30. Слово и образ: Сб. ст. / Сост. Кожевникова В.В. – М.: Просвещение, 1964. – 288 с.
31. Степанов Г.В. Несколько замечаний о специфике художественного текста. – Сб. науч. тр. / Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. М. Тореза, 1976, вып. 103, с. 144 – 150.
32. Степанов Г.В. О границах лингвистического и литературоведческого анализа художественного текста. – Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. М., 1980, т. 39, № 3, с. 195 – 204.
33. Телия В.Н. Вторичная номинация и ее виды. – В кн.: Языковая номинация: (Виды наименований). М., 1977, с. 129 – 221.
34. Телия В.Н. Типы языковых значений: Связ. значение слова в яз. / АН СССР. Ин-т языкознания. – М.: Наука, 1981. – 269 с.
35. Тюхтин В. Образ. – В кн.: Филос. энцикл. 1967, т. 4, с. 111.
36. Уваров Л.В. Образ, символ, знак. / АН БССР, Ин-т философии и права. – Минск, 1967. – 120 с.
37. Уфимцева А.А. Лексическая номинация (первичная нейтральная). – В кн.: Языковая номинация: (Виды наименований). М., 1977, с. 5 – 8.
38. Философский словарь. / Под ред. М.М. Розенталя. – 3-е изд. – М.: Политиздат, 1972. – 496 с.
39. Черданцева Т.З. Язык и его образы: Очерки по итал. фразеологии. – М.: Междунар. отношения, 1977. – 167 с. – Библиогр.: с. 161 – 166.
40. Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики: (На материале рус. яз.) / АН СССР. Ин-т рус. яз. – М.: Наука, 1973. – 280 с.
41. Шендельс Е.И. Грамматические средства полифонии в тексте художественного произведения. – Сб. науч. тр. / Моск. гос. пед. ин-т иностр. яз. им. М. Тореза, 1980, № 158, с. 143 – 155.
42. Щерба Л.В. Опыт лингвистического толкования стихотворений. – Сов. языкознание, Л., 1936, № 2, с. 15 – 31.
Трошина Н.Н.Стилистическое значение языковых единиц и его роль в познании
Деятельность людей, связанная с восприятием окружающей действительности и познанием ее, невозможна без участия чувств.
«Без человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины»,
– писал В.И. Ленин в рецензии на книгу Н.А. Рубакина «Среди книг» (3, с. 112). Даже любое восприятие, представление несет в себе явственные черты избирательной заинтересованности познающего субъекта, что выражается в определенном отношении, определенной оценке человеком окружающего мира и самого себя. Так эмоции и оценки становятся одним из компонентов отражения реальной действительности. Эмоциональное проникает во все сферы познавательной деятельности человека. Это отмечал в свое время Ш. Балли во «Французской стилистике», указывая, что
«наша мысль постоянно и непреднамеренно добавляет к малейшему восприятию элемент оценки. Конечно, эта тенденция, присущая нашей природе, отражается и в языке. Проявлением этой тенденции в речи и является экспрессивная доминанта» (6, с. 183).
Фундаментальным положением советского языкознания является трактовка языка как действительного сознания. При этом человеческое сознание как вторичное явление по отношению к материальному миру, отражаемому в мышлении, выступает как реально существующее только в своей языковой плоти. Поэтому язык не есть простое средство внешней фиксации сознания, а предназначен для глобального выражения всего содержания мышления. В связи с этим вполне обосновано предположение, что в языковой системе реальная действительность отражается в таких формах, которые соотносятся как с логическим, так и с чувственным (эмоциональным) познанием мира.
Как указывает Ф. Травничек, и оценка, и эмоции, и воля находят закономерное выражение в языковой системе как осознанные явления, как осознанные факты эмоциональных переживаний, оценок и т.п. – в такой же степени, как и прочие объекты, включаемые в сферу психической жизни человека (20). С этой мыслью Ф. Травничека перекликается точка зрения Г.В. Колшанского о том, что,
«говоря о предметном мире языкового содержания, безусловно, необходимо включать сюда и все объекты интроспекции (эмоции, психические состояния), поскольку они в этом случае также становятся объектом по отношению к познавательной деятельности» (13, с. 10).
Характер перечисленных объектов интроспекции накладывает специфический отпечаток на содержание языковых единиц, т.е. их идеальную сторону, которая имеет ту же природу, что и содержание обобщенного, абстрактного мышления. В гносеологическом смысле идеальная сторона языковых единиц – это образ тех предметов объективной действительности, с которыми она соотносится, указывает В.З. Панфилов в работе «Философские проблемы языкознания: гносеологические аспекты» (17, с. 79).
Поэтому она, во-первых, непроизвольна в отличие от материальной стороны языковых единиц, и, во-вторых, передает и те эмоции, чувства, психические состояния, которые возникают в связи с процессами познавательной деятельности человека (подтверждение этому положению мы найдем в трудах Л.С. Выготского (8, с. 14).
Как отмечает И.Р. Гальперин,
«значение, будучи категорией отражательного порядка, естественно, не может адекватно передать отношения и факты объективной действительности. Оно лишь приближенно, не как „зеркальный мертвый акт“, определяет гносеологический процесс нашего сознания. В связи с этим оно может иметь в большей или меньшей степени субъективно-оценочный характер, с одной стороны, и выделительно-познавательный – с другой. В качестве первого признака появляется понятие эмотивности, т.е. эмоциональной окрашенности или, вернее, эмоционального компонента семантической структуры слова, а в качестве второго, т.е. выделительно-опознавательного момента, появляется денотативное значение слова. Таким образом, возникают эмоциональнее значения, которые могут сопровождать (сосуществуя с ними) предметно-логические значения слова, а могут быть и самостоятельными значениями» (10, с. 37).
Эти значения изучаются лингвистической стилистикой и именуются стилистическими значениями.
Философски обосновывая многие кардинальные проблемы языкознания, советские языковеды учитывают ленинский тезис о том, что
«в языке есть только общее. Всякое слово уже обобщает» (1, с. 246).
Возникает вопрос: распространяется ли это ленинское положение на стилистическое значение слова? Ответу на него посвящены многие страницы книги Э.С. Азнауровой «Очерки по стилистике слова» (4). Осмысление сущностных характеристик слова в системе языка и речи привели автора к выводу, что в познавательной деятельности человека существуют сферы, которые «покрываются» стилистическими значениями слова. Это – области эмоционального, оценочного восприятия денотата и экспрессивно-образного его представления.
Соотношение стилистического значения слов с их предметно-понятийным значением имеет, по Э.С. Азнауровой, следующий характер: оно выражает узуально закрепленное за данной лексической единицей эмоционально-оценочное отношение членов языкового коллектива к предметному содержанию слова.
Отсюда следует вывод:
1) человеческий язык наряду с понятийным предметным значением закрепляет в своих единицах такое дополнительное стилистическое значение, которое связано с эмоциональным отношением к соотнесенному со словом понятию или предмету;
2) по своей природе стилистическое значение может быть охарактеризовано как значение абсолютное, так как оно характеризуется регулярностью и соотносится с определенными сферами познавательной деятельности человека;
3) способность лексической единицы к обобщению в одинаковой степени относится как к понятийно-предметному, так и к стилистическому значению слова.
Такая интерпретация понятия стилистического значения не противоречит определению слова как основной единицы языковой системы, данному А.А. Уфимцевой: эта основная единица имеет семиологическую ценность в нескольких планах: слово обобщает, дает наименование, т.е. обозначает, сообщает и выражает отношение, чувство говорящего и слушающего (22, с. 318).
В другой концепции представленное в системе языка, т.е. абсолютное стилистическое значение, относится не только к сферам эмоционально-оценочного денотата и экспрессивно-образного его представления, но и к функциональным сферам познавательной деятельности человека, в рамках которых осуществляется общение (концепция Э.Г. Ризель (29), Л.Н. Дзекиревской (11) и др.).
Лингвистический статус абсолютного стилистического значения обоснован в трудах Э.Г. Ризель и уточнен ее последователями. В рамках этой концепции абсолютное стилистическое значение расчленяется, в свою очередь, на компоненты: функциональный, экспрессивный и нормативный (29, с. 27, 28, 29 – 40). Первый компонент определяется сообразно следующим функциональным сферам:
1) официально-делового общения;
2) научно-технической;
3) бытового общения;
4) сферы художественной литературы;
5) сферы публицистики и прессы.
Поэтому и абсолютная стилистическая окраска слова определяется как компонент значения слова, указывающий на его положение в общей системе слов данного языка (т.е. его лексико-семантической системы. – Н.Т.) относительно употребления:
1) в функциональной сфере общения (функциональная стилистическая окраска) и
2) в эмоциональной ситуации общения (эмоциональная, т.е. нормативно-экспрессивная стилистическая окраска).
Отмечается непосредственная обусловленность этим компонентом частотных характеристик слов в соответствующей сфере и ситуации общения.
Таким образом, в процессе познавательной деятельности человека сначала как бы типизируются сферы и ситуации общения, обобщаются их основные признаки; затем соответственно этим познанным признакам подразделяются языковые единицы в их преимущественном частотном употреблении.
Коммуникативные и прагматические факторы оказываются особо существенными для формирования стилистических характеристик языковых единиц. В связи с этим возникает вопрос: входит ли эмоциональная и экспрессивно-стилистическая характеристика в семантику слова как единицы лексико-семантической системы языка или же она всегда есть сугубо контекстуальное явление? Разногласиями в этом вопросе в значительной степени обусловлена неудовлетворительность и спорность освещения в лингвистической литературе проблемы стилевой организации языка и, шире, соотношения субъективных и объективных факторов в языке.