В результате приехал я к городу Клину, это примерно в ста километрах от Москвы. Здесь меня сразу прикрепили к стрелковой дивизии. Ее командир тут же мне объяснил: «Мы передадим вас в распоряжение такого-то полка, этому полку, как воздух, надо дать пару-тройку залпов. Немцы сейчас до того оголтело здесь наступают, что не удержишь». Вроде как это эсэсовские части к Москве прорывались. А эсэсовцы – это такие черти были, что им очень тяжело было противостоять. Ну, мне дали небольшое время, чтобы с полком познакомиться. Командир полка меня просит, мол, готовься побыстрее. А мне-то подготовиться не так уж и сложно, другое дело, что у меня снарядов с собой ограниченное количество. В моей батарее было ведь всего четыре машины. Это двести снарядов на всех, вот и все резервы. Но командир полка отвечает: «Не ваша забота. Снаряды мы найдем, было бы кому стрелять! На три залпа я рассчитываю. Давайте первый залп, вот вам координаты».
А в том районе как раз было очень большое скопление сил эсэсовцев. Там и танки были, и пехота на машинах. И надо было во что бы то ни стало по этому району в считаные минуты ударить. Однако это ведь не все так просто было. Прямо с дороги огонь ведь не откроешь. Надо было выбрать огневую позицию. Тем более что снаряды наши в ту пору на вес золота ценились, нельзя было их тратить попусту. Соответственно, я говорю командиру полка: «Дайте мне разведчиков, я с ними вместе выберу подходящую позицию. Батарею оставлю под охраной вашего полка. А потом уж и залп дадим такой, что фрицы не зарадуются». Он быстренько организовал все это. Дали мне офицера разведки, карту с координатами. Офицер мне объяснил по карте, где наши позиции, а где немецкие. Они очень плотно друг к другу располагались. И я к этому делу предельно аккуратно отнесся, можно ведь было и в руки немцев угодить. Выбираю примерную позицию. Офицер этот спрашивает меня: «А дальности хватит?» «Хватит, конечно», – отвечаю, мы ведь и на восемь километров без проблем могли ударить.
В итоге мы подъехали к одному месту, примерно в шести километрах от расположения основных сил эсэсовцев. Я вижу, что огневая позиция подходящая. Говорю офицеру из разведки: «Отлично, отсюда мы и ударим. Давайте, вы со мной поедете до батареи и обратно. Вы ведь все дороги здесь знаете, так мы быстрее на месте будем». Когда моя батарея подъехала к месту назначения, все установки были уже заряжены. Я сам на первой установке ехал. И вот, я сказал командиру взвода, где расставить машины, а сам начал данные готовить. Через десять минут я уже сделал все расчеты. «Так, теперь проверить все надо», – произношу вслух мелькнувшую у меня мысль. А мой командир взвода рядом стоит, говорит, улыбаясь: «Проверяй – не проверяй, а кругом здесь немцы, не ошибешься!» У них действительно позиции далеко вглубь уходили. И я подготовил данные с запасом. Скомандовал: «Огонь!» – и через десять секунд вылетело 64 снаряда. Фрицев так хорошо наши снаряды накрыли, что они буквально с ума сходили. В общем, удался наш удар на славу!
Вот так мы и воевали под Москвой. Когда у нас снаряды заканчивались, командир полка, действительно, доставал их вскоре. Тут надо сказать, что к 1942 году снарядов для «катюш» стали больше производить, чем вначале. Уже после самого первого испытательного залпа «катюш» по станции Орша командующий Западным фронтом Тимошенко сообщил Сталину о том, что новое оружие проявило себя хорошо. А Сталин тут же сделал все, чтобы развернуть производство необходимых нам снарядов. Правда, недолго пробыл я под Москвой. Только там немного ситуация наладилась, ко мне уже приходит офицер из дивизии, говорит: «Вам пришло указание направляться в Сталинград». Значит, снова в путь. Ну, мы с командиром полка очень сердечно попрощались. Остался доволен он моей работой.
Сталинградская битва чем вам запомнилась?
В Сталинграде уже похлеще было, чем под Москвой. Прибыл я туда в конце июля, битва тогда только начиналась. Мою батарею сразу включили в состав 62-й армии Василия Ивановича Чуйкова. Это командующий от бога был, что называется. Без него мы фрицев под Сталинградом не победили бы. Лично я с ним, к сожалению, не соприкасался. Сами понимаете, фигура такого масштаба! У него в штабе было полно людей, и с нами, минометчиками, работали, конечно, офицеры званием пониже. Но зато я не раз слышал от командиров стрелковых частей, что Василий Иванович появлялся буквально на передовой в решающие моменты сражения. Это, конечно, воодушевляло очень здорово. Ну а наши-то части в основном из тыла огонь вели. Очень берегли в то время «катюши», боялись, что они в руки немцам попадут.
И вот, доставили нас в железнодорожном составе под Сталинград. Выгружаться мы начали на полустанке около станции Миллерово. Там нас ждали, взвод охраны прибыл. Тем более что ситуация какая была: немцы уже в нескольких километрах от Миллерово находились. Прибыл офицер, говорит мне: «Ваша батарея поступает в распоряжение 62-й армии». Ну, что ж, армии, так армии. Мое дело маленькое. Оставил я батарею на своего смершевца и командира взвода. Охрана с ними тоже осталась, конечно. А сам поехал в штаб армии получать задание. В штабе меня принял какой-то генерал. Говорит: «Майор разведки укажет вам место расположения батареи». Заехали мы с этим майором в балку в районе поселка Калач (сегодня это большой красивый город). Балками там называли песчаные овраги, там же пустыни кругом были. В том же районе стрелковая дивизия стояла. Это был один из самых ответственных участков. Я сразу думаю: «Здесь позицию надо хорошо выбирать, а то голову быстро оторвут!» Связались мы с командиром дивизии. После этого я говорю майору: «Ну, пошли позицию выберем. Надо как-то обезопасить батарею и выбрать, в какой балке ее разместить». «Нет, сначала обед», – возражает он. «Какой обед? Без него переживем». «Нет, я уже сутки ничего не ел, пообедать надо, – говорит майор. – У меня с собой есть кусок хлеба, банка тушенки и бутылка воды. Давай перекусим!» А я и сам как утром уехал из батареи, так тоже ни крошки во рту не было. Подкрепились, даже на душе легче стало. Пошли выбирать позицию. Нашли мы подходящее место. После этого он связался по рации, доложил. Минут через двадцать мы вернулись на прежнее место. Тут уж и машина за майором пришла. Оставил он мне радиста. Говорит: «Будешь с нами связь держать». Уехал майор. Я с помощью радиста дал в батарею зашифрованную радиограмму о своем месте нахождения. Там тогда без шифрования было никуда, немцы все наши радиосообщения перехватывали, у них разведка хорошо работала. Вскоре мне ответная шифровка пришла, радист перевел ее, говорит, что все нормально, выезжает батарея.
Подъехали ребята. Стоим мы, стемнело уже. И вот, поначалу все тихо было, только где-то вдали слышалась перестрелка. А потом посреди ночи немцы как открыли по нашим войскам, стоящим впереди, ураганный огонь. Страшное дело! Меня вызывают к телефону. Слышу приказ: выезжай в такой-то район, чтобы к утру батарея была в боевой готовности. Мол, данные подготовишь, а цели мы тебе дадим, куда стрелять. Только я положил трубку, как мне уже снова звонят и другой приказ сообщают. Дают мне цель неподалеку от нашей балки. Я думаю: «Вот хорошо, и ехать никуда не надо». Начал готовить данные. По дальности я уже прикинул расстояние, там что-то около пяти километров было. Подготовить все надо было безошибочно: на этом участке наши и немецкие войска очень близко друг к другу находились. Проверил я свои расчеты, звоню по телефону, докладываю, что батарея готова произвести залп. Мне командуют подождать, залп пока не производить. После этого вдруг прилетает ко мне командир полка, приказывает: «Пойдем быстренько на наш наблюдательный пункт, оставляй на батарее командира взвода за старшего». До наблюдательного пункта было около километра. Дошли мы туда, смотрим. Полковник этот мне объясняет: «Вот, видишь, что здесь делается. Сюда надо дать посильнее огонька». А там у немцев и укрепления, и техника – чего только не было: и дзоты, и доты, и танки, и живая сила. Но если «катюшами» ударить по ним, так из них просто каша будет! Я быстро позвонил к себе на батарею, передал им данные.
После этого командир полка мне говорит:
– Беги обратно на батарею, все проверь, чтобы ударить по ним, так ударить!
– Ладно, мы по ним хорошо ударим, – говорю. – Я половину снарядов на фугас поставлю, половину на осколочные, чтобы и фрицам, и технике досталось.
– Вот и замечательно. Минут через пятнадцать – двадцать дать залп сможешь?
– Постараюсь. – Там местность песчаная, ровная, а я молодой был, бегал быстро. Домчался, спрашиваю у своих:
– Данные подготовили, которые я вам дал?
– Да, все готово, товарищ комбат.
Я стал проверять данные по первой и второй установке, а проверять третью и четвертую поручил своему командиру взвода. Все отлично, я звоню на наблюдательный пункт, докладываю, что через пять минут дам залп. Полковник доволен, говорит, что будет смотреть с наблюдательного пункта, что у фрицев будет твориться. И вот, как дали мы! Немцы ни черта не ожидали, что по ним так ударят! Перемесили мы у них там все. Все в воздух взлетало, земля горела, металл плавился. У них такой переполох был! Видя это, наша пехота приободрилась и сразу после залпа пошла в атаку. Батарею после залпа я сразу отвел на новое место, потому что немецкая воздушная разведка наверняка же засекла ее местонахождение.
Потом полковник снова звонит мне, вызывает к себе. Я пришел, к этому времени как раз затишье наступило. Он рассказал мне о результатах моего залпа. В Сталинграде, к сожалению, мы много залпов давать не могли. У нас ограниченное количество снарядов было. Правда, уже через пару дней мне сообщили, что в таком-то районе есть боекомплект на два-три залпа, надо только доставить. Я сразу доложил об этом командиру полка: мол, у меня техники нет, давайте технику. Снаряды ведь непросто было доставить: каждый по 50 килограмм, два снаряда в ящике. И вскоре получили мы эти снаряды. Посидел я тогда немного у полковника, потом отправился назад. К этому моменту опять стрельба началась со всех сторон. Он даже сказал мне: «Если связь из-за чего-то прервется, сразу бегом беги ко мне, знаешь дорогу».