Это свидетельствует о том, что тогдашний Генеральный прокурор СССР даже не удосужился ознакомиться с Положением об Особом совещании при Народном комиссариате внутренних дел, опубликованном в «Собрание узаконений СССР» № 11, 1934 г. Не удосужились сделать этого и его сотрудники, занимавшиеся следствием. В то же время, согласно этому Положению, Особое совещание в 1940 г. не имело права приговаривать к высшей мере наказания – расстрелу. Такой поверхностный подход сопровождал следствие по Катынскому делу вплоть до его завершения.
Заканчивалось письмо Трубина фразой: « … Судя по поведению польской стороны, не исключено, что по окончании следствия правительством Польши будет поставлен вопрос о возмещении материального ущерба по каждому погибшему польскому военнослужащем» («Военные архивы России», с. 166—167). Однако Михаила Сергеевича всегда больше волновали личные материальные интересы, нежели государственные. Поэтому заключительная информация Трубина осталась им незамеченной.
После развала Союза дело № 159 перешло в Главную военную прокуратуру России. Ранее данная политическая установка по катынскому делу теперь приобрела ярко выраженный антисоветский характер. Необходимо было на примере Катыни подтвердить бесчеловечность советского режима.
Основную работу по формированию концепции уголовного дела № 159 осуществила комиссия экспертов, работавшая при Главной военной прокуратуре России в 1992 – 1993 году под руководством академика Бориса Топорнина. В период работы комиссии экспертов произошло событие, кардинально изменившее ситуацию с Катынским делом. Якобы в Архиве Президента РФ 24 сентября 1992 года был обнаружен и вскрыт «закрытый пакет № 1» по Катыни с документами ЦК ВКП(б), НКВД и КГБ СССР, обвиняющие довоенное советское руководство в санкции на расстрел польских военнопленных.
Найденные в пакете катынские документы, прежде всего, письмо Берии Сталину № 794/Б от «_» марта 1940 г., одновременно являющимся решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. и письмо Шелепина Хрущеву Н-632-ш от 3 марта 1959 г. «подтверждали», что расстрел польских военнопленных был осуществлен по указанию довоенного сталинского руководства. С этого момента Катынское дело приобрело совершенно иное звучание. Вина СССР в гибели 21 857 польских военнопленных стала считаться абсолютно доказанной .
Копии катынских документов с большим ажиотажем были предъявлены польской и российской общественности. После этого многие решили, что под запутанной и противоречивой историей Катынского дела подведена окончательная черта.
2 августа 1993 г. вышеназванная комиссия экспертов представила в ГВП Заключение, которое, по сути, представляло немецко-польскую версию катынского преступления . Эксперты ГВП безаппеляционно заявили о доказанности безусловной вине предвоенного советского руководства за расстрел польских военнопленных весной 1940 год. Сам расстрел был квалифицирован «как геноцид» и «тягчайшее преступление против мира, человечества» (Катынский синдром… С. 491—492).
Это заключение легло в основу постановления, которое 13 июля 1994 г. вынес руководитель следственной группы ГВП й Яблоков (Третецкий к этому времени перешел на другую работу). В постановлении довоенные советские руководители, организаторы и исполнители расстрелов были признаны виновными. Этим же постановлением расследование уголовного дела № 159 прекращалось за смертью виновных.
Руководство ГВП, а затем и Генеральной прокуратуры РФ с указанной выше квалификацией катынского преступления не согласились. Постановление о прекращении уголовного дела № 159 от 13 июля 1994 г. было отменено и дальнейшее расследование было поручено другому прокурору.
В 1994 г. появились первые сведения о судьбе польских граждан, содержавшихся в 1940 г. в тюрьмах Западной Украины. 5 мая 1994 г . зам. начальника Службы безопасности Украины генерал А.Хомич передал зам. генпрокурора Польши С.Снежко поименный алфавитный список 3435 заключенных тюрем западных областей УССР, чьи так называемые «личные тюремные дела» были в ноябре 1940 г. пересланы в Москву в 1-й Спецотдел НКВД СССР.
Список сразу же был опубликован в Польше, и стал условно именоваться «украинским списком» . Заметим, что в сопроводительном письме от 25 ноября 1940 г. за подписью начальника 1-го Спецотдела НКВД УССР старшего лейтенанта госбезопасности Цветухина, перечисленные в списке лица именуются «арестованными». Это косвенное свидетельство того, что в ноябре 1940 г. эти люди были еще живы. Однако окончательная судьба бывших польских граждан из «украинского списка» не ясна, так как других документов, помимо списков переданных в Москву «личных тюремных дел», обнаружить не удалось.
Документы, позволяющие сформировать так называемый «белорусский список» , до сих пор не обнаружены. В марте 2010 г. в польских СМИ прошла информация о том, что, якобы Путин 7 апреля в Катыни передаст Туску «белорусский список». Но ожидания не оправдались.
21 сентября 2004 г., после 9 лет дополнительного расследования, уголовное дела № 159 было вновь прекращено. Большинство материалов по делу засекречено, вина довоенного советского руководства за расстрел польских военнопленных подтверждена, однако было отвергнуто утверждение польской стороны « о геноциде польского народа». Главная военная прокуратура РФ также не нашла оснований для признания граждан Польши репрессированными. Уголовное дело в отношении бывших советских руководителей, виновных в смерти польских военнопленных, было прекращено в связи с их смертью.
Польская сторона не согласилась с «российской интерпретацией катынского преступления», прежде всего, в плане отрицания версии о «геноциде польского народа» и нежелания российской стороны признать расстрелянных поляков «жертвами политических репрессий».
В марте 2005 г. польский Сейм принял резолюцию, в которой назвал катынское преступление «бесчеловечным убийством военнопленных» и реализацией совместного плана III рейха и Сталина по уничтожению польской элиты, а также самых достойных и патриотичных польских граждан». Резолюция была направлена российскому правительству с требованием признать «геноцидом расстрел польских офицеров cотрудниками НКВД у деревни Катынь в Смоленской области в 1940 году». В официальном польском документе подобное требование появилось впервые (см. приложения).
Польша сложившуюся ситуацию пыталась использовать как повод для перевода катынской проблемы под юрисдикцию международного права. В этом активно участвовали польские родственники жертв катынского преступления, которые добивались признания расстрелянных польских офицеров жертвами политических репрессий и требовали их реабилитации. Иски польских родственников неоднократно рассматривались Бассманным судом и Мосгорсудом, но положительного решения в пользу польской стороны так и не было принято.
Противостояние российской судебной системы и польских родственников погибших в Катыни офицеров закончилось 29 января 2009 г. В этот день военная коллегия Верховного суда РФ признала законным прекращение уголовного дела о массовых убийствах пленных польских офицеров в 1940 г. Это решение Верховного суда открыло для поляков возможность обращения в Страсбург.
В конце ноября 2009 года Европейский суд по правам человека в Страсбурге принял к рассмотрению иски семей польских военнопленных офицеров, расстрелянных в Катыни. Рассмотрению этих исков придан приоритетный статус. Теперь Россия ожидает вердикт европейского правосудия.
Видимо, в этой связи в 2010 г. в российской позиции по Катынскому делу произошли существенные изменения. Как отмечалось, в апреле российское руководство подтвердило «государственную оценку» катынского преступления, данную в 1990-е годы Горбачевым и Ельциным. Тогда же на Интернет-сайте Росархива появились электронные цветные сканы катынских документов из так называемого «закрытого пакета № 1» бывшего архива Политбюро ЦК КПСС.
21 апреля 2010 г. Верховный суд России удовлетворил жалобу общества «Мемориал» на отказ Московского городского суда признать незаконным засекречивание постановления Главной военной прокуратуры о прекращении расследования уголовного дела о расстреле польских военных в Катыни в 1940 г. В мае польской стороне были переданы первые 67 томов этого уголовного дела.
Напомним, что польская сторона с 30 ноября 2004 г. ведет независимое от России расследование Катынского дела . Им занимаются 16 прокуроров польского Института национальной памяти. Несомненно, полученные от России тома уголовного дела № 159 будут включены в польское следственное дело. Ну, а далее польская сторона поведет себя в соответствии с решением Европейского суда.
Российский президент Медведев 8 мая 2010 г. при передаче первых 67 томов уголовного дела № 159 и. о. президента Польши Коморовскому заявил, что расследование катынского преступления будет продолжено. Однако 31 мая 2010 г. Главный военный прокурор России Сергей Фридинский сообщил, что новое расследование уголовного дела № 159 не может быть начато в силу требований российского процессуального законодательства. Статья 193—17 УК РСФСР (1926 года), по которой было квалифицировано катынское преступление, предусматривает срок давности 10 лет. Он давно истек.
Одним словом, Катынское дело в очередной раз попало в капкан российского законодательства, с чем польская сторона вряд ли смирится Одна надежда на то, что Президент в России, это Президент! В его силах внести через российский парламент изменения в процессуальное законодательство, позволяющие возобновить расследование уголовного дела № 159. Хотя после последних заявлений Медведева о безусловной вине сталинского руководства за Катынь, надежды на продолжение расследования катынской трагедии исчезли.
В этой ситуации Польша пока ждет решения Европейского суда по правам человека. Однако российские политики после визита Медведева в Польшу еще больше уверовали в «перезагрузку» польско-российских отношений и преодоление катынского противостояния. Но, видимо, это не вполне оправданные ожидания. Для этого достаточно проанализировать ситуацию, складывающуюся в Польше после визита Медведева.