А что было делать? Приходилось верить на слово.
Но среди множества заявлений о приеме в гимназию того времени меня поразило, пожалуй, одно из самых последних, помеченное октябрем 1919 года.
«В Педагогический Совет 1-й Ново-Николаевской женской гимназии.
Крестьянки с. Верх-Ирменского той же волости Новониколаевского уезда
Ольги Алексеевны Хухломиной
Прошение
Покорнейше прошу Педагогический Совет допустить мою дочь от первого брака Капитолину Лапину к испытанию знания для поступления в первый класс и в случае удовлетворительного результата принять ее в Вашу гимназию. Своевременно явиться не могла ввиду большевистского восстания в деревне. Покорнейшая просьба не отказать. При сем прилагаю метрическое свидетельство за № 44 и свидетельство об оспопрививании за № 45.
Н-Николаевск.
Октября 13 дня 1919 года.
Ольга Хухломина».
Когда я прочитал этот документ в первый раз, невольно подумал: «Лучше бы тебя, милая Капочка, не приняли!» Ведь ни маленькая девочка, ни ее мама не могли знать, что всего лишь через два месяца Ново-Николаевск погрузится в страшный хаос эпидемии тифа, когда неубранные трупы будут лежать на улицах и оплакивать их будет лишь холодная метель. Уцелеть, не заразиться смертельной болезнью в ту зиму было практически невозможно.
«Лучше бы тебя не приняли!»
Но, когда уже переписывал этот документ, разглядывая его более тщательно, увидел едва различимую, карандашом написанную резолюцию: «Принять 1 класс. 14 окт.».
А может, Бог все-таки смилостивился и уберег Капитолину Лапину?
Одно за другим вставали каменные здания, гудели паровые машины на мельницах и лесопильных заводах; появлялись, словно грибы после дождя, магазины и магазинчики, лавки и лавочки, рестораны и трактиры, гостиницы и постоялые дворы. Любое нужное ремесло находило в городе свое применение, и было таких ремесел изобильное количество: столярное, литейное, жестяное, слесарное, кузнечное, экипажное, колбасное, кондитерское, сапожное, кожевенное, переплетное, портняжное, пекарное, белошвейное, шляпное, шапочное, парикмахерское…
Жить новониколаевцы старались на свой лад, имели собственную гордость и столицам не подражали, а соперничали с ними, как, например, было с кинематографом – он появился здесь сразу же после Москвы и Санкт-Петербурга. Наличие железнодорожной станция и пароходной пристани, через которые переваливались на восток и на запад миллионы пудов сибирского хлеба, способствовало небывалому строительству мельниц, и новониколаевские мукомолы уже снисходительно относились к наградам Нижегородской ярмарки: им куда более приятно было получить золотую медаль и почетный крест из Брюсселя, с международной выставки. Отсюда же отправлялись на запад специальные вагоны-ледники со знаменитым сибирским маслом, они добегали до Ревеля, а дальше, морским путем, продолжали путешествие до Англии и Дании, где привередливые европейцы лишь прищелкивали языками, ощущая оригинальный вкус, который давало разнотравье Барабинской степи…
Все в городе кипело, бурлило и не останавливалось ни на единый миг.
В магазинах купцов Фоменко, Маштакова и Жернакова торговали самым разным товаром; в электротеатре «Товарищество» на Базарной площади ставили вторую часть «Отверженных» Виктора Гюго; в Коммерческом клубе шли с огромным успехом концерты знаменитой певицы Александры Ильмановой; врач Иволин лечил болезни глазные, женские, хирургические и внутренние; госпожа Хавкина распродавала по фабричной цене случайно приобретенные граммофон и пластинки; в Мещанском обществе отказали в причислении в мещане девице Спирюковой, 37 лет, а у господина Косолапова, проживавшего на Спасской улице, похищено было со двора дома разного рода белье в мерзлом виде на сумму 25 рублей и покраденное не разыскано; на складе лесопильного завода предлагали не только пиленые материалы и строевые бревна всех размеров, но также сосновые и березовые квартирные дрова…
Всюду – жизнь в городе, разноликая, как и судьба человеческая.
4. «Глаза, проникающие в душу…»
«Среднего роста, стройная, в синем форменном платье с рюшами. При виде гимназисток Павла Алексеевна улыбалась, на реверанс отвечала наклоном головы, беседу вела тихим, мягким голосом» – вот такой запомнилась Павла Алексеевна Смирнова гимназистке Э.З. Шамовской, которая со временем станет известным в городе врачом-невропатологом.
А вот еще одно свидетельство: «Удивительны были в ней всегда прямая осанка, добрые, внимательные глаза, проникающие в душу, голос, который она никогда не повышала».
И вот, пожалуй, все, если не считать воспоминаний З.М. Сиряченко, о которых речь впереди.
Обидно…
Перелистав и прочитав сотни страниц документов, писем, прошений, циркуляров, актов, где едва ли не в каждом втором упоминается ее фамилия, я так и не смог найти подробных сведений о начальнице Первой Ново-Николаевской гимназии. Казалось бы, она присутствует везде, в самых мелких нюансах гимназической жизни – и одновременно остается в тени.
Но сейчас мне почему-то думается, что в этом есть своя закономерность. Как человек, который полностью отдается делу своей жизни и служит ему не за страх, а за совесть, Павла Алексеевна лишена была болезненного честолюбия. Самым важным для нее оставалось всегда лишь одно – ее гимназия, а все остальное, похоже, имело второстепенное значение.
И все-таки документы помогают нам составить своеобразный «портрет» этой незаурядной женщины, помогают почувствовать ее мудрость, упорство и немалый дипломатический такт. Поэтому обратимся к документам, которые порою бывают очень красноречивыми.
В 1916 году в департамент народного просвещения была представлена так называемая «опросная карточка», своего рода официальный документ гимназии. Его стоит процитировать.
«1. Название среднего учебного заведения.
– Ново-Николаевская Первая женская гимназия ведомства Министерства Народного Просвещения.
2. Местонахождение.
– Западно-Сибирский учебный округ, Томская губерния, город Ново-Николаевск.
3. На основании какого устава, штата и закона существует.
– Частное учебное заведение 1 разряда, учрежденное П.А. Смирновой, преобразовано в гимназию 1 августа 1910 года на точном основании Положения 24 мая 1870 года, ныне действует по закону 3 июля 1916 года.
4. Помещение.
– Помещение наемное с платою по 5000 рублей в год за счет сумм, полученных за правоучение.
5. Источники содержания.
– Из казны: по параграфу 7 статьи 6—2500 рублей.
Из казны: по параграфу 10 статьи 1—1500 рублей.
Из городских средств – 2500 рублей.
И из платы за правоучение (сумма не указана. – М.Щ.).
5. Число классов основных и дополнительных.
– Основных классов семь и один (VIII) дополнительный.
6. Число приготовительных классов.
– Приготовительных классов один, но из двух отделений – старшего и младшего.
7. Число учащихся.
– Число учащихся (с I по VIII классы) 280.
8. Кто состоит директором, инспектором, начальницей.
– Начальницей гимназии состоит Павла Алексеевна Смирнова, утвержденная в этой должности с 22 ноября 1910 года. По образованию – окончила курсы в Самарском епархиальном училище с званием домашней учительницы».
Это не просто очередная казенная справка в бесконечном ряду бумажной отчетности, это, если задуматься, венец той огромной деятельности, которой Павла Алексеевна отдавала все свои силы. И документы, опять же красноречиво, об этом рассказывают. Уже звучало слово «правоучение». Оно означало, что обучение в гимназии было платное. Но Павла Алексеевна предпринимала немалые усилия, чтобы помочь бедным ученицам в этой оплате за правоучение, а то и вовсе освободить от нее. Да и как она могла поступать иначе, когда, например, читала вот такие письма…
«Сиротский суд имеет честь ходатайствовать пред Попечительным Советом, не найдет ли он возможным освободить сироту, дочь умершего мещанина города Ново-Николаевска Тимофея Андреева Суковатова – Анну, от взноса платы за правоучение ее во 2-м классе женской гимназии, в настоящем 1911–1912 учебном году. В опеке покойного Тимофея Суковатова хотя и имеется домик, но он служит квартирой опекунше Екатерине Гавриловой Суковатовой с ее тремя малолетними детьми, из которых самая старшая, Анна, 12 лет. Сама же опекунша Екатерина Суковатова женщина уже пожилая и в добавок больна хроническим ревматизмом. Средства на пропитание зарабатывает стиркой белья».
Продолжение этого «сиротского письма» находится в «Журнале Ново-Николаевской Городской думы», в котором под № 193 значится следующий вопрос: «Рассмотрение заявления об освобождении от платы за правоучение в женской гимназии, учрежденной П.А. Смирновой». И далее обозначена суть вопроса.
«Городской Думе доложено: от П.А. Смирновой поступило в Городскую Управу заявление следующего содержания: имею честь довести до сведения Городской Управы, что, по примеру прошлых лет, в будущем учебном году мною решено освободить от платы за правоучение 10 учениц гимназии и 2 (учениц. – М.Щ.) приготовительных классов…»
Дальше начинается длиннющая дискуссия, записанная на нескольких страницах. Как и ныне, на все требуется «статья бюджета», особое постановление, но главный аргумент – денег в казне мало. Выступает Михаил Павлович Востоков, подробно рассказывает о нуждах гимназии, и вот наконец итог: «Выслушав и обсудив доложенное, Городская Дума ПОСТАНОВИЛА: препроводить все поступившие в Городскую Думу заявления об отмене платы за право учения на благоусмотрение Попечительного Совета гимназии П.А. Смирновой…» Но самое главное: в списке учениц, освобождаемых от платы, значится – Суковатова Анна Тимофеевна.