езными навыками, столь необходимыми рачительной хозяйке дома.
Мария Ильинична слыла одной из первых красавиц Ново-Николаевска, и это стало причиной целой трагедии: из-за неразделенной любви к ней застрелился молодой телеграфист Анатолий Мурмила. До рокового выстрела он прислал своей возлюбленной прощальное письмо и свою фотографию (высокий, красивый, в мундире) и нарисовал на этой фотографии череп с костями. Мария Ильинична боялась этой фотографии, но хранила ее, пока была жива.
Да, все было как в жизни – и страсть, и слезы, и отчаянье…
Но мы вернемся к архивным документам и к гимназисткам.
Когда прочитываешь личные дела гимназисток, невольно отмечаешь одну особенность: фамилии детей новониколаевской «верхушки», в том числе и самых богатых людей города (Маштаков, Луканин, Коган…), соседствуют с фамилиями крестьянских детей из Каинска, Коченево, Болотного, Ордынского… И это еще одно свидетельство того, что гимназия, созданная П.А. Смирновой, была, по сути, очень демократической.
И для всех без исключения существовали одни и те же правила.
Какими они были?
В одном из протоколов заседаний Педагогического Совета находим следующее сообщение: «Заказаны и скоро будут отпечатаны типографским способом правила поведения учениц, которые необходимо поместить в рамки под стеклом и вывесить в гимназии». Но сами правила поведения разыскать не удалось, поэтому давайте воспользуемся «Важнейшими Правилами для учениц Мариинской Донской женской гимназии». Я уверен, что эти «Правила…» вряд ли сильно отличались от «Правил…» Ново-Николаевской гимназии, ведь в Империи существовали единые требования к учебным заведениям.
Итак, «Важнейшие Правила…». В них тридцать с лишним параграфов, поэтому я сделал из них своеобразную выборку и предлагаю ее вниманию читателей.
«– Ученицы в учебное время обязаны неопустительно посещать свои уроки, отнюдь не опаздывая на молитву, которая читается за ¼ часа до первого урока в общем зале и перед началом первого же и по окончании последнего урока в классах.
– Ученицам воспрещается приносить с собой в гимназию не относящиеся к урокам вещи, кроме книг, выданных из гимназической библиотеки для чтения.
– Во время уроков ученицы должны сидеть прямо, хотя бы и прислоняясь к спинке скамьи, но не облокачиваясь и не разваливаясь, и отнюдь не должны ни разговаривать, ни шептаться между собою, ни заниматься чем-либо посторонним, ни отвечать самовольно, без спроса преподавателя, ни подсказывать друг другу, при чем должны давать преподавателю или преподавательнице ответ даже и самый короткий не иначе, как вставая и держась прямо…
– Ученицы между собою обязаны быть вежливыми, дружелюбными и доброжелательными.
– Ученицы должны не только сами воздерживаться от всякого рода проступков, но воздерживать и своих подруг, как в стенах заведения, так и вне оного, должны предупреждать проступки своих подруг советом, предостережением и, наконец, заявлением о том начальству.
– Продажа, покупка и мена вещей всякого рода друг другу или посторонним лицам строго воспрещается ученицам.
– Ученицы обязаны являться в гимназию и вообще находиться вне дома всегда в одежде установленной формы. Положенныя для них коричневого цвета платья и черные передники должны быть самого простого покроя, без всякого следования моде. Ношение широких кружевных или шитых гладью воротников, таковых же обшлагов на рукавах платья, замысловатых оборок и всяких украшений на передниках, равно как и ношение браслетов, колец, ожерелий, брошек, металлических цепей, часов и т. п., как отступление от формы, отнюдь не дозволяется.
– Всякия подражания моде в ношении волос запрещаются решительно. Волосы должны быть гладко причесаны. Все девицы высших четырех классов и восьмого дополнительного не должны стричь волос. Исключение допускается в том лишь случае, когда волосы острижены вследствие болезни, по предписанию врача, свидетельство которого представляется ученицею начальнице гимназии.
– Ученицы должны быть совершенно правдивы всегда и во всяком случае и относиться с полным доверием и откровенностью к начальству и преподавателям, избегая притворства, лжи и обмана.
– Безусловно воспрещается ученицам гимназии посещать даваемые в клубах балы, маскарады и так называемые семейные вечера, а тем более участвовать в публичных спектаклях, концертах, живых картинах и проч.
– Ученицы, оказавшиеся нерадивыми в учебных занятиях, а равно и нарушающие установленные в женской гимназии порядки и правила, увольняются из заведения по определению Педагогического Совета».
Такие вот «Важнейшие Правила…» существовали в гимназии, и нарушение любого из пунктов-параграфов влекло за собой нерадостные последствия. Но об этом – в следующей главе.
И хотя он развивался, как уже сказано было не один раз, стремительно, он все-таки оставался еще городом провинциальным – в самом добром, хорошем смысле этого слова. Многие жители знали друг друга, ходили в гости, на богослужения в храмы, раскланивались при встречах и вели неторопливые разговоры о житье-бытье.
Новости разносились по городу мгновенно, как в деревне, сразу же попадая и на газетные страницы. Неизвестный нам фельетонист «Обской жизни» живо откликался на городские события довольно язвительными рифмованными посланиями. Но лучше все-таки не пересказывать, а предоставить слово первоисточнику:
«Не нравится лицо, а гонят в шею.
Из Сибирского банка уволен служащий перед самыми праздниками (рождественскими. – М.Щ.). Его оставили без куска хлеба… Но выдали аттестат.
На эту тему я шутить не смею.
(Хотя шутить всегда я рад!)
Не нравится лицо, а гонят в шею
И выдают при этом аттестат!
Не напугаешь – не приманишь.
При исполнении пьесы «От плахи к венцу» будет раздаваться благовест, набат, гром, крики, плач, стоны и, кажется, еще что-то… Просим публику не пугаться.
(Из афиши.)
Такие ужасы, хотя и за кулисой,
Должны подействовать на вас,
Тут поседеть не трудно в час,
Когда вы даже совершенно лысый!»
Но не только злобой дня жили новониколаевцы. Были еще и праздники, то же Рождество, и готовились к нему долго и тщательно, а городские торговцы заранее извещали, что имеется огромный выбор елочных украшений, в том числе: блестящие бусы, гирлянды, фрукты, колокольчики, бабочки, орехи, бенгальские огни, чудо-свечи, вулканы Лысой горы и Везувия, шутихи, римские свечи – одним словом, всего много, даже есть дамские маски и полумаски…
Газеты того времени иногда просто умиляют своей провинциальной непосредственностью, которая, как мне кажется, больше всего и свидетельствует о неиспорченности нравов. Вот, например, газетное объявление: «Городская управа объявляет, что при Вокзальной пожарной части находится белый приблудившийся козел».
Хозяева, козла-то заберите, он вам еще пригодится!
А вот этому господину, пожалуй, не до развлечений и не до смешков: «Ищу место дворника, сторожа, кучера. Трезвый и с рекомендацией».
6. «Безусловно, недопустимо и влечет за собой удаление…»
Ах, какой замечательный праздник – Рождество Христово!
Несутся по Николаевскому проспекту лихие тройки, зазывно звенят под дугами бойкие колокольчики, сверкают, искрятся игрушки на елках, пахнущих хвоей, а под елками – рождественские подарки. А еще – гости, визиты, новое платье к празднику… И вздрагивает юное сердце от предчувствия чего-то невероятно красивого и… Трудно словами выразить весь восторг, когда ко всем этим чувствам добавляется еще и возможность отправиться на костюмированный вечер в Офицерское собрание.
Как тщательно выбирала свой наряд Соня Маштакова, дочь одного из самых богатых новониколаевских купцов – Федора Даниловича Маштакова, как она примеряла маску, под которой хотела скрыть свое личико, ведь вечер-то – костюмированный!
И все было великолепно! Все было прекрасно!
Да только праздник кончился, увы, очень скоро.
Начались печальные будни, и именно в будни заседал Педагогический Совет женской гимназии, и одним из пунктов его заседания значилось следующее…
«Рассмотрение заявления г. Начальницы Гимназии о проступке ученицы Софии Маштаковой.
Госпожа Начальница Гимназии получила сведения, что ученица 7-го класса С. Маштакова была в военном собрании на костюмированном вечере не в форме и под маской.
Спрошенная по этому поводу С. Маштакова рассказала, что она, действительно, была приглашена в военное собрание на семейный костюмированный вечер, куда и поехала в сопровождении хороших знакомых семьи под маской; зная, что ученицам не разрешается бывать в маскарадах, она думала, что это запрещение нельзя отнести к данному вечеру, имеющему семейный характер, вход на который разрешался только лицам по приглашению.
Справка.
В начале учебного года Начальница беседовала с ученицами старших классов по поводу посещения увеселительных летних садов и объявила, что посещение ученицами каких бы то ни было общественных мест допускается только с особого на каждый раз разрешения начальства, причем во всех общественных местах гимназистки обязаны быть в присвоенной им форме.
Посещение же маскарадов, безусловно, недопустимо и влечет за собой удаление провинившейся ученицы из учебного заведения…
…Принимая во внимание чистосердечное раскаяние Маштаковой и то обстоятельство, что она в течение почти семилетнего пребывания в гимназии не была замечена в каких-либо крупных нарушениях школьной дисциплины, что в данном случае она, действительно, могла быть введена в заблуждение, Педагогический Совет нашел возможным оказать ей снисхождение.