«Когда была создана общая теория относительности, – пишет А. Вейн, – некоторым показалось, что наука отбросила последние остатки наглядности, что она занялась не столько явлениями, сколько отношениями, которые выражаются формулами, ничего не говорящими чувствам. Но это была ошибка» (10, с. 119).
За последние десятилетия значительно возрос интерес к семантике языковых единиц, и это, в свою очередь, стимулировало новые разыскания в области языковой образности.
Круг проблем, связанных с изучением языкового воплощения образного познания, довольно разнообразен, и сама область исследования еще не обрела своих четких границ. Несмотря на то, что проблема языковой образности широко освещается как с общелингвистических позиций, так и в лингвостилистическом аспекте (особенно в исследованиях языка художественной литературы), понятие образности остается по-прежнему фактически не раскрытым. Взаимосвязанные с этим понятия «образ», «образный язык», «образные средства» при всей их распространенности и общеупотребительности недостаточно разработаны лингвистически и, насколько можно судить по имеющимся в этой области исследованиям, далеки от однозначного определения. На это указывал в свое время В.В. Виноградов, подводя итоги дискуссии о связи и взаимодействии слова и образа, развернувшейся на страницах журнала «Вопросы литературы» в 1959 – 1960 гг. (11). При освещении «истории вопроса» безусловного внимания заслуживают теории А.А. Потебни о внутренней форме слова и А.М. Пешковского, считавшего образность непременной функцией речи. Ценные наблюдения над сущностью образности сделаны многими советскими филологами (литературоведами и лингвистами) – Ю.Н. Тыняновым, М.М. Бахтиным, В.В. Виноградовым и др.
Исследование проблематики образного в языке с опорой на материалистическое понимание механизма познания предполагает рассмотрение следующих проблем:
1) формирование познавательного образа, т.е. проблемы знака и значения в аспекте ономасиологического изучения языка;
2) возможность чувственного представления абстрактно познанных явлений – проблемы языковой образности, образных средств языка;
3) специфика словесно-художественного образа – проблемы образного (поэтического) языка[7].
Для характеристики современного состояния проблемы образности и в целях систематизации имеющихся результатов исследований в этой области целесообразно представить эту проблематику в лингвогносеологическом, общелингвистическом и лингвостилистическом аспектах.
Отмечаемая многими исследователями неразработанность проблем выражения образного познания в языке объясняется сложностью самого предмета изучения, неясностью общих исходных положений и понятий. Образное познание привлекает к себе внимание не только лингвистов, но и представителей целого ряда наук, и это вполне естественно, так как проблема образа лежит на стыке гносеологии, психологии, литературоведения, лингвистики. Исследователь, поставивший перед собой задачу изучить языковые средства выражения образного познания, прежде всего должен ясно представлять себе специфику образного мышления и его взаимоотношения с языком. О том, что специфика эта существует, говорят результаты исследований по психологии и особенно психологии творчества. Так, доказано, что мышление не всегда связано с языком, и многое из того, что мы осознаем, трудно выразить словами (8).
Специфика образного познания раскрывается в философском осмыслении тех представлений о психологии мышления, которые получили особенно интенсивное развитие за последние годы (27, 28). Здесь речь идет об установленном наличии у человека двух различных типов мышления – абстрактно-логического и наглядно-образного. Образное мышление характеризуется цельностью, одномоментностью восприятия и оценки объекта. Связывая творчество (научное и художественное) с функциональной асимметрией полушарий мозга, А. Вейн приводит многочисленные примеры высказываний известных ученых и писателей, обративших внимание на особенности образного мышления (9, 10), Об определенной самостоятельности мышления образами говорят наблюдения, в которых замечено, что слова (или другие знаки) появляются тогда, «когда мысль надо было передать другим» (10, с. 120). Специфика образного познания раскрывается также в работах, посвященных анализу связи бессознательного с искусством, с художественным восприятием и художественным творчеством (7, 8), Под этим углом зрения образное познание – это познание «нерасчленяющее», интуитивное, опирающееся на неосознаваемую психическую деятельность.
Уже в силу указанных особенностей, явлений слишком частых и очевидных, чтобы они могли остаться незамеченными, вопрос о выражении образного познания языковыми средствами представляет собой проблему как для философов, так и для лингвистов и литературоведов. Определенный скептицизм здесь проявляется в противопоставлении «язык слов – язык образов», в суждениях о том, что «образ доязычен и надъязычен». Последнее имеет смысл в тех случаях, когда образ связывается со ступеньками чувственного познания или же когда образ предстает во всей своей целостности и нерасчлененности, требующей расшифровки и «перевода» на естественный язык. В целом, вопрос о языковых средствах выражения образного познания, как уже отмечалось, входит составной частью в глобальную проблему взаимоотношения языка, мышления и познания и требует отдельного рассмотрения. В соответствии с задачами данного обзора отметим лишь некоторые положения, ориентирующие, как представляется, в понимании языковой образности.
Отправным моментом здесь, очевидно, следует признать взаимосвязь чувственного и рационального познания. В.З. Панфилов пишет, что
«…процессы чувственного и абстрактного, обобщенного познания происходят в постоянном взаимодействии друг с другом» (27, с. 56).
Б.А. Серебренников подчеркивает, что абсолютно резких граней между чувственным и абстрактным нет, и словесное мышление дополняется другими типами мышления (29). В работе Л.В. Уварова отмечается, что
«…звуковая речь… не вытесняет чувственных образов, но вовлекает их в сферу новых отношений и обогащает новыми функциями» (36, с. 109).
Важность взаимосвязи чувственного и рационального продиктована тем, что именно на чувственной ступени формами познания являются конкретно-чувственные образы, язык же выступает как необходимое средство осуществления абстрактного, обобщенного человеческого мышления и познания. Разъясняя характер этой взаимосвязи, В.З. Панфилов считает, что в языке в той или иной мере фиксируются результаты предшествующих этапов познания действительности (в значениях слов, в его грамматических категориях и т.п.). В связи с этим высказывается интересная точка зрения о существовании своего рода «языковой апперцепции», проявляющейся в том, что предшествующий уровень познания действительности, зафиксированный в языке, не может не оказывать известного влияния на последующие этапы познавательной деятельности человека. Проводится глубокая аналогия между той активной ролью, которая принадлежит языку в процессе абстрактного, обобщенного познания, и апперцепцией в процессе чувственного познания объективной действительности. В то же время подчеркивается, что ассоциации между чувственно-наглядными образами и материальной стороной языковых единиц лишь возможны, но не обязательны (27, с. 29, 49 и др.).
Раскрывая эту связь более конкретно, А.А. Уфимцева отмечает, что предметные имена, особенно референтные, включают в свое номинативное содержание не только понятия, но и элементы чувственной ступени познания: зрительного, слухового и пространственного представления вещей и предметов (37, с. 16).
Существенной оказывается и та особая роль, которую язык играет в процессе человеческого познания, в отражении объективной действительности. С одной стороны, в языке в той или иной степени фиксируются результаты человеческого познания, с другой – язык оказывает известное влияние на мышление и познавательную деятельность человека (27, с. 2, 29 и др.).
Активная роль языка особенно отчетливо проявляется в художественной литературе, как виде творческого освоения действительности. В.В. Виноградов подчеркивал, что слово – это не только проводник образной мысли, но и средство формирования (художественного) образа (11, с. 116). Формированию лингвистического аспекта изучения словесно-художественного образа способствовал ряд факторов. При том, что язык образов – это изначальный язык едва ли не всякого творчества, именно в художественной литературе мы имеем дело со словесными образами, т.е. с образами, созданными с помощью языковых средств. Предпосылкой успешных исследований здесь должно быть четкое представление о задачах и возможностях двух подходов к художественному тексту – лингвистического и литературоведческого, границы которых очерчены Г.В. Степановым (32).
Далее, произведения художественной литературы дают адекватное представление о возможностях выражения языком образного художественного познания и мышления. Любому литературному тексту присуща образность, так как, являясь произведением искусства, этот текст представляет собой вторичную моделирующую систему, т.е. систему, строящую модель, образ действительности с помощью языка. Общеизвестное положение о том, что искусство есть эстетическое познание (освоение) мира как раз и означает, что любой вид искусства изображает жизнь не в отвлеченных понятиях (как, например, в случае научного познания мира), а в конкретных чувственно-осязаемых образах[8]. Формула, приведенная Г.В. Степановым, наглядно иллюстрирует образную природу художественного текста: «действительность – образ – текст» (31, с. 145).
Другим хорошо известным положением марксистско-ленинской эстетики является положение о том, что художественный образ, как и научное понятие, есть