Она что, выиграла?
– Или у вас есть дела поважнее? – Улыбка Глеба стала еще шире. В его серых глазах запрыгали смешинки, которые тонули в глубоком океане гордости и теплоты. На глаза Таби навернулись слезы. – Нет, правда, я себя чувствую как воспитательница в детском саду. Знаете что, дети? – шутливо обратился он к залу. – Давайте все вместе позовем деда Мороза! Ой, в смысле, Карину! Ка-ри-на! Ка-ри-на!
Кое-кто и правда принялся скандировать ее имя. Ошарашенная, Таби наконец поднялась на сцену, и Полина, поочередно поцеловав воздух возле ее правой и левой щек, вручила ей диплом и непонятный коричневый конверт.
– Там договор, – шепнул Глеб.
– Долго же ты поднималась, – фыркнула Полина, натянуто улыбнувшись. – Такая стеснительность и в такой эффектной девушке… Это, прямо скажем, редкость.
Таби сделала вид, что не заметила сарказма, и оскалилась.
– Комплименты? От женщины с вашим… опытом? Как приятно!
Глеб поспешно оттеснил ее плечом.
– Члены жюри высоко оценили целостность, динамику и оригинальное воплощение комикса «ТРЕЩИНЫ». Поздравляю, Карина! Горжусь, что ты моя… – Он осекся, и у Таби внутри вспыхнуло что-то золотое. Что-то сотканное целиком из крошечных искр и блесток. – …моя студентка, – торопливо договорил Глеб.
Искры упали на пол блеклыми кругляшками конфетти.
– И, наконец, приз зрительских симпатий! – засуетился Глеб. На Таби он больше не смотрел, но она заметила легкий румянец на его скулах. Нежно-розовый и… блин. Милый. Очень-очень милый. – Мы тут ни при чем, голосовал народ, и народ выбрал… – Он взял из рук Полины второй диплом и поднял его вверх. – «НИЧЕГО ТАКОГО» Евгении Калюжной.
Женя, вскрикнув, вскочила со своего места и запрыгала от радости. Ей потребовалось не больше тридцати секунд, чтобы взлететь на сцену и обеими руками вцепиться в микрофон.
– Люди, вы такие… – Она театрально всхлипнула. – Спасибо, спасибо вам за эту честь! И всему издательству Dragon Fly, конечно, за этот невероятный шанс.
Вот только это был не ее шанс.
Метнув в Таби быстрый предупреждающий взгляд, Женя почти повисла на шее у смеющейся Полины. Вся такая из себя милая и непосредственная. Прямо как щеночек.
Женя снова подскочила к микрофону.
– Девчонки, вы снимаете? – крикнула она кому-то в зале, размазывая слезы по лицу. Дождавшись утвердительных возгласов, Женя всхлипнула и покачала головой. – Боже, даже не верится… Спасибо всем подписчикам, которые меня поддерживали. Всем девочкам, которые в комментариях под моим сегодняшним постом начали рассказывать свои непростые истории! И спасибо всем студентам МИМИ, которые честно голосовали за мой комикс, даже не зная, что он мой. Я… Я просто… вы лучшие!
Зал взорвался аплодисментами. Женю знали если не все, то очень и очень многие. Некоторые из них, вероятно, считали ее своей подругой. Другие же просто радовались окончанию челленджа, как радуются обычно счастливому финалу фильма.
Таби не относилась ни к тем, ни к другим.
Наверное, она сперва должна была оценить все логически. Взвесить все за и против. Испугаться. Засомневаться. Струсить! Но вместо этого она наклонилась к микрофону и отчетливо произнесла:
– Вот только этот комикс не твой.
И наступило форменное безумие.
Вот почему Глеб не любил сильные чувства.
И это он не про любовь, а про любые сильные чувства вообще, потому что из-за них все вечно шло наперекосяк. Прямо как сейчас.
Евгений Геннадьевич, заведующий кафедрой Дизайна и актуальных искусств, любезно предложил им разобраться в «неловкой ситуации» в его кабинете и поспешно ретировался, сославшись на неотложное совещание. Ха! Как же… Полина, ничуть не смущаясь, угнездилась в его кресле, а Женя и Карина заняли два стула напротив. Глебу места не хватило, так что он, сложив руки на груди, присел на подоконник. Рядом, уткнувшись в телефон, пристроился Макар, всем своим видом демонстрировавший агрессивное нежелание вмешиваться в скандал и расхлебывать его последствия. Глеб его прекрасно понимал и сам бы с удовольствием избежал этого мероприятия, но у него были свои причины остаться. Точнее, одна причина, которая с упрямым и независимым видом буравила Полину неприязненным взглядом.
– Я не собираюсь извиняться, – огрызнулась причина.
Глеб вздохнул. Он совершенно выдохся, не выспался и больше всего на свете мечтал сейчас дернуть Карину за хвост, чтобы она беспомощно откинула голову, и впиться в ее губы поцелуем. Вот чего ему хотелось. А не вот это вот все…
– По-твоему, это нормально? – холодно спросила Полина. Смотрела она на Глеба, но рукой указывала на Карину.
Глеб закрыл ладонями лицо. Нет, не нормально. Он определенно озабоченный маньяк, потому что думать о Карине сейчас – это точно ненормально! Пусть Полина и имела ввиду совсем другое.
Боже, какая он тряпка… И почему Карина вообще в него влюбилась? Или, может, он тут сидит и переживает, а она давно уже его разлюбила и теперь презирает?
ВОТ ПОЭТОМУ он не любил сильные чувства!
– Ничего не собираешься сказать? – холодно спросила Полина. – Например, что-то в духе «это недопустимо» или «ты вообще в курсе, сколько сил было вложено в это мероприятие, которое ты сорвала»!
– Конечно, собираюсь, – пробормотал Глеб, неохотно встречаясь с воинственным взглядом Карины. – Не хочешь объясниться?
– Я уже все сказала, – Карина отвернулась. – Это комикс Кати Сиротиной.
Конечно, Полина тут же посмотрела на него. Так, словно Таби была ребенком, а он – безответственным родителем, который не справился со своими обязанностями. Впрочем, наверное, так и было?..
– И почему же ты в этом так уверена? – Полина снова уставилась на Таби. Глеб прекрасно знал это ее выражение: раздраженное и нетерпеливое. Полина ненавидела, когда что-то шло не по плану, а происходящее иначе как «эпик фейлом» назвать было нельзя. Лишние проблемы ей тоже не нравились, так что Глеб не раз был свидетелем того, как она с пугающим равнодушием вычеркивала из своей жизни неугодных людей.
– Просто знаю.
– Просто… знаешь? – Полина скрипнула зубами. – Предполагалось вообще-то, что челлендж будет анонимным.
– Мы же лучшие подруги. Поняли все, когда попали в финал.
– Ах вот оно что… – Полина с облегченным и несколько утомленным вздохом откинулась на спинку кресла, которое больше походило на трон. Кажется, кое-кто на кафедре страдает манией величия. – Значит, подру-у-уги. А другие аргументы есть? Знаешь, только то, что Катя твоя подруга, не означает, что ты должна…
– Это здесь вообще ни при чем, – с прохладцей в голосе перебила Карина. – И почему вы Женю об аргументах не спрашиваете? Может, это не я тут предвзята, а вы?
Глеб едва не застонал. Черты бы побрал эту Карину! Ну почему ей вечно нужно лезть, куда не просят? Он прижал пальцы к вискам и закрыл глаза, ощущая скорое наступление головной боли. Впрочем, если бы она была другой, он бы ни за что в нее не влю…
Черт.
– А ты что скажешь? – Полина раздраженно бросила на стол колпачок от ручки, а тот, отскочив, угодил Жене прямо в лицо. Женя ошарашенно дотронулась до щеки.
– Мне не за что оправдываться, – сглотнула она. – Это мой комикс и…
– А где в таком случае наброски? Раскадровки? Хоть что-нибудь? – рявкнула Карина. – Дай угадаю, ты их рисовала на полях у Сиротиной в тетрадях, потому что… что?
– Ой, да я же вообще не рисую в традишке, только на планшете. – Женя закатила глаза. – А насчет Кати даже не знаю… Может, она видела мои рисунки и как-то попыталась их срисовать? У нее были проблемы с изображением людей, мы со Стасом все время ей помогали. Глеб может подтвердить.
Глеб неохотно кивнул. Судя по убийственному взгляду Таби, в ее личном рейтинге этот кивок опустил его на уровень ниже плинтуса. Полина снова принялась щелкать кнопкой на ручке. Глеба этот звук всегда сводил с ума.
– Кстати, а где, собственно, сама Катя? – спросила она. – Почему за нее адвокат выступает? Она же была в зале, разве нет?
Глеб снова кивнул, а Таби недовольно поджала губы.
– У нее появились неотложные дела.
– Более неотложные, чем то, что сейчас здесь происходит? То есть для нас установить авторство комикса важнее, чем для нее? Глеб? – Полина бросила на него вопросительный взгляд. – Можешь, конечно, поделиться мнением, но я считаю, вопрос исчерпан.
Глеб застыл под перекрестным огнем двух требовательных взглядов. Боже, ну зачем они обе так на него смотрят… Он же чертов мирный житель! Практически NPC! И все же…
Вся эта ситуация и ему с самого начала показалась слишком странной, чтобы просто от нее отмахнуться. Стиль рисования, манера штриховки, страсть к нестандартному размещению фреймов… Он был уверен, что «НИЧЕГО ТАКОГО» – комикс Кати Сиротиной, пока Женя не поднялась со своего места там, в зале. С другой стороны, они обе много экспериментировали в этом семестре (Глеб был чертовски прав, когда разделил Стаса и Женю, потому что без него она совершенно иначе раскрыла свой потенциал) и много общались друг с другом. Могли и нахвататься…
И потом, он колебался, потому что не был уверен в своей объективности: Катя ему нравилась, а Женя – нет. Несмотря на все ее улыбки, было в ней что-то отталкивающее.
– Возможно, если бы Женя предоставила какие-то доказательства, – осторожно начал он. – То тогда…
– Да нет у нее никаких доказательств! – вспыхнула Таби, явно теряя терпение. Глеб перевел нерешительный взгляд на Полину и…
– Вообще-то есть, – внезапно подала голос Женя. – Я свой комикс отправляла со своего айпада. Можно в рабочей почте Твинсов посмотреть, в исходящих. И еще Стас, мой брат, может подтвердить, что это мой комикс. Он, кстати, должен ждать меня за дверью, так что, если хотите…
– Ну чего ты молчала-то тогда? – рявкнула Полина. – Вы меня убиваете, дети! Пусть уже войдет и давайте заканчивать! Я уже трижды прокляла этот ваш гребаный челлендж.
Стас и правда маялся за дверью. Бочком протиснувшись в кабинет и поминутно заикаясь, он промямлил, что, да, комикс и правда Женин. И да, он своими глазами видел, как она его рисовала и отправляла.