Неужели это время и правда существовало?
Таби сидела за столом, вдыхая мерзкий запах, и смотрела на темное небо. Как же ей жить дальше? Как же ей жить?
Глава 20
Рука Захара была теплой и сильной.
От такой руки не ждешь удара: так и кажется, что она сейчас ласково погладит по голове. От этой мысли – и от того, как сильно ей этого захотелось – Катя сначала едва не расплакалась, а потом рассердилась.
– А ты, случаем, девушку не перепутал? – крикнула она, пытаясь переорать музыку. Захар ее то ли не услышал, то ли просто сделал вид. Тогда Катя сердито задергала рукой, пытаясь вырваться, но Захар успокаивающе погладил большим пальцем ее ладонь, и Катя затихла, невольно прислушиваясь к ощущениям. К крошечным электрическим разрядам, которые поползли вверх по ее руке.
– Я не хочу танцева… – упрямо начала она, но Захар уже провел ее по проходу мимо танцпола, юркнул за барную стойку и, пожав руку бармену, толкнул неприметную черную дверь.
Ого! Неужто еще одна тайная комната Захара Гордеева?
На самом деле за дверью оказался небольшой внутренний дворик, который понравился Кате с первого взгляда. Причем гораздо больше, чем сам клуб! Развешанные по периметру гирлянды мигали разноцветными лампочками. Из приоткрытой двери в доме напротив доносилась тихая спокойная музыка, и Катя, сощурившись, сумела прочитать вывеску. Надо же, студия звукозаписи!
На ободранном барном стуле возле пожарной лестницы лежал забытый кем-то плед, и Катя немедленно заграбастала его, чтобы накинуть себе на голову и плечи. Октябрь как-никак! Ткань была колючей, но Катя только крепче стянула уголки на груди. Смотрите-ка, бабочка опять превратилась в куколку. Вернулась туда, где ей самое место.
На глазах закипели глупые слезы, и Катя, отвернувшись, незаметно вытерла их ладонью. Только этого не хватало! Если Захар увидит, что она плачет, наверняка замучает ее своими подколами, а она больше не могла шутить и держать оборону. Стала слишком чувствительной, разбилась на кусочки – крошечные, будто песчинки звездной пыли.
Вся уверенность, которую Катя с таким трудом и заботой растила внутри себя несколько месяцев, улетучилась за один несчастный миг. Да еще и из-за парня, который ей даже не нравился. Нет, ну до чего нелепо! Как и все в ее дурацкой жизни. Катя тихонько всхлипнула и уткнулась носом в плед, пытаясь спрятаться внутри теплого кокона, зарыться в него поглубже и остаться там навсегда – в тепле и темноте.
Окно в студии звукозаписи вдруг распахнулось, и длинноволосый парень вместе со струей сигаретного дыма выпустил на свободу музыку и громкий смех. Катя прислушалась и невольно улыбнулась. В старших классах она обожала эту песню и мечтала когда-нибудь потанцевать под нее с парнем.
Очевидно, в следующей жизни.
– Потанцуем? – вдруг предложил Захар, и Катя удивленно повернула к нему голову, позабыв и о мокрых от слез ресницах, и о покрасневшем носе. Тушь тоже наверняка размазалась!
Захар смотрел на нее своим непонятным непроницаемым взглядом. Вся его поза – расслабленная и небрежная – говорила о полнейшем равнодушии. Интересно, ему-то это зачем? Ищет новый повод поиздеваться?
Ощетинившись, Катя фыркнула:
– С какой стати?
Вот же черт! В ее воображении это звучало куда круче, а на деле фырк получился каким-то тихим и жалобным. Совершенно неубедительно. Наверное, от того, что все внутри Кати орало «Хочу! Я хочу потанцевать!» и размахивало плакатами с соответствующими надписями. Она с девятого класса ни с кем не танцевала и вообще шарахалась от парней. Но с Захаром все с самого начала было как-то по-другому: даже когда он ужасно ее бесил, даже когда он орал на нее во все горло или язвил, Катя ни капельки его не боялась. Это же Захар. И этим все сказано.
– Люблю эту песню, – невозмутимо пожал он плечами.
– Серьезно? Егор Крид и Максим?
– Я полон сюрпризов.
Сильные пальцы скользнули на Катину талию и обхватили ее так бережно, так нежно… Но она все равно дернулась от его прикосновения, и плед, скользнув по ее плечам, едва не свалился на пол.
– Ой, да ради бога, – закатил глаза Захар, подхватывая плед и снова закутывая в него Катю. – Это же просто танец.
– Угу, – нервно рассмеялась Катя, хотя это был не ПРОСТО танец. По крайней мере, не для нее. Потому что в какой-то момент Захар перестал быть ПРОСТО другом детства и стал… кем?
«Кем-то, с кем ты хочешь потанцевать», – тихо сказал внутренний голос. И Катя закинула руки Захару на плечи. В самом деле, сколько можно сопротивляться очевидному? Ее к нему тянет. Кажется, она в него даже влю…
«Я и ты, кто мы друг для друга?
Ну какой я тебе друг, подруга?»[10]
Тело Захара прижалось к ее телу, и это было… как фейерверк. Множество маленьких фейерверков, которые вдруг вспыхнули у нее на коже. Тяжесть его руки на ее талии, то, как осторожно он поддерживал ее и неосознанно поглаживал кончиками пальцев по спине – вот и все, о чем она могла думать.
Точнее, даже не думать, а чувствовать.
– Песня закончилась, – шепнул Захар спустя время.
Катя моргнула. И правда закончилась… В маленьком дворике было тихо, если не считать оглушительного грохота ее сердца. Длинноволосый парень из окна напротив щелчком забросил бычок в урну и, радостно гикнув, скрылся в глубине комнаты.
– Я что-то сделала не так? – робко уточнила Катя. Захар, стиснув зубы, сунул руки в карманы джинсов и небрежно мотнул головой в сторону клуба.
– Нет. Я же сказал, песня закончилась. Иди, а то тебя там, наверное, потеряли уже.
Катя в замешательстве ухватилась за поручень пожарной лестницы. Ей показалось, между ними что-то почти случилось. Почти…
– Могу поспорить, твой парень уже протрезвел и сейчас выкладывает плюшевыми мишками твое имя на танцполе, – язвительность в голосе Захара мешалась с горечью.
– Мой кто? – растерялась Катя. А спустя мгновение с ужасом поняла, что имел в виду Захар. – Ты что, про Стаса?! Никакой он мне не парень! Это… Ой, в общем, долгая история, но мы точно не вместе, клянусь!
– Не парень?
– Нет, конечно! Он же идиот!
Уголки губ Захара едва заметно дернулись в намеке на улыбку, и Катя уже не смогла отвести взгляда. Кажется… кажется, ей хотелось, чтобы он ее поцеловал.
Тонкий плед вдруг стал слишком теплым для холодной октябрьской ночи. Или это температура Катиного тела подскочила при мысли о Захаре?
– Я думаю, – во взгляде Захара было что-то такое, от чего мышцы у Кати в животе свело незнакомой судорогой, – что ты выглядишь потрясающе.
Это было вообще не к месту и в то же время самое нужное, что он мог произнести. Катя сжала пальцы в кулаки. Комок в горле все рос и грозился перекрыть ей кислород, и только Захар, только его голос заставляли ее дышать. Откуда он всегда знает, что сказать? Как поддержать ее и не дать провалиться в такую черноту, из которой нет выхода?
– Все это не мое, – выпалила она неожиданно для самой себя. Захар молчал, ожидая продолжения. – Я не про одежду и волосы, а про клубы и вечеринки эти. Прости. Правда, прости, вы же все так старались, но я себя чувствую по-дурацки. Как будто попала в какую-то глупую дораму. Ну, знаешь, про элитную школу для аристократов. А я типа бедная, но гордая стипендиатка.
– Звучит неправдоподобно, – покачал головой Захар. – Ты недостаточно умная для стипендии.
– Ну, спасибо!
Катя пихнула его локтем в бок. Захар немедленно ответил ей тычком под ребра, и некоторое время они потратили, пихаясь и толкаясь, точно дети малые. Наконец Катя замахала руками, задыхаясь от смеха, и обессиленно привалилась к плечу Захара, признавая капитуляцию. Ее рука будто сама собой обвила его предплечье, но Захар не отстранился. Как же все-таки приятно он пах… И как же приятно было вот так стоять с ним рядом.
– На случай, если тебе вдруг интересно, – Захар смахнул с ее пледа какую-то мошку, – я был против идеи отмечать твое восемнадцатилетие в клубе. Но большинство решило иначе.
– Развели демократию, понимаешь ли!
– Ну!
Они похихикали.
– А где ты предлагал отметить? – полюбопытствовала Катя.
Захар покосился на нее и с невозмутимым видом поскреб подбородок:
– На игровой площадке, в бассейне с шариками.
Смех взорвался у Кати на губах и рассыпался по внутреннему дворику за клубом, где не было никого, кроме них двоих. Черт, вот это реально было бы круто! В детстве она такие площадки обожала. Хотя… Почему, собственно, только в детстве? Вот вам гениальная идея для стартапа – бассейн с шариками для взрослых! Она бы точно купила пожизненный абонемент.
– Оставим как идею для моего девятнадцатилетния, – хрюкнула она и посмотрела на темное небо. На самом деле ей ужасно хотелось посмотреть на Захара, но смелости почему-то не хватало. – Блин, ни одной захудалой падающей звезды! И как, скажи на милость, загадывать желания в таких условиях?
– А чтобы ты загадала?
«Чтобы ты снял рубашку», – едва не ляпнула Катя. Но вслух, конечно, сказала совсем другое:
– Мир во всем мире. Уехать отсюда домой. Заказать пиццу. Снять это дурацкое платье.
– Ну с этим я могу помочь, – пробормотал Захар.
– Ты про пиццу?
– Гм.
Они замолчали. Но это было хорошее молчание: не от неловкости, а от ощущения близости. Так молчат, когда понимают друг друга без слов. Захар вытащил из кармана телефон, написал кому-то короткое сообщение и спустя пару мгновений взял Катю за руку. Переплел их пальцы и потянул ее за собой.
– Поехали.
– Куда? – Катя едва успела стянуть с себя плед и бросить его на перекладину пожарной лестницы. Захар уже вел ее наискосок через двор, к темной арке, за которой смутно виднелись очертания освещенной фонарем детской площадки.
– Домой, – просто ответил Захар.
– Но как же?.. – залепетала Катя, торопясь и не поспевая за его широкими шагами.