Федор, закатив глаза, все-таки нажал наконец снова на магофон. И Аделина Львовна, вместо того, чтобы пошатнуться, а то и упасть, гордо выпрямилась. Потом бросила еще один оценивающий взгляд на Катю… а пока Федор закрывал приложение “Премудрого дома”, быстро переглянулась с котом. Тот сначала кивнул, затем мотнул головой, а потом и вовсе пожал плечами.
Федор, поднявший голову, так и не успел заметить этой пантомимы.
“А кот-то с мамашкой в сговоре!” – подумалось вдруг Кате, и от этой мысли она неожиданно для себя развеселилась. Кажется, кот в этом доме заведует не только хозяйственными вопросами!
Может, раскрыть наивному Федору глаза? Или ему и так нормально?
Правда, сам кот, кажется, тоже заметил, что она заметила… тьфу ты!
Тем временем Федор, не говоря ни слова и никого особо за собой не приглашая, развернулся и направился к дому. Аделина Львовна решительно направилась за ним, а следом потрусил и Дункан.
Кот, напоследок оглянувшись на девушку, поднял лапу с двумя выпущенными когтями и указал ими сначала на свои глаза, потом на Катины.
В два шага догнав Трифона, девушка чуть наклонилась к нему.
– Эй! – говорить пришлось шепотом. – Трифон Леопольдович… а я не поняла, вы это хотели сказать, что следите за мной или что выцарапаете мне глаза в случае чего?
Кот зыркнул недобро.
– Опционально, – буркнул он.
Глава пятая. Мама знает
За столом сидели те же и мама.
То есть Аделина Львовна, разумеется.
Мама переводила острый хищный взгляд с Кати на Федора.
Федор переводил недобрый взгляд с мамы на кота.
Кот переводил вороватый взгляд с Федора на Аделину Львовну.
Катя опасливо оглядывала всех по очереди.
И только пес, окинув одним тоскливым взглядом всю компанию, тяжко вздохнул и сполз со стула, на котором только-только устроился.
– Да ну вас всех совсем… у меня там кость недогрызена!
– А я, пожалуй… вернусь к своим обязанностям! – тут же торопливо вскочила со своего места Катя. Уж ей-то на семейных разборках точно делать нечего! Она и идти-то на кухню не хотела. Можно сказать, приливной волной принесло.
– Сидеть! – коротко бросила Аделина Львовна, и Катя с Дунканом, как заколдованные, мгновенно плюхнулись, где стояли – девушка едва не промазала мимо стула.
“Вот это харизма!” – мысленно восхитилась она, вытаращившись на на Аделину Львовну во все глаза.
– Итак, – спокойно продолжала та. – Я вижу, сын, ты все-таки внял моим мольбам и наконец нашел девушку.
Глядя на нее, сложно было соотнести эту властную даму со словом “мольба”.
– Я тут вообще-то работала, – рискнула сообщить Катя. – Дом вот…
– Хозяйственная жена нам подходит, – милостиво кивнула Аделина Львовна.
– И я говорю! – тут же горячо поддержал кот.
– Так вот…
На какой-то кошмарный миг у Кати возникло жуткое ощущение, что сейчас ее в самом деле просто возьмут и выдадут замуж, не спросив, как звали. Хотя нет, в загсе-то наверняка спросят, но кого это волнует, в самом деле…
Как оказалось, волновало Федора.
Войдя в кухню вместе со всеми, он вольготно уселся за стол, сложив руки на груди, и теперь разглядывал мать с легкой усмешкой.
А потом вдруг обернулся к Кате и подмигнул ей.
– Думаю, вы можете идти. И ты, Дункан, тоже.
И как-то вдруг мгновенно стало ясно, что, какой бы непререкаемо-властной ни казалась Аделина Львовна, на родного сына ее харизма ничуточки не действует.
Катя и пес рванули из кухни буквально наперегонки, вылетев в коридор, как пара пробок, и только отбежав к самой лестнице на второй этаж, наконец остановились и переглянулись.
– Ну и что это было? – почему-то шепотом уточнила Катя.
– Это, – сглотнул пес, – Брань, Глад, Чума и Смерть разом. То есть это не я, это Федя так говорит. А Аделина Львовна – его мама.
– Это я заметила, – вздохнула Катя. – Но почему она… так себя ведет?
– А, – пес вздохнул и ковырнул паркет лапой.
“Надо бы еще пол от царапин зачаровать, – отметила про себя Катя. – О! И кот же! То есть еще обои, мягкая мебель… работы непочатый край, а я тут непонятно чем занимаюсь!”
– Ну, в общем… – от неловкости Дункан сморщил морду, – Я про хозяина не сплетничаю вообще-то… а, все равно ж ты уже поняла! Федор с родителями поссорился и из дома ушел. Не хотел продолжать семейное дело, как требовал его отец. И род продолжать, это уж Аделина Львовна хотела. А он хотел, ну… не того, в общем. Вот и удрал сюда, в Тарелочки. Дом вот купил. Нас с Трифоном подобрал. И живет себе как самому нравится. Отец-то его ни разу сюда не являлся, у него, это… характер! А у Аделины Львовны, значит, тоже характер. Поэтому она, наоборот, ходит. Надеется, что Федор женится, и жена ему хоть внука родит, это… правильного. Который вообще все продолжит. И семейное дело, и род, и все, что там продолжать полагается. Вот. А у Федора, того… тоже характер!
– И что теперь будет? – Катя оглянулась на кухонную дверь, из-за которой доносился негромкий гул голосов.
– Теперь? – пес почесал передней лапой затылок. Потом как-то задумался, плюхнулся на зад, как совершенно обычная, неразумная собака, задрал заднюю лапу и со вкусом почесался ею за ухом. – Ну, это… мама, она надолго не приезжает. Может, до завтра победствуем, а там она сама объявит, что не может жить в этих диких местах без нормальной маникюрши, парикмахера и личного стилиста. И уедет. Надо только смотреть, чтоб это…
Дункан подержал перед собой заднюю лапу, растопырив когти и задумчиво ее разглядывая, а потом со вкусом что-то оттуда выкусил – то ли блоху, то ли просто соринку.
– Что – это? – нетерпеливо переспросила Катя. Надо было все-таки понять, дадут ей в этом доме наконец сделать свою работу или как!
– Ну – того, – пес наконец опустил лапу, поднялся на все четыре конечности и шумно встряхнулся. – Это, значит. Следить надо, чтоб никакую девицу не подкинула.
– В смысле – подкинула? – опешила Катя.
– Так это… в прямом, значит, смысле. Она ж все надежды не теряет, вот и того. Приводит. Хотя может не сразу подкинуть, может и потом заслать. Раз сразу не привела знакомить. Хотя… – тут он окинул Катю задумчивым взглядом. – Может, и не станет в этот раз…
*
Рабочий день выдался, мягко говоря, непростым. Время от времени у Кати возникало ощущение, что Аделина Львовна лично подключилась к системам “Премудрого дома” и следит по ним за перемещениями наладчицы. Разумеется, это было совершенно невозможно. У кого из них тут полный доступ, в конце концов!
И тем не менее, Аделина Львовна была везде. Просто повсюду! С перерывом разве что на обед, потому что пообедать Катя предпочла на этот раз сухпайком в своем фургончике – зато в тишине и спокойствии.
А после обеда все началось снова. И снова Аделина Львовна была везде.
В подвале, где Катя отлаживала температурный режим и влажность, чтобы можно было хранить на одном стеллаже – продукты, на другом – кипы каких-то бумаг, а в углу – разобранный велосипед. Аделина Львовна хмыкала и проверяла крепления.
В коридоре второго этажа, где Катя настраивала теплый пол, чтобы включался и постепенно поднимал температуру по мере похолодания зимой, а летом, наоборот, приятно холодил пятки. И, конечно, чтобы мылся самостоятельно. Аделина Львовна одобряла.
На лестнице, где в соответствии со стандартами “Премудрого дома” полагалось установить систему безопасности, чтобы никто и ни при каких обстоятельствах не мог с нее упасть. Аделина Львовна отмечала, что это отличная мысль – детям можно будет смело бегать даже по лестнице.
В гостиной, в кухне, в гостевых спальнях, во дворе… везде оценивала, комментировала, проверяла, контролировала, высказывала мнения и пожелания.
В какой-то момент подумалось, что идеальным выходом будет просто ее спугнуть. На первом этаже как раз остались кое-какие работы с перфоратором.
Катя натянула звуконепроницаемые наушники, включила перфоратор и удовлетворенно улыбнулась. Прекрасно!
И тут же вздрогнула, боковым зрением заметив какое-то движение рядом.
Аделина Львовна стояла рядом – в таких же точно наушниках. И жестами показывала, что, на ее взгляд, сверлить следует чуть левее.
Да что же это такое! Невозможно же так работать, в конце концов! Хорошо, конечно, если завтра эта назойливая дама наконец уедет, но сегодня-то что делать?
Нет, в Катиной практике заказчики, конечно, случались всякие. В том числе и такие, которые стояли над душой каждую минуту, комментировали каждое действие наладчицы и без конца пытались ее поправлять.
Но это, по крайней мере, были заказчики! С ними и спорить нет смысла. Все равно все надо делать в соответствии с их пожеланиями. Даже когда они и сами не знают, чего хотят, и поминутно меняют показания.
Но Аделина Львовна заказчицей не была. Она была мамой, и этим все сказано! По ее мнению, одну из гостевых спален вообще следовало сразу переоборудовать в детскую. А “кошачьи” полочки со стен в гостиной “заодно снять”, потому что они ей все равно не нравятся, и вообще у нее есть пара превосходных пейзажей, здесь будут неплохо смотреться, она с Федечкой поделится. И, конечно, лично ей, Аделине Львовне, необходим полный доступ не только к дому, но и всем его системам и помещениям без всяких исключений. Что значит “почему” и “зачем”? Она мама! А мама-то знает лучше…
Ясно было, что хозяину дома все это совсем не понравится. Поэтому соглашаться с Аделиной Львовной было никак нельзя. Или спорить, или молча делать все в соответствии с пожеланиями непосредственного заказчика и его домочадцев. И пытаться не обращать внимания на назойливое зудение над ухом.
В конце концов у Кати начали возникать подозрения – уж слишком быстро Аделина Львовна ее выслеживала каждый раз, скрыться от нее удавалось максимум на пять минут. Ладно, кот на нее шпионит… хоть и непонятно, почему, учитывая хотя бы те же полочки. Но он ли один? Иногда кота и близко рядом не было…