– Не думаю, что… – осторожно начала Катя.
– Я тебя не спрашивала, – грубо перебила Женя. От волнения ее голос стал визгливым, будто скрежет ножа по стеклу, а движения – дергаными и неуклюжими. Может, переживает из-за питчинга? Странно, ведь кому-кому, а Жене точно не впервой выступать перед публикой. – Скажешь всем, что он мой, поняла?
Э-э-э…
А почку ей не отдать? Катя настолько оторопела от Жениной наглости и напора, что могла только молча открывать и закрывать рот. Женя скривила губы.
– Господи, ты хотя бы рот закрой… Выглядишь как умственно отсталая. – Она дернула плечом и нервно постучала телефоном по бедру, не отрывая от Кати напряженного взгляда. – Я знаю кое-какой секретик. И знаю, что ты тоже его знаешь.
Катя надеялась, что ее лицо осталось непроницаемым, несмотря на то что сердце испуганно загрохотало по ребрам.
– Не понимаю, о чем ты.
Женя отреагировала на ее реплику, слегка наморщив носик, и продолжила с того же места, на котором остановилась:
– Либо ты говоришь, что комикс мой, либо в моем блоге появится видео про кринжовое хобби нашего общего знакомого. Знаешь, как такие истории выстреливают? У меня там контента на несколько недель.
– Но…
– Ах да, и во все чаты МИМИ тоже выложу! – осклабилась Женя. – Включая официальный. Мы со Стасом с сентября их модерируем по личной просьбе ректора. Ну и чтобы не затягивать…
Она быстро разблокировала телефон и повернула экраном к Кате, которая и так уже знала, что сейчас увидит. Вот Женя на экране, хихикая, прижала палец к губам и, повернув голову назад, крикнула кому-то:
– Не знаю, что случилось. Она просто сломалась, и вода начала во все стороны брызгать!
Откинув в сторону знакомую Кате занавеску, она толкнула дверь на балкон, включила фронтальную камеру и заправила волосы за уши.
– Вы просто не поверите, где я, – зашептала она. – И что я тут обнаружила! Черт, как холодно… Если заболею пневмонией, то это только ради вас, мои хорошие. И ради правды. Если помните, я обещала вам горячий контент и новые разоблачения. В МИМИ много богатеньких мажоров, и один из их – хорошо известный вам Паша Ринц, сыночек бывшего депутата Московской городской думы Аркадия Ринца, которому теперь принадлежит сеть московских ресторанов и лакшери-клубов. Так вот, мне удалось подружиться с его дружком, Захаром Гордеевым, который оказался… извращенцем! – Женя гнусно захихикала. – И я не шучу! Он запал на меня и затащил к себе домой в надежде на секс, но я жестко его обломала и кое-что обнаружила. – Она переключила камеру и, дотянувшись до ближайшей коробки, принялась потрошить ее. – Вы только посмотрите!
В ушах у Кати зашумело. Женя, хохоча и отпуская издевательские комментарии, вытащила из коробки пушистый ободок с кошачьими ушками и круглыми колокольчиками.
– А-а-а, какой кринж! – взвизгнула она. – А это… боже, это же костюм горничной! Могу поспорить, он сам его носит! Так и знала, что парни, которые выглядят как мачо, на самом деле латентные геи. Есть даже такое научное исследование, точно вам говорю. О, смотрите-смотрите, это швейная машинка! Кажется, он и шьет их тоже сам, это просто капец. Ой, кружевные чулки! И это только одна коробка, аха-ха-ха!
– Хватит! – не выдержала Катя. Женя, фыркнув, выключила видео и снова открыла рот, но сказать ничего не успела. Дверь туалета распахнулась, и в него, громко переговариваясь, зашли две высокие девушки. Увидев Катю и Женю, они с недоумением переглянулись и разбежались по кабинкам.
Женя раздраженно поджала губы, быстро напечатала короткий текст и снова повернула экран к Кате:
«Так что?»
Катя негодующе замотала головой, и Женя снова застучала пальцами по экрану.
«Я это опубликую. Подпишу его имя, группу, домашний адрес. Телефон тоже».
Одна за другой хлопнули дверцы кабинок. Девушки вымыли руки и, стряхивая капли воды на пол, повернулись к Жене.
– Ты идешь? – спросила блондинка с короткой стрижкой. – Хлебушек сказал, через пару минут начинаем.
– Однокурснице моей нехорошо стало, – Женя сочувственно кивнула на Катю. – Сейчас умоется и придем.
Блондинка с сомнением посмотрела на Катю.
– И правда бледная… – пробормотала она.
– Спасибо, заюш. Вы идите, встретимся там. – Женя помахала в воздухе пальчиками, прощаясь, и девушки наконец вышли из туалета. Хлопнула дверь. – Ну так что, мы договорились?
Кате пришлось несколько раз моргнуть. Как такое вообще возможно? Только что Женя расточала дружелюбные улыбки, была заботливой и встревоженной, а теперь с перекошенным лицом буравит ее ненавидящим взглядом. В этом было что-то до чертиков пугающее. Да и вся эта ситуация начинала казаться Кате полнейшей нелепицей! Ну зачем, скажите на милость, Жене понадобился ее комикс, если она тоже в финальной деся…
До Кати дошло.
– Так это все-таки ты! – выпалила она. – Это тебя…
Подскочив, Женя с размаху зажала ее рот ладонью, больно ударив по губам.
– А еще громче орать можешь? – процедила она. – И дисквалифицировали тебя, поняла? Иначе кое-какое видео разлетится по чатам, группам и блогам, и все узнают, что твой драгоценный Захар извращенец, который носит костюм горничной.
– Он его не носит!
– Да мне без разницы, как вы там развлекаетесь, – Женя с явным раздражением дернула плечами и бросила недовольный взгляд на телефон. На экране высветился входящий звонок. – Он же тебе небезразличен, верно? Я это сразу поняла, еще тогда в «Ван Гоге». Могу поспорить, ты, идиотка, в него влюблена. Так вот, представь себе, как его закидают говном. Ты хотя бы представляешь, какой это позор? Его друзья узнают. Его драгоценная мамочка узнает! Вообще все. Я об этом позабочусь, уж поверь.
Экран снова засветился, и Женя, закатив глаза, поднесла телефон к уху.
– Да, моя хорошая, – заворковала она. – Ой, серьезно? Уже? Все-все, я бегу.
Женя поправила подол платья и, повернувшись к зеркалу, быстро покрутила головой, чтобы проверить, не размазалась ли помада. Катя остолбенело смотрела на нее.
– Я уйду первой. – Женя пригладила волосы и сделала глубокий вдох. – Но ты тоже не задерживайся, поняла? Мари говорит, Глебушек там уже пышет от злости. И еще… – Она покосилась на Катю. – Ничего личного.
Ничего личного? Серьезно?
Женя вышла, и Катя осталась одна. В голове было пусто и гулко, только одна мысль зудела на краешке сознания, будто надоедливый комар. Если она выполнит условия Жени, с мечтой об учебе в МИМИ придется распрощаться. А если не выполнит…
Чье-то сердце сегодня точно разобьется.
Катя перевела взгляд на свое отражение в зеркале и, покачнувшись, схватилась за раковину.
Вопрос лишь в том, чье именно. Захара? Или ее?
– Где тебя черти носят? – сердито шепнула Таби, когда Катя опустилась в кресло. – Глеб уже раз двадцать посмотрел на меня квадратными глазами!
– Я в порядке, – механически произнесли Катины губы.
Женя, перегнувшись через два кресла, протянула ей бутылочку воды. Ее пальцы задели Катину руку, и волоски на ней встали дыбом, будто от озноба.
– Тебе уже лучше? – сочувственно спросила она, заправив за уши волосы. – Вот, попей. Это новая бутылка.
– Тебе было плохо? – забеспокоилась Таби. – Почему ты не сказала, что тебе было плохо?
– Нет-нет, все хорошо. – Катя с неловким смешком покачала головой и невпопад добавила: – Живот заболел.
Брови Таби недоуменно поползли вверх, и Катя поняла, что бормочет какую-то чушь. Она понятия не имела, как из всего этого выкрутиться! К счастью, ей и не пришлось. Глеб, шелестя бумажками, вышел на сцену и снова завладел микрофоном.
– На будущее, девочки, – холодно произнес он, повернувшись к Кате и Жене. – Если вы опаздываете на реальный питчинг, никто вас ждать не будет. Никому не интересно, что у вас машина сломалась, или котик заболел, или что там еще случилось. Опаздывать. Просто. Нельзя, – отчеканил он.
Женя одними губами беззвучно произнесла: «Сорри», и вторая часть питчинга началась.
Катя слышала и видела все вокруг сквозь толстый слой комковатой ваты, в которую, очевидно, превратился ее мозг. Она будто проваливалась куда-то и внезапно выныривала обратно, с удивлением понимая, что прошло уже несколько минут и на сцене теперь другой человек. Она хлопала, улыбалась и, кажется, даже говорила что-то, но в зале не присутствовала. По крайней мере, не целиком.
– Я следующая, – шепнула Таби, стиснув Катины пальцы в тревожном рукопожатии.
– Ни пуха ни пера. – Катя растянула губы в улыбке, которую едва ли можно было назвать ободряющей, но Таби все равно на нее не смотрела: ее взгляд был прикован к Глебу.
– Что ж, спасибо, Олег! – Тот почесал затылок микрофоном. – Но, как твой преподаватель, я все-таки должен дать тебе один ценный совет. Хотя ты, как я уже понял, не слишком их любишь: не стоит спорить с издателями и уж тем более им хамить. Лучший из возможных ответов «Я над этим подумаю» или «Спасибо за обратную связь».
Со сцены, кипя от гнева, соскочил какой-то парень-коротышка с бордовыми щеками. Вместо того чтобы сесть на свое место, он промаршировал к выходу из зала и выскочил за дверь. Глеб вздохнул.
– Сложное это дело – принимать конструктивную критику… – пробормотал он. – Ну да ладно, еще научимся! А пока попрошу на сцену автора комикса «ТРЕЩИНЫ». И это… – Таби поднялась, и его голос потеплел: – Карина Манукян! Хо-хо, еще одно инкогнито раскрыто!
Глеб передал Таби пульт и микрофон, но ее выступление Катя тоже прослушала. Вероятно, это означало, что она ужасная подруга, но Катя просто не могла иначе. Ей казалось, что все вокруг смотрят только на нее. На нее и еще на Женю. Не нужно быть таким уж большим умником, чтобы посчитать, что из десяти финалистов остались только они двое. Как в самом финале детсадовской игры на выбывание: стульчик остался только один, и обе девочки, наворачивая круги, мечтают его занять.
Женя с безмятежным вниманием смотрела на сцену.
Так чье же сердце разобьется? Захара? Или ее?