Паника снова окутала сердца жителей деревни. Было ощущение, будто она была материальной, холодными щупальцами тянулась по мрачным улицам когда-то полной жизни деревни. Снова с закатом вся жизнь будто по волшебству останавливалась. Уже через неделю тот самый вой снова разрезал морозный таёжный воздух. Снова начали пропадать люди. Снова всё меньше и меньше писем приносили в нашу глушь. Мрачные зимние ночи уверенно вытесняли дни. В драгоценное дневное время, оазис относительной безопасности, у нас происходила любая работа. В ночи же все старались быстрее уснуть, лишь бы снова не услыхать тот демонический клич. Но никакие планы, стратегии не помогали, время от времени всё равно кого-то сжирают у нас.»
Тут дед замолчал, теребя свою белую, испачканную чем-то тёмным недлинную бороду немного искривлёнными морщинистыми пальцами.
⁃ Зря вы сюда приехали, городские, да ещё и под зиму! Скандал-то ещё сильнее после вас разведут!
Репортёр хотел было что-то ответить, но его резко прервал крик. Нет, это был не крик, словно сотня человек одновременно увидела что-то ужасное, что-то не попадающее в рамки их понимания мира! Словно визги лишённых разума людей, искажённые какими-то шумами, лишь добавлявшими жути происходящему. Молодой полный сил мужчина, скептик и атеист, словно сразу поверил во все страшилки. Это было явно что-то, о чём он ещё вчера сказал бы «грязная подделка», чем он и занимался по жизни. Несколько человек из съёмочной группы, что сопровождали ведущего, стояли белые, словно каменные статуи. У хозяина дома лицо было спокойное, он до невозможности тихо взял со стола трубку и всё настолько же тихо закурил. Когда парень пытался что-то произнести, старик подносил ко рту трясущийся палец и смотрел на него глазами, выражавшими смесь раздражения, злобы, просьбы, но главное, истинного ужаса. Вдруг совсем рядом раздался шум. Дряхлая дверь, видевшая уже явно не одно десятилетие, с грохотом, разлетевшимся по ночной деревне, захлопнулась где-то в глубинах дома. У репортёра сжалось сердце. Старик сидел без движений, смотрел в пустоту дверного проёма, откуда, казалось, уже доносились еле слышимые шорохи. Но в этом ничего страшного не было, просто естественные звуки деревенского дома. «Пронесло, ничего не произошло» – мысленно сказал молодой человек. Даже хозяин дома вроде, успокоился, мышцы его старого лица расслабились. Хотя, возможно, это лишь игра света тусклой керосинки. Ужасный скрежет разрезал пыльное пахучее нутро дома. Звук разбитого стекла.
Дед тихо повёл всех куда-то, пока нечто, судя по звукам, залезало в дом. Слышно было всё: возня, какой-то скрежет, стуки, ветер. Из-за тонкой стены доносилось тяжёлое, хриплое дыхание. А возможно, это лишь ветер играет меж комнат и коридоров старого деревенского дома. Может, ничего и не было? Возможно, это лишь дерево упало? Или снег с крыши? А может это лишь галлюцинация? По лицу хозяина дома узнать ничего нельзя, свет остался позади. Скрип. Скрип. Скрип. Что бы там ни было, оно приближалось. Вдруг отблески лампы полностью погасли, а звуки раздавались всё ближе и ближе. Мозг рисовал жуткие картины. Мужчина представлял как что-то, лица чего не видел, рыскало между оставленной в панике аппаратуры. Казалось, что прямо сейчас, как в дешёвом ужастике, зазвонит телефон или ещё что-то. Но в глубине души он понимал, что и без этого то, что там рыщет, найдёт их. Обязательно найдёт. Сковавший репортера ужас мешал ему осознавать происходящее. И он уже не замечал, что угловатое белое лысое подобие лица с огромным разорванным ртом и чёрными как смоль провалами глаз уже пялится на него из тёмного проёма двери.