ых значений. – Киев: Изд-во Киев. ун-та, 1972. – 234 с.
13. Молчанов Ю.Б. Четыре концепции времени в философии и физике / АН СССР. Ин-т философии. – М.: Наука, 1977. – 192 с.
14. Молчанов Ю.Б., Турсунов А. Проблемы пространства и времени в свете философских идей В.И. Ленина. – Коммунист, М., 1974, № 6, с. 103 – 114.
15. Потаенко Н.А. Темпоральная лексика как объект лингвистического изучения. – Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз., М., 1973, вып. 3, с. 242 – 248.
16. Рейхенбах Г. Направление времени / Пер. с англ. Молчанова Ю.Б. и Сачкова Ю.В. – М.: Изд-во иностр. лит., 1962. – 396 с.
17. Скобликова Е.С. Согласование и управление в русском языке. – М.: Просвещение, 1971. – 240 с.
18. Уитроу Дж. Естественная философия времени / Пер. с англ. Молчанова Ю. и др. – М.: Прогресс, 1964. – 431 с.
19. Щепин А.Г. Лексико-грамматическое поле времени в современном русском языке (время в поэтической речи) / Иркут. гос. пед. ин-т. – Иркутск, 1974. – 84 с.
20. Boguslawski A. On the status of temporal expressions. – In: Charakterystyka temporalna wypowiedzenia. Wrocław etc., 1975, p. 7 – 70.
21. Cliefford J.E. Tense and tense logic. – The Hague etc.: Mouton, 1975. – 173 p. – (Janua linguarum. Studia memoriae N. van Wijk dedicate. Ser. minor.; 215). – Bibliogr.: p. 168 – 169.
22. Fleischman S. The future in thought and language: Diachr. evidence from Romance. – L. etc.: Cambridge univ. press, 1982. – XII, 218 p. – (Cambridge studies in ling.; 36). – Bibliogr.: p. 194 – 214.
23. Köck W.K. Time and text: Towards an adequate heuristics. – In: Studies in text grammar. Dordrecht etc., 1973, p. 113 – 204.
24. Maingueneau D. Approche de lʼénonciation en linguistique française: Embrayeurs, «temps», discours rapporté. – P.: Classique Hachette, 1981. – 128 p. – («Langue, ling., communication»).
25. Martin R. Le futur linguistique: temps linéaire ou temps ramifié? – Langages, P., 1981, a. 15, N 64, p. 81 – 92.
26. Newton-Smith W.H. The structure of time. – L. etc.: Routledge & Kegan Paul, 1980. – XII, 262 p. – (Intern. libr. of philosophy). – Bibliogr.: p. 254 – 260.
27. Sherover Ch.M. The human experience of time: The development of its philos. meaning. – N.Y.: New York univ. press, 1975. – X, 603 p.
28. Slagle U. von. Language, thought and perception: A proposed theory of meaning. – The Hague etc.: Mouton, 1974. – 60 p. – (Janua linguarum. Ser. major; 98). – Bibliogr.: p. 51 – 58.
29. Steedman M.J. Reference to past time. – In: Speech, place and action: Studies in deixis a. related topics. N.Y. etc., 1982, p. 125 – 157.
30. Vet C. La notion de «monde possible» et le système temporel et aspectuel du français. – Langages, P., 1981, a. 15, N 64, p. 109 – 124.
Клименко О.К.Категории количества и качества в языке
Мыслительные категории количества и качества суть отражения общих свойств самого бытия. Логические категории, будучи отражением основных закономерностей объективной деятельности, обнаруживают тесную взаимосвязь друг с другом, что является свидетельством взаимосвязи всех явлений объективной действительности. В частности, говоря об отношениях между собой категорий качества и количества, Ф. Энгельс писал:
«…количество и качество соответствуют… друг другу взаимно и обоюдосторонне» (1, с. 385).
Между категориями мышления, с одной стороны, и категориями качества и количества – с другой, в частности, существует определенная зависимость как с точки зрения последовательности их становления и развитая, так и с точки зрения последовательности их применения в процессе познания современного человека. В.И. Ленин писал:
«Сначала мелькают впечатления, затем выделяется нечто, – потом развиваются понятия качества (определения вида или явления) и количества» (2, с. 301).
На то, что категория качества, предшествуя категории количества по началу своего формирования в процессе исторического развития мышления человека, вместе с тем выступает и как начальный этап познавательной деятельности человека, направленной на какой-либо предмет или явление объективной действительности, обращают внимание многие ученые, в том числе В.З. Панфилов (24; 27), А.Г. Спиркин (32), В.И. Ефимов (15), Л.И. Гриднева (9). Так, В.З. Панфилов, которому принадлежат многочисленные труды, посвященные соотношению категорий языка и мышления (23; 24; 25; 27), пишет, что познание может быть направлено на количественную определенность каких-либо объектов только после того, как они выделены из окружающей действительности как качественно определенные.
«…B процессе установления количественной определенности объектов мышление в дальнейшем отвлекается от их качественной определенности, рассматривая их как качественно однородные объекты. Однако предварительным условием выделения их как объектов, подлежащих определению с количественной стороны, является их выделение как отдельных предметов, имеющих свои границы, а это возможно только при условии установления их качественной определенности» (24, с. 201).
Далее В.З. Панфилов отмечает, что обычно в определении качества фиксируются две существенные черты качественной определенности:
1) будучи качественно определенным, один предмет отличается от других предметов, благодаря чему предметы отграничиваются друг от друга и между ними существует отношение различия;
2) будучи качественно определенным, тот или иной предмет сохраняет тождество с самим собой и при некоторых претерпеваемых им изменениях; различие предмета на различных этапах его развития фиксируется в познании только благодаря тому, что на каждом из них он является качественно определенным (24, с. 202).
Некоторыми авторами, например И.С. Тимофеевым, учитывается только первая из двух приведенных черт (33).
Дискуссионным в специальной литературе продолжает оставаться вопрос о соотношении категорий «качество» и «свойство». Эти категории входят в различные «гнезда» категорий; если категория качества объединяется с категориями количества и меры, то категория свойства – с категориями «вещь» и «отношение». Однако между категориями качества и свойства также существует тесная взаимосвязь. Определение категории свойства через категорию качества и наоборот получило широкое распространение в работах по марксистско-ленинской философии. Так, например, по мнению С.Г. Шляхтенко,
«свойство определяется как выражение данного качества в отношении к другим качествам» (42, с. 24).
Нередко качество понимается как единство свойств (или существенных свойств) вещей. И.С. Тимофеев отмечает, что при таком понимании категории свойства она включается в подсистему категорий «качество – количество – мера», а это нарушает тот принцип классификации категорий, согласно которому категория свойства относится к подсистеме «вещь – свойство – отношение» (33). Выход из этих трудностей некоторые авторы видят в том, чтобы рассматривать качество предмета как основу существования его свойств, но не как совокупность этих свойств.
Особое место в специальной литературе занимает вопрос о генезисе категории качества и роли в этом процессе мыслительной операции сравнения. В.З. Панфилов пишет, что выделение того или иного качественного признака одного предмета возможно лишь при его сравнении с другим предметом.
«В процессе выделения того или иного качественного признака предмета в результате сравнения какой-либо из предметов начинает выступать как его наиболее характерный носитель, т.е. как своего рода эталон, с которым отождествляются по соответствующему качественному признаку другие предметы» (24).
В.И. Бартон указывает, что главной функцией сравнения, благодаря которой оно играет важную роль в познании, является установление количественного различия качественно тождественных предметов (5). Посредством сравнения получает относительное выражение интенсивность свойства одного из сравниваемых объектов. В сравнении прежде всего происходит установление тождества объектов по какому-либо качеству или их качественное отождествление. Подобные сравнения характерны для целой отрасли человеческой деятельности – литературно-художественного творчества. Например, в сравнении «глаза, как небо голубые» произведено отождествление глаз и неба по цвету («голубизна»). Так как и тот, и другой объекты обладают свойством голубизны, то это обстоятельство дает право отождествить их. В акте сравнения при качественном отождествлении устанавливаются количественные различия. Процесс сравнения, доведенный до конца, завершается количественным выражением качества. Такое сравнение характерно для науки.
Автор отмечает, что в качественных характеристиках интенсивности свойств очень часто выражены такие оттенки мысли, которые числа выразить не в состоянии. Например, выражения «слишком маленький», «чересчур большой», не просто обозначают интенсивность свойства, но интенсивность, связанную с непригодностью для какой-либо цели. Любое число будет бессильным для непосредственного выражения этого смысла. Однако всеобщая форма сравнения дает все же неопределенное, аморфное выражение количественной стороны выражаемого ею свойства. В понятиях «больше», «меньше», «тверже», «мягче», «длиннее», «короче» и т.п., хотя и выражается количество, а именно, относительная величина интенсивности свойств предметов, но это количество является определенным лишь относительно и не находит числового выражения. В практической деятельности людей возникает необходимость точного определения интенсивности того или иного свойства предметов, а это влечет за собой необходимость выделения единиц измерения интенсивности свойств. Определенная величина интенсивности свойства предмета, выполняющего роль общей меры, превращается в единицу измерения определенного свойства. В.И. Баргон подчеркивает, что не всякий акт сравнения завершается выделением эталона. Но только выделение меры в процессе познания качественно тождественных объектов означает завершенность знания о них в том или ином отношении (4).