После Кенигсберга стали готовиться наступать на Берлин. Стали наступать потом на Берлин. Хоть я был командиром огневого взвода, приходилось всякие команды выполнять: приходилось и за боеприпасами ездить на армейские склады. Один раз – мы еще не подошли к Берлину – остановились на опушке леса, наш дивизион. Обычно дивизионы действовали отдельно, после Варшавы все дивизионы отдельно наступали. Но у командира полка связь со всеми имелась, он командовал. Стало светать. Командир дивизиона Анисимов послал водителей за водой, там река или ручей был где-то, я не знаю. И никто не вернулся: там немцы были, они их всех перебили. Потом уже вторые пошли, и мы увидели, что на другой стороне опушки целая танковая бригада сосредоточена. Они отступали и остановились на одной стороне, а мы на другой. Откуда знаешь? Когда рассветало, и встретились, как говорится, вплотную, в рукопашную пришлось. У меня был наган семизарядный с патронами. Сколько в нем было, я все расстрелял по немцам, больше ничего нет. Смотрю: немец метров с 5 целится в меня. Думаю, сейчас только я увижу вспышку – и тут мой конец. Мысль такая моментально мелькнула, потом пуля-то пролетела мимо меня. А немец присел. Оказывается, сзади танкист его рукояткой пистолета по голове ударил, он сознание, видимо, потерял, присел, потом упал. Выстрел неприцельный прошел. Вот так закончилось. С тех пор я взял автомат, думаю, до Берлина далеко еще. Из автомата бы еще там стрелял бы, строчил, а из «нагана» быстро все исчикал – кого убил, кого ранил, черт его знает. Тут такая суматоха была, так не поймешь.
Потом стали дальше наступать. Много было еще всяких событий, и последний залп мы дали по Рейхстагу, наш дивизион. После этого мы обошли Берлин с севера, а другой фронт с юга обошел. Там соединились, Берлин попал в окружение. 2 мая город был взят, война еще не закончилась. В Чехии оставались войска, там велись боевые действия, но мы в них не участвовали. Закончилась война, а я еще 3 года служил в Германии.
Как День Победы встретили?
День Победы мы отмечали в июне, в Москве был парад. А в Германии нас собрало командование 2-й гвардейской танковой армии, всех офицеров, танкистов и тех, кто участвовал в боях в этой армии. Наш полк был придан этой армии. Мы отмечали на опушке леса. Богданов командовал до этого, но он был ранен в руку, его не было. А Лелюшенко, его начальник штаба, командовал армией, выступил на митинге. Много собралось на митинге, я запомнил его слова: «Ну теперь, ребята, будем строить мирную жизнь! Хватит, повоевали, защитили!» Все захлопали ему, потом еще выступали и разъехались по воинским частям.
Какой день запомнился больше – этот или день, когда вы узнали о капитуляции Германии?
Узнали мы не 2 мая, уже в конце апреля не было боев-то почти. В самом Берлине какие-то дома освобождали, мы уже не участвовали в этих боях после залпа по Рейхстагу. Но капитуляцию отмечали. После окружения Берлина остановились, заняли мы один блиндаж немецкий. Это было 9-го, 6-го, 7-го – не знаю, какие это даты были. Я был дежурным по части, приезжает командующий артиллерией армии в полк. Я даю команду: «Полк, смирно!» и иду к нему с докладом. А он с палкой ходил, генерал-лейтенант, что если не понравится – палкой н….т как нашего брата офицера! Солдат он не трогал, конечно. (Замахивается рукой, смеется.) Он был командующим артиллерией 2-й гвардейской танковой армией, я забыл его фамилию. Я подхожу к нему, он развернулся и поехал: «Не буду принимать рапорт! Офицеры не умеют выполнять команду!» А мы все заняли окопы немецкие – там ковры, на столах все готово у них было. Они не ждали, мы моментально их заняли. Тут мы поняли, что война кончилась. После войны я служил старшим офицером еще 3 года.
Во время войны у вас была должность командир огневого взвода?
Да, но там ведь всякие команды выполнял. И артиллерийского техника выполнял команды, и боеприпасы подвозил – что скажут, какой приказ, такой и выполняешь.
Александр Михайлович, расскажите подробнее об учебе на радиокурсах. Какие дисциплины вам преподавали?
Азбука Морзе, строевая подготовка. Ну и что больше-то? (Улыбается.)
Какие типы радиостанций вы там освоили?
РБ, РБМ. И потом, мы когда уже под Сталинградом были, сначала была 6-ПК трет спину и бока, а началось наступление, у нас была РБМ. Они полегче, лучше работали. РБМ считалась батальонной станцией, а 6-ПК – пехотная.
После окончания курсов вы могли азбукой Морзе работать?
Работали. Под Сталинградом проводную связь порвет при обстреле между наблюдательным пунктом и огневой позицией, мы вступаем по радио. По радио мы работали только азбукой Морзе, открытым текстом мы не работали. Единственно, мы стали работать открытым текстом, передавать команду 19 ноября с наблюдательного пункта на огневую позицию. А до этого, сколько мы были в обороне – только ключом, расшифровки были, все.
Вы говорили, что немцы засекали позиции дивизиона по работе ваших радиостанций. А как вы это определяли?
Огонь открывают после этого сразу по нам.
Как начинаете работать на ключе?
Да, они засекают и открывают огонь, снаряды-то рвутся около нас – вот так определяем.
Насколько точно они били в таких случаях?
Да где точно, откуда? Разве в окоп – он со стол размером – попадешь? Все же далеко стреляют. Это случайность может быть только.
Все равно окоп связистов относили на 50 метров?
Да, подальше от огневой позиции. Там несколько установок стоит, и если мы там будем, в нас не попадут – в установку попадут, разобьют.
А у нас ведь такой тогда был приказ: на каждой установке был кроме аккумуляторной батареи такой же ящичек с толом.
И командир орудия, если попала в окружение установка, обязан установку взорвать.
Радиостанцию тоже надо было взорвать?
Нет, РБМ же была не секретная. У них, может, еще лучше были. Кто его знает? Установка и снаряды были секретными.
Я училище окончил, мы детально изучали всю установку, какие снаряды.
Расскажите о преимуществах и недостатках станции 6-ПК.
Недостатки: тяжелая, связь на короткое расстояние, между батальонами.
5 км?
Какие 5, рядом батальоны были. Километр, полкилометра, ой! 5 километров – там вообще ничего не поймешь, на километр, и то не услышишь. Батальоны рядом, в 50—100 м.
Для ваших «катюш» этого хватало или было неудобно?
Под Сталинградом было напрямую между огневой и наблюдательным расстояние небольшое: метров 100–200. Хватало на эту радиостанцию.
На Северо-Западном фронте под Старой Руссой?
Ой, там леса, снега, такое все … Все сосны были завалены снегом, глубина 1,5–2 метра. Ночью спали-то в снегу, мы, правда, тепло были одеты: ватные брюки, телогрейки, шапки, рукавицы, намордники еще тут были. (Проводит руками по лицу.)
Все на себя наденешь, чем глубже в снег залезешь – тем теплее. А связь была на машинах. 6-ПК мало было. Поэтому же я не мог тогда вызвать на огневую позицию взвод боевого питания, не доставала. Дальше, видимо, взвод боепитания располагался.
Как в таких случаях поступали? Проводную связь прокладывали?
Проводная связь была в обороне, но в наступлении-то ее… что? Когда начнешь наступать, катушки-то сматывают. Все радиостанции работали по воздуху, как телефоны мобильные.
О РБМ что можете сказать хорошего, плохого?
Это радиостанции более совершенные, чем 6-ПК. Они дальность побольше давали – между наблюдательным пунктом и огневой. А расстояние между ними разное было – «катюша» бьет на расстояние 8470 м. А мы выбирали место ОП в зависимости от цели.
Эллипс рассеивания «катюш» – в зависимости от нахождения противника и ОП. Если по дороге движется колонна по направлению к нам, мы подъезжаем с установками ближе к передовой, потому что эллипс рассеивания идет в глубину, вот так. (Показывает руками вытянутую вперед форму эллипса.)
Накрывает километр-полтора, все накрывает на этом расстоянии. Если по фронту началось наступление, как под Сталинградом часто были. (Разводит широко в стороны руки перед собой, обозначая расширение эллипса.)
Потому что эллипс рассеивания идет по фронту. Если где-то скопление немцев – мы среднюю позицию выбираем, километрах в 4–5 – и даем залп по скоплению. А наблюдательный пункт, всяко бывает, где и как.
В 41—42-м годах вы помните случаи несхождения заряженных снарядов или взрывов?
Были случаи, взрывались на установках. Эллипс рассеивания был очень большой, порох был пироксилиновый и нитроглицериновый. Нитроглицериновый взрывался. Там камера около метра, а дальше снаряд идет. Там ведь, видишь как: зарядишь на установку 16 снарядов, 8 сверху, а 8 снизу; есть там Т-образные штырьки у снаряда, снизу введешь его, закроешь замком, его прижмет. (Сопровождает жестикуляцией.) Кроме пороха в трубках, там еще такой есть… сначала он воспламеняется.
В этом порохе проводки – бывают искры, он загорается, потом порох в трубках, создается давление, оно везде давит одинаково, сзади в сопло, а спереди-то некуда ему выходить – вот снаряд и полетел. Но таких случаев взрыва было не очень много. Вот когда мы давали последний залп на Северо-Западном фронте, тогда некоторые снаряды упали, не взорвались. А некоторый прямо упадет… Снаряд при таком эллипсе может упасть прямо около установки, а может на полтора километра улететь. По-разному, были такие случаи.
Люди гибли при таких случаях, ранило?
Нет, в нашем полку не было, потому что переднее стекло кабины машины закрывается бронелистом с прорезью для наблюдения.
Я читал, что в некоторых полках эти листы даже не опускали.
Может.
А у вас опускали?
Всяко бывало. Под конец не опускали уже. Когда залпы давали большие, тогда некоторые, может, опускали. И сзади домкраты такие поднимали их, потом