А как вам было стрелять по своим?
Раз команда есть…
А ваша задача была только машины подвести или огонь тоже вели?
Только машину привести. Дальше меня уже не касается. Вообще пригнали машин десять, а стреляла только одна установка (не из нашего, а из второго дивизиона).
Выпустила восемь ракет. Но попали или нет, не знаю. Может, даже была команда бить не по кораблям, а просто попугать… А потом началось… Особисты нагрянули, выход из части запретили.
И сильно вас наказали?
Рядовых – нет. Офицеров коснулись. Наверное, человек 30 судили.
Практически всех офицеров бригады?
Да. В звании понизили, лишили орденов… А нас, рядовой состав, распределили в другие части – но не более двух в одну часть. Меня и еще одного (тоже рядовой, наводчик) отправили на разъезд Халкидон, на артиллерийский склад № 159 – при нем две роты, но фактически всего человек 70.
Видимо, там насчет нас указание получили… Решили, что мы какое-то жулье. Нас даже в казарму не пускали. Поселили меня в домик, где жил портной, – он солдат обшивал. Длилось это дней десять. Потом командир штаба вызвал меня, завел разговор, что да как.
Интересно, что на этом артиллерийском складе ни единого снаряда не было! Все ушло на запад, охранять было нечего. Только в 1947-м начали снаряды поступать. Зато там имелось свое хозяйство: коровы, свиньи, куры. Картошку сажали, сельским хозяйством занимались. В основном служили солдаты в возрасте 50 лет и старше или молодые после ранений, кому нужны щадящие условия. А еще те, кто жил на территориях, попавших под оккупацию, и остался без родственников. Одеты были ужасно – в форму, присланную из госпиталей, с умерших солдат. Портной мудрил, пытался ее чинить. А мы пришли – на нас канадские шинели: такие мягкие, легкие, теплые, с надписью на подкладке по-русски «Подарок канадского народа героической Красной Армии»… Зато я там впервые за долгое время попробовал молоко.
Странно было – солдатам дают молоко. Кормили лучше, даже по сравнению с нашей гвардейской частью. Только хлеба было мало, 600 граммов в день на человека.
А с водкой – уже все?
Да, уже никакой водки… Наконец, начальник склада, подполковник, позвал. Узнал, что я машины знаю хорошо. А у них были в основном ГАЗ-АА (полуторка) и ЗИС-5 – все в убитом состоянии. «Можете, – говорит, – хотя бы из двух машин запустить одну? И вторая задача – наладить водокачку: она сломалась, приходится воду привозить». Насчет водокачки я ничего не сказал, а машины обещал посмотреть. И под негласной охраной меня назначили завгаражом. Начал я с американского «Доджа 3/4». Он был мне хорошо знаком, лучше, чем советские машины. А у них к «Доджу» никто даже не смел подойти близко. Через три дня наладил – чуть не праздник, а я уже чуть не ведущий специалист… Потом взялся за трактор Т-100. Гусеничный, им для пахоты нужен был. С ним я больше путался, но тоже запустил. Потом занялся ГАЗами. У одного шасси нет, у другого еще чего. А на станции Манзовка был авторемонтный завод Министерства обороны. Начальник склада говорит: «Составь перечень того, что тебе надо, – попробуем достать». Поехали с ним. Оставил я список. Через неделю опять поехали. Взяли пять буханок хлеба, с килограмм сахара, крупы…
Бартер?
Не знаю, на каких это условиях, может, потом еще оплата была какая-то. Все, что я написал, до единой детали, было упаковано – частично новое, частично отремонтированное. И я восстановил три ГАЗ-АА, один ЗИС – почти весь парк. Напротив нас, ворота в ворота, был другой склад (вроде госрезервовский). Видимо, наш начальник похвалился, что я машины знаю. Оттуда пригнали «Форд»… В общем, стал я признанным механиком. За это он дал мне отпуск в Уфу. Приезжаю, а там холера началась. Ехать надо, а выезд не разрешают. Комендант продлил мне на пять дней отпуск, но я все равно выбрался из Уфы раньше…
Приехал, начальник за свое: «Давай водокачку делать». Дали мне солдат. Вытащили погружной насос. Оказалось, нужен новый поршень. Поехали с начальником склада на паровозоремонтный завод во Владивосток. Сделали нам деталь. Как он рассчитывался, не знаю, но мы опять продукты повезли. А воду можно было по шлангу подавать и за нашу территорию. Стали приезжать за водой из окрестных колхозов и совхозов. Кто свеклу нам везет, кто еще какие продукты…
У вас там маленький бизнес наладился…
Да, маленький бизнес. Потом начальник говорит: «У нас для охраны только полоса распаханная да колючая проволока, нельзя ли что-нибудь посовременнее придумать?» А я уже говорил, что напротив нас другой склад был. Там была охранная сигнализация. Доступ туда был строго ограничен, но начальство-то ходило друг к другу. И мой начальник добыл там схему: «Не можете ли вы такую же сделать?» Опять я список ему даю того, что мне надо. Поехали мы в Ворошилов (сейчас Уссурийск) на склад трофейных материалов Квантунской армии. Там я нашел почти все, что мне нужно. Сделал и сигнализацию. Нажимного действия: если кто прошел, контакт срабатывает, и у дежурного загорается лампочка, указывающая сектор, где сработало. Для нашего времени это примитивно, а тогда было вполне на уровне. Так и дослужил. 20 мая 1948 года я оттуда был демобилизован. Сел на поезд Владивосток – Челябинск. Там – 13-й поезд Челябинск – Москва. Билетов нет. Зашел нахальным образом в вагон и в тамбуре доехал до Башкирии…
Так наша семья и осталась в Уфе. В Башкирии во время войны начали разрабатывать нефтяные месторождения, я устроился в объединении «Башнефть», заочно окончил институт. Уже выйдя на пенсию, продолжал руководить отделом по организации работ в Йемене, где работало наше объединение. Уволившись, с группой товарищей создал фирму «Башминерал». Дело в том, что у «Башнефти» было несколько десятков нерентабельных скважин: в них не нефть, а жидкость, которую надо обессоливать и обезвоживать. Крупной организации заниматься такими мелочами не с руки. Мороки много, объемов не наберешь, показатели ухудшаются. Руководство не знало, как отделаться от этой обузы, и с радостью отдало их нам безвозмездно. А мы занимались только ими. Наш инженер сутками просиживал на каждой из скважин, изучая их характер. Мы искали в окрестных деревнях лучших механизаторов, которые в те кризисные годы рады были дневать и ночевать на своем объекте за неплохую по тем меркам зарплату. В общем, рентабельность стала достигать 90 %!
Так вы нефтяным королем стали!
Нет, конечно. Просто занимался железками… Потом я и с этой работы уволился, но до сих пор меня оттуда привлекают иногда для консультаций и решения всяких оргвопросов. И я на своей «шестерке», которой почти 20 лет, по всей Башкирии езжу. Некоторые посмеиваются: «Не стыдно тебе на такой?» А что тут стыдного? Я все в ней знаю, по малейшему стуку чувствую, что не так. Ни разу в сервис не заезжал – сам приглядываю.
Интервью и лит. обработка И. Сабитов
Новиков Юрий Николаевич
Я родился 30 мая 1922 г. в г. Смоленске, в штабном вагоне Западного фронта, после рождения никогда в этом городе не жил. Во время Гражданской войны мой отец был крупным политработником, членом Реввоенсовета Западного фронта, затем стал членом Реввоенсовета Южного фронта, и так далее. Я был потомственным сыном военного, вплоть до 1927 г. отец возглавлял политотдел Красной Армии в Украине. Как говорится, от судьбы не уйдешь, поэтому, когда меня призвали в армию в 1940 г., я уже не боялся призыва. Но до этого в 1937 г. была чистка лиц, связанных с армией, а так как мой отец работал с Тухачевским и Фрунзе, его арестовали. Только в 1953 г. отца посмертно реабилитировали. Моя судьба сложилась очень просто: как сын репрессированного врага народа я попал в тюрьму в возрасте 14 с половиной лет, где пробыл 2 месяца. Целевая функция моего ареста: что я знаю об отце? Я ничего не знаю, а что я мог знать в 14 лет?! Как и над чем он работал, я же не знаю. После, ничего не добившись, меня выслали в Заполярный круг, но мать, которая развелась с отцом в 1932 г., узнала об этом, решила забрать сына назад. По случаю появления матери местные руководящие круги вынуждены были меня отдать. Так я стал ленинградцем в 1938 г., в том же году пошел работать на Невский машиностроительный завод токарем. В первый класс я поступил еще в 1930 г. в Москве, мы тогда там жили. У нас и в семье, и в школе было очень хорошее отношение к людям в военной форме, вообще я был в окружении военных, маршал Егоров был другом отца, часто бывал у нас. Я великолепно играл в бильярд и выигрывал у самого маршала. Отец часто вспоминал военные годы, его друг Кононов Иван Иванович, награжденный тремя орденами Красного Знамени, часто к нам приезжал, он был инвалидом, на нем Гражданская война отложила свой след, он тоже сыграл определенную роль в моем воспитании. В период войны 1936–1939 гг. в Испании я рвался туда, мне самому хотелось поучаствовать, но я был мальчишка тогда, не было ни профессионального опыта, ни специальности военной. В итоге поражение от Франко было очень тяжелым ударом, я болезненно переживал все это, ведь там наши интернационалисты участвовали в боях.
В 1940 г. я окончил 10 классов средней школы в г. Ленинграде. Мы тогда этого не знали, но теперь мне совершенно ясно, что Сталин готовил всех десятиклассников к тому, чтобы они стали офицерами. Когда меня призвали в армию, я отказался идти в военное училище, но попал в воинскую часть, состоящую только из одних десятиклассников, это была артиллерийская воинская часть, размещенная во Владимире, которая фактически была артиллерийским училищем, хотя надо отметить, что мы имели полное право по истечении двух лет уйти младшими лейтенантами и не оставаться в армии. Нам сразу выдали военную форму, мы получили необычное в то время оружие – изучали артиллерию калибра 503 мм, один снаряд для орудия весил 500 кг. Взрывная воронка составляла 30 метров в диаметре и 6 метров в глубину, когда мы изучали эту могучую технику, рождалось чувство гордости, что мы имеем такие артсистемы. В части мы служили как солдаты и одновременно как курсанты, ведь Сталин и руководство понимали, что развернутся военные действия, и нужны были кадры. Что представлял собой процесс обучения? Глубокое изучение теории артиллерийского дела, практические занятия по овладению артсистемами, приборами наведения. В стрельбах мы не участвовали, так как я проучился всего один год, и началась война. Кормили нас хорошо, было мясо, я не могу сказать, что плохо. Преподаватели мне очень понравились, это были высококвалифицированные педагоги, владе