— Я говорю, — утверждал Боря, — если в ворота вместо шайбы влетит тигр, Третьяк его отобьёт.
— Никогда Третьяк не отобьёт тигра! — возражал Лёва.
— А я говорю: отобьёт!
— А я говорю: нет!
Они спорили о шайбе и Третьяке, пока опять не подрались и не поссорились навеки.
Вечность длилась почти целый час. И всё это время они шли по разным сторонам улицы и делали друг другу зверские лица.
Потом Боря перебежал улицу и сразу начал:
— А вот ты скажи: кто лучше прыгает — лягушка или блоха? Я говорю — лягушка.
— А я говорю — блоха!
— А докажи!
— А сам докажи!
— Давай лягушку!
— Давай блоху!
Но ни лягушки, ни блохи под рукой не было. Лёва двинул локтем в бок Борю, тот ответил тем же. Удовлетворённые, они пошли куда глаза глядят. А глаза их глядели в Сад отдыха.
В одном из уголков Сада отдыха был шахматный клуб. Вокруг киоска, где выдавали шахматы и домино, стояли маленькие столики. За ними, в глубоком молчании, друг против друга, сидели игроки.
За одним из столиков сражались Сергей Васильевич и маленький ехидный старичок в тюбетейке, повар столовой номер 16, весьма опасный противник. Хотя погода стояла хорошая, Сергей Васильевич был, как обычно, в галошах. Он хмурился. Только что он «зевнул» слона.
Сергей Васильевич долго смотрел на доску и вдруг спросил:
— Какими я играю?
— Чёрными, уважаемый, чёрными! — сказал старичок и ехидно показал на чёрного слона, который стоял уже не на доске, а сбоку.
Сергей Васильевич беспомощно огляделся. Вокруг сидели, уткнувшись носами в доски, люди в соломенных шляпах. И никому не было дела до того, что человек пропадает. А главное — не было рядом Таси.
Мимо Сергея Васильевича прошла Лида, но они не заметили друг друга. Лида вела Алису и Шарика.
Шарик рвался вперёд, натягивая поводок так, что ошейник грозил его задушить. Другой такой любопытной собаки на свете не было. Его интересовало всё: каждая бумажка на тротуаре, спичечный коробок, яблочный огрызок. Но особенно его привлекали зонтики и шнурки на ботинках. Он то и дело натягивал поводок поперёк дорожки, и все должны были скакать через верёвочку. Он закатывался под все скамейки, ошеломлённый вихрем незнакомых запахов.
Они пришли на детскую площадку.
— Вот посмотришь, как все сейчас к нам прибегут! — гордо сказала Алиса Лиде.
И правда: сейчас же со всех сторон к ним побежали дети, бросив песочницы и скакалки.
— Чёрненький пришёл! Шарик! Шарик! Можно, я его поглажу?
— Нельзя, — важно сказала Алиса. — Он не знает ваши фамилии и может укусить незнакомых.
Тогда все наперебой закричали свои фамилии и начали знакомиться с Шариком.
Лида огляделась: что делают другие женщины, когда приводят детей в сад? Почти все сидели на скамейках и разговаривали. А дети играли рядом.
Лида тоже села. И как раз на ту скамейку, где в это несчастное утро она сидела с Мишей. Вспомнив о нём, Лида тяжело вздохнула. Бедная она, бедная!
Но она вздохнула бы ещё тяжелее, если б знала, какая к ней приближается новая неприятность.
По главной аллее шли Боря и Лёва.
— А я говорю: может! (Это Боря.)
— А я говорю: не может! (Это Лёва.)
— По-твоему, не бывает говорящих собак?
— Ну, может, одна или две на весь мир. И то самые гениальные.
— А я не про гениальную. Я про всякую. Что всякая обученная собака может сказать «ку-ку»!
— Будет тебе собака говорить «ку-ку»! Не такая она дура!
— А я говорю: будет!
— А докажи!
— А вот давай сюда любую собаку, я её в два счёта научу говорить «ку-ку»!
— Пари?
Они заключили большое пари. Лёва поставил почти новый топорик, найденный им в лесу, а Боря — почти исправный велосипедный насос.
Дело было за собакой. И через несколько шагов они увидели эту собаку.
Конечно, это был Шарик. Шарик, окружённый детьми со всех сторон. Те, чьи фамилии Шарик уже знал, гладили его. А те, кто ещё сами не знали своих фамилий, стояли и завидовали.
— Эту можешь? — спросил Лёва.
Боря, прищурившись, посмотрел на щенка.
— В два счёта, — сказал он. — Забирай собаку и идём.
— Да, забирай! А они заревут!
— Ха, заревут! Ещё спасибо скажут. Возьмём у них необразованную собаку, а вернём говорящую! А пока, чтобы детки не плакали…
Боря обвёл глазами сад, остановился на шахматистах и вдруг фыркнул. И поманил Лёву. Он придумал такую штуку!
Заговорщики пошептались, похихикали и разошлись. Боря пошёл к столику, где играл Сергей Васильевич. Думая над ходом, Сергей Васильевич машинально покачивал галошу на носке ботинка. Боря встал за его спиной и сделал вид, что следит за партией, хотя он имел дело с шахматами только один раз, да и то играл ими в уголки.
А Лёва, заложив руки за спину, подошёл к Алисиному кружку.
— Ах, какая чудная собачка! — сказал он фальшивым голосом. — Чья это собачка?
— Моя! — гордо сказала Алиса.
— Её! — хором подтвердили дети и показали пальцами на Алису.
Лёва продолжал разведку:
— А как зовут эту чудную собачку?
— Шарик! — ответили все в один голос.
— Какое чудное имя! — сказал Лёва. Теперь он знал всё, что нужно. Можно было начинать.
— Дети! Хотите играть в игру: прятки с собачкой?
Хотели все.
— Тогда прячьтесь кто куда, подальше, а Шарик всех найдёт. Дети были в восторге.
— А ты, — сказал он Алисе, — будешь за него считать. Ты до скольки умеешь?
— Десять раз, — сказала Алиса.
Лёва прикинул в уме:
— Будешь считать три раза до десяти, поняла? Чур не подсматривать, а то ничего не выйдет. Ну, раз, два, три!
Дети разлетелись, как воробьи.
Алиса, не выпуская поводка, прижалась лбом к дереву, закрыла глаза и начала считать.
Лёва свистнул и махнул рукой Боре.
Боря тотчас нагнулся, снял с носка Сергея Васильевича галошу и помчался к Лёве.
Алиса сосчитала до десяти и спросила:
— Пора?
— Не пора! — на бегу ответил Боря.
Лёва в это время, присев на корточки, быстро отстёгивал ошейник. А Шарик, тот самый Шарик, который всегда лаял, когда не надо, теперь весело вилял хвостиком.
Алиса ещё раз сосчитала до десяти.
— Пора? — спросила Алиса.
— Не пора! — крикнул Лёва, удирая с Шариком под мышкой.
А Боря быстро застёгивал ошейник на галоше Сергея Васильевича.
Алиса сосчитала до десяти в третий раз.
— Теперь пора? — спросила она. Никто ей не ответил. Тогда она сама себе сказала «пора» и открыла глаза.
— Шарик, нам пора!
Алиса оглянулась.
…Когда Лида примчалась на отчаянный вопль Алисы, она увидела галошу в ошейнике и Алису, которая сидела на земле и с ужасом смотрела на эту галошу.
15. СТРАДАЛЕЦ УЕЗЖАЕТ
Как вы, верно, помните, Женьке удалось ловко спастись от буйных близнецов. Но теперь у него в доме сорок по Минеральной улице появились враги, которые мешали добраться до тайны. Дежурить у подъезда стало опасно. Другой на месте Женьки наверняка бросил бы эту затею и занялся каким-нибудь спокойным и безопасным делом, но не Женька.
Соображая, как ему действовать дальше, Женька кружил по ближним улицам. У него в кармане гремели медяки, которые ему вчера дала соседка Ольга Павловна, за то, что он целый день не играл на барабане.
Прежде всего он решил подкрепить свои силы газированной водой с сиропом и съездил к автомату. А потом прямо покатил к дому Сергея Васильевича. На этот раз он благоразумно занял пост не у подъезда, а в воротах дома напротив, откуда было всё прекрасно видно. И стал ждать.
Но первое, что он увидел, был не старик, а опять всё те же вредные мальчишки! Они бежали к дому и воровато оглядывались. Один держал в руках лохматую собачонку.
Женька злорадно хмыкнул. Теперь он им покажет! Теперь он их не боится: у одного обе руки заняты собакой, а с другим-то он справится!
С ужасным воплем Женька вылетел из ворот и кинулся на врагов.
Боря и Лёва бросились наутёк. Женька погнался за ними. Они промчались мимо той самой мамы с коляской, на которую все уже налетали. Но она не успела ахнуть, как они были далеко.
Близнецы свернули в какой-то двор. Женька за ними. Но дворов оказалось много, ворот много, и враги словно провалились сквозь землю. Покрутившись во дворах, Женька вернулся на прежний свой пост — к воротам. Но он не заметил, что враги всё время крались за ним, бесшумно разматывая свои консервные лассо.
Между тем Сергей Васильевич, проиграв партию, печально возвращался домой.
И как раз в тот момент, когда Женька увидел Сергея Васильевича и рванулся к нему через дорогу, Боря швырнул лассо. Женька с грохотом рухнул на землю, а мальчишки с победными криками пронеслись мимо него и скрылись в подъезде вместе с собакой.
Лёжа на земле, Женька увидел уходящие от него разноцветные ноги Сергея Васильевича: одна в белой туфле, другая — в чёрной галоше.
Пока он выпутывался из банок и верёвок, старик снова исчез в подъезде. Не везёт так не везёт!..
Итак, Сергей Васильевич вернулся домой.
— Понимаешь, Тася, — начал он. — Он пошёл пешкой от короля. И если бы я…
Тут он увидел, что жена сурово смотрит на его ноги. Он тоже посмотрел на свои ноги, но не заметил ничего особенного и продолжал:
— …пошёл конём…
— Где вторая галоша?
Сергей Васильевич смущённо рассматривал свои разноцветные ноги.
— Ну, что ж, — сказала Таисия Петровна. — Одна крышка и одна галоша в день в конце концов не так много.
И пока Сергей Васильевич снимал плащ и свою единственную галошу, Таисия Петровна уже забыла о другой. Она стала рассказывать мужу, какая прелесть это существо из бидона.
Они пошли в комнату.
На столике стояла большая старинная супница, расписанная розами. Обычно она красовалась в стеклянной горке и вынималась только в дни рождения, когда к старикам съезжались внуки. На дне супницы в воде плавали какие-то растения, а посредине скалой стояло пресс-папье из горного хрусталя, всегда украшавшее письменный стол Сергея Васильевича. На пресс-папье