Их было слишком много. Невероятно много.
Я шла то по одной дорожке, то по другой, не осознавая, как далеко уже забралась. Взгляд сам останавливался на лицах скорбных статуй, пытаясь разглядеть в них ответ на вопрос, который я не задавала.
И в какой-то момент ноги сами вынесли меня к какой-то женщине. Я замерла около нее, чувствуя, как дыхание застревает в горле, а холодные мурашки бегут по спине.
Не знаю, почему я остановилась здесь. Почему в груди вдруг появилось ощущение, что сердце рвется пополам, а ребра кто-то крошит тупым кинжалом. И я вот-вот начну задыхаться, выплевывая куски легких.
Я не хотела приходить сюда. Но с самого начала словно именно сюда и шла.
Женщина передо мной не плакала. Слез не было, но ее веки опухли. И казалось, что она провела в бесконечном стенании много дней. И вот сейчас уже не осталось сил. Она смотрела вперед пустым голубоватым взглядом. А мне чудилось, что передо мной до боли знакомые серебристо-серые радужки, которых я не видела так много лет. Которые теперь лишь изредка приходили ко мне во снах.
Я приподняла дрожащую руку, боясь прикоснуться. Не веря, что это может быть правдой.
Что-то щекотало щеки. Статуя женщины расплывалась, словно подвергнутая пеленой дождя.
– Так вот ты где, фейка, – раздался голос за спиной.
Я резко развернулась, пытаясь склеить треснувшее по швам сердце.
– Замучилась тебя искать.
Вытерла рукой влагу с глаз. С губ сорвался лишь один вопрос:
– Ты?
Передо мной стояла любовница Дайрена. Та самая фуриянка, которая, вполне вероятно, открыла дверцу в вольер с Джайрой.
– А кого ты ожидала увидеть, фейка? – усмехнулась девушка, уперев руки в бока.
Она стояла одна посреди дороги. Легкое платье из невесомого шелка едва колыхалось от ветра, обнажая высокий разрез на бедре. В глазах сверкал триумф.
– Почему ты называешь меня фейкой? – глухо спросила я, лихорадочно раздумывая над тем, что делать.
Пока она одна, мне ничего не угрожает. По крайней мере, в данный момент. Но если она расскажет кому-то о своих «догадках», мне конец.
А значит, стоило немедленно убедить ее в ошибке.
– А разве ты не фея? – с усмешкой спросила она. – Не пытайся меня обмануть. Да, признаться, сперва я сама не верила. Но какие-то мельчайшие детали поведения, взглядов, интереса, который к тебе проявляли все вокруг. Дайрен, другие рыцари, даже фурии…
– Какой интерес? О чем ты говоришь? Никому я не интересна, – выдохнула я, едва не добавив: – у меня нет ни друзей, ни родных, ни близких людей.
– Так ты даже не замечала, да? – спросила девушка, и голос ее стал шершавым, ядовитым. – Как все они смотрят на тебя. Смотрят, но боятся подойти, потому что рядом с тобой Дайрен.
Она сжала губы, словно хотела сказать что-то еще. И я почти слышала слова, которые едва не вырвались из ее рта: «Мой Дайрен!»
Ревнивая соперница хуже занозы под ногтем. Если не избавиться от нее сразу, выйдет только с гноем.
– Твоя ревность – только твоя проблема. Или ты всех соперниц принимаешь за фей?
Я старалась выглядеть как можно более вызывающе и одновременно спокойно. Это должно было выбить ее из колеи. Обязано было.
– Не всех, – криво улыбнулась она. – Были и другие знаки. Например, в какой-то момент мне вдруг стало интересно узнать твое имя. Я посмотрела в…
– Ну, а мне твое имя не известно до сих пор, – оборвала ее я, видя, как она краснеет от злости. – И, представь себе, совершенно не хочется разрушать собственное неведение. Какой мне толк от имени чокнутой фуриянки? Оно поможет разве что держаться от тебя подальше.
Девушка от злости прикусила губу.
Конечно, я могла прямо сейчас войти в «сияние» и исчезнуть отсюда. Но зачем подкреплять дурацкие догадки ревнивой дурочки?
Но, к сожалению, девушка слишком быстро взяла себя в руки.
– Было еще кое-что, Арилейна, – протянула она по слогам. – То самое, что сейчас написано на твоем лице…
– Что опять за бред? Я уже устала тебя слушать, – нахмурилась в ответ. Но в следующий момент она выпалила то, от чего у меня затряслись губы. То, что оказалось не моими домыслами или плодом расшалившейся фантазии, а страшной реальностью:
– Как тебе кладбище фей? Узнала кого-то из своих сородичей?
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо выдавила я, чувствуя, будто что-то царапает изнутри горло, и я вот-вот закашляюсь.
– Не понимаешь? – продолжала девушка, медленно приближаясь ко мне. – Что ж тогда ты тут делаешь? И почему ревешь белугой рядом со статуей?
– Я не… – хотела ответить, но проклятые глаза и правда были мокрыми.
Взгляд снова упал на грустную женщину из лунного камня. Она сжимала подол своего платья и теперь, казалось, специально не смотрела на меня.
Женщина с глазами моей матери.
С того момента, как я видела ее последний раз, прошло почти два десятка лет. Память не сохранила черты феи, что родила меня. Но перепутать было невозможно. Сердце в груди билось и рвалось, словно понимало гораздо больше, чем я. Потому что оно узнало правду, едва я ступила на дорожки этого сада мертвых.
– Кто это? Твоя тетка? Бабуля? Может, мамочка?
– Замолчи… – хрипло выдохнула, чувствуя, как трясутся руки.
– А, значит, мамочка.
Фуриянка весело усмехнулась и подошла еще ближе. Села на скамейку и довольно посмотрела на меня. Теперь нас разделяло не более двух метров.
– Будешь и дальше отпираться? – спросила она, закинув руку на спинку. – Вряд ли ты пришла бы сюда, если бы пленный фей царицы не был твоим братом.
– Как ты проникла в особняк Дайрена? – вместо ответа спросила я, вспоминая, что письмо лежало в моей собственной комнате. Куда не мог проникнуть чужой.
– Через прислугу, конечно, – качая ногой, отвечала девушка. – Для меня не бывает закрытых дверей, фейка. Деньги на многое способны. Кстати, как тебе живется в доме человека, который отдал на смерть твоего брата? Кошмары по ночам не мучают?
Она склонила голову и облизнулась.
Меня встряхнуло, как после удара. Пожалуй, бей она меня по-настоящему, было бы не так больно.
– Разве Дайрен причастен к…
– Конечно, причастен! – воскликнула фуриянка. – Он же состоит в отряде Чернокрылых. Кто еще, кроме них, мог бы найти и поймать последнего из вас? Неужели он тебе не говорил? Глупая-глупая фейка!
Действительно глупая. В голове тут же вспыхнуло воспоминание. Дайрен и я – в карете. Колеса гулко стучат по дороге. Рыцарь смотрит на меня странным, сверкающим в полумраке взглядом, словно хочет что-то сказать. Рассказывает о Чернокрылых. О том, что в элитный отряд входят самые сильные маги царства. И дальше молчит, глядя, не отрываясь.
А я даже не подумала спросить, входит ли он в эту группу. Да и как он мог не входить, если являлся первым рыцарем мрака? Правой рукой самой царицы?
Внезапное осознание, как червь, начало разъедать изнутри. Вгрызалось маленькими острыми зубами в кровоточащую плоть, оставляя глубокие дыры.
Дайрен причастен к поимке моего брата. А может быть, скоро будет причастен к его смерти.
Теперь как никогда прежде стала видна разница между нами. Та стена, которую я предпочитала не видеть. Не замечать.
Дайрен – виновник гибели огромного количества фей. Что такое среди них мой брат? Лишь капля в море, которая позволила мне понять то, что понимать не хотелось.
Он – убийца.
Я перевела взгляд на скульптуру из лунного камня. На женщину, которая была моей матерью, а теперь стала просто украшением рядом со скамейкой.
Жить не хотелось. Хотелось обнять мамины ноги и плакать, пока я сама не стану камнем.
Я никогда не слышала, что, умирая, феи превращаются вот в это. В холодный, твердый и грустно-голубой минерал. Но что-то подсказывало: это нестандартная смерть. Вот так застывают после гибели только те дети Флоры, чей эфир выпили фурии.
От этого становилось еще страшнее. Вот, что ждет моего брата. Вот, что ждет меня.
Интересно, сколько статуй в этом саду прибавилось благодаря первому рыцарю мрака? Несколько десятков? Сотня? Может, тысяча?
Не уверена, что мне нужно знать ответ.
– В письме ты написала, что расскажешь, когда убьют Кэль… последнего фея. Так когда? – спросила я бесцветным голосом.
Смотреть на собеседницу не хотелось, и я уронила взгляд в песок под ногами. Там, внизу среди камней пригрелась маленькая зеленоватая ящерка. Ей было до омерзения хорошо. Прикрыла глазки, отдыхая на дорожной плитке. Не зная горя и бед.
Я ей завидовала.
– Скажу, если спросишь, как меня зовут.
Подняла на женщину удивленный взгляд.
– Что?
– Что слышала. Я хочу, чтоб ты знала, как зовут фуриянку, которая отобрала у тебя первого рыцаря. Которая оказалась лучше и умнее.
Нахалка вся светилась от своего черного счастья.
– Так это все просто ради того, чтоб еще пару раз переспать с Дайреном? Ты ведь понимаешь, что рыцари мрака не заводят семей. И даже если ты забереме…
– Замолчи!
Я не верила своим ушам. Казалось, она шутит или сошла с ума.
– И зови его шер Эльгерши! – рявкнула она, тут же успокаиваясь. – Не твое дело, сколько времени я проведу с ним. Просто выполняй то, что я говорю, если хочешь узнать что-то важное.
Я медленно кивнула.
– Как тебя зовут? – спросила с полным безразличием.
Фуриянка расплылась в ухмылке.
– Меня зовут Артания. Запомни это имя, милочка. Скоро оно прогремит на весь город, ведь я поймала действительно последнюю фейку!
– Что с Кэльфианом? – перебила ее я.
В груди все сильнее клокотала ненависть.
– Понятия не имею, – пожала она плечами. – Я тебя обманула.
И алые губы растянулись в кровожадной ухмылке. Девушка весело покачивала длинной ножкой в мягкой туфельке с ремешками и совершенно не представляла, какую бездну гнева пробуждает во мне. В миролюбивой фее. В существе, которое привыкло скрываться и испытывать страх.
Но сейчас все стало иначе. В этой части садов Медуз мы были одни. Только я, моя ненависть и Артания. А еще десятки моих сородичей, замерших в позах боли или тоски. И их безмолвные фигуры будто говорили: «Помни, кто ты, помни, что они сделают с тобой…»