Пока рыцари мрака пытались защититься от магического огня, который жег не хуже настоящего, а может, и гораздо сильнее, Дайрен стремительно преодолел разделяющее их пространство, вошел в сапфировый огонь и с разворота полоснул длинным лезвием по шее ближайшего противника.
Голова несчастливца запрокинулась назад, в глазах отразилось смертельное удивление. Его шея была наполовину разорвана.
Остался лишь один противник. Но и мой рыцарь уже слишком сильно устал. Возможно, ход сражения повернулся иначе, если бы у последнего гвардейца было чуть меньше самовлюбленности. По его лицу можно было прочесть, что он уже уверен в своей победе, несмотря на смерть товарищей.
А еще, возможно, он и был прав. Ведь Дайрен уже сильно истекал кровью, хоть и старался стоять прямо.
Но в тот момент, когда клинки вновь схлестнулись, а в свободной руке противника появился голубоватый магический кнут, действовать решила я. Колдовская плеть высекала искры из каменной плитки, и каждую секунду я боялась, что она коснется моего героя.
Дайрен больше не мог творить волшебство. Он зажимал пальцами рану, продолжая драться длинным кинжалом, и двигался все медленнее.
Опасаясь, что проклятый кнут достанет меня прежде, чем доберусь до гвардейца, я подскочила с места, быстро двигаясь к противнику со спины.
Дайрен видел меня, в отличие от врага. Но не показал этого даже движением глаз, чтобы не выдать меня.
В решающий момент, когда гвардеец уже поднял плеть для удара, я сделала последний рывок и под запоздавший крик Артании толкнула воина царицы в спину.
Он пошатнулся, хлыст растаял в воздухе, а мой защитник, не тратя времени впустую, поднырнул под его удар, перехватил руку с занесенным клинком и перекинул мужчину через плечо.
Еще секунда – и у того из ребер уже торчало ритуальное оружие Дайрена.
– Не-е-ет! Что ты наделал! – схватившись за голову, заверещала фуриянка.
Она подбежала к трем мертвецам, не переставая что-то говорить, испуганно вращая глазами.
– Ну, ничего-ничего! – продолжала она. – Если преподнести все так, словно они сами напали на тебя…
Дайрен не дал ей договорить. Резко приблизился, развернул к себе спиной и одним движением разрезал горло, с каким-то отвращением отбросив тело.
Кровь брызнула из раны, отвратительно булькая. Я едва успела отшатнуться, с каким-то нездоровым ужасом думая о том, что капли попадут на меня. Боясь испачкаться, а не того, что передо мной четыре трупа.
Меня накрыло холодное оцепенение. Я смотрела поверх лежащих на земле тел и думала о чем-то совершенно отвлеченном.
Например, о том, сколько дождей понадобится, чтобы оттереть кровь с белых плиток. Или она уже навсегда въелась в мельчайшие трещины?
Думала о том, как хорошо, что алые брызги не задели статую матери, которая все также переливалась на солнце золотыми бликами.
А еще о том, что маленькая ящерка с камней уже убежала.
– Нам надо уходить, – глухим голосом проговорил Дайрен.
А этот момент до меня вдруг дошло, что мой рыцарь тяжело ранен, и ему срочно нужна помощь.
– Давай, я посмотрю рану! – воскликнула, осторожно хватая его за руку.
– Нет, у нас нет времени, – отрывисто бросил он, потянув меня за собой.
Но уже в следующее мгновение едва не упал на дорожку. Я успела подхватить его, позволив опереться о свое плечо, и он не стал сопротивляться.
Поблизости от выхода нас ждала его карета. Моя давно уехала. Мантикоры в упряжке, как почувствовали кровь, тут же зарычали, возбужденно ударяя хвостами о землю.
Я помогла Дайрену разместиться, села рядом, и мы тут же сорвались с места, двигаясь по городу с бешеной скоростью.
На каждой кочке, когда экипаж подскакивал в воздухе, мужчина морщился и стонал. Бледность на его лице становилась все более пугающей. Губы посинели.
Но мантикоры передвигались так быстро, что уже через полчаса мы были в особняке. А это в два раза быстрее, чем я добиралась до садов самостоятельно.
Слуги, увидев раненого хозяина, молча засуетились, относя рыцаря в ближайшую комнату, где его мог осмотреть врач. К тому моменту он уже был без сознания. А я словно забыла о том, что произошло меньше часа назад. Забыла о трупах, крови, о кладбище фей. Все мое существо было полно мыслями только о Дайрене. О его ране, его боли. О том, что он может погибнуть. И все из-за меня.
Нет, такого исхода я точно не предполагала. Если кто и должен был подвергаться опасности сегодня, то только я. Я привыкла рисковать своей жизнью, а не чужой. И то, что случилось с первым рыцарем мрака, легло на плечи тяжелым грузом.
Лекарь сделал перевязку и ушел, пообещав, что, если организм будет сопротивляться, то через неделю-другую мужчина, возможно, придет в себя.
Я не позволяла себе плакать. Причин для слез не было. Дайрен жив, а значит, я все еще могла быть рядом с ним. Могла помочь.
Жаль, в голове не было ни одного лечебного заклинания. А ведь наверняка у фей много возможностей сохранить человеку жизнь. Феи – это и есть жизнь. Так говорила мама.
В памяти сохранилось очень мало воспоминаний о ней. Но одно из них было по-настоящему волшебным.
В тот день я только что позавтракала и выходила из маленького деревянного домика среди густого леса. Было раннее весеннее утро. Зима закончилась, и на поляне вокруг появилась молодая трава. Мне хотелось поиграть во что-нибудь, но у меня не было ни одной игрушки.
«Мама, мне скучно!» – воскликнула я, сбегая вниз по скрипучим ступенькам.
«Значит, нужно срочно что-то придумать!» – воскликнула она и улыбнулась. – «Смотри…»
И в следующий момент осторожно коснулась голой ступней самых верхушек травы. Сперва одной ногой, а затем другой. Я смотрела во все глаза, не понимая, как она это делает – парит над землей, едва касаясь зеленых стебельков.
А потом все стало еще более невероятно. За ее спиной сверкнули призрачные крылья, как у бабочки. А там, куда она ступала, из травы пробивались цветы. И скоро вся поляна была усыпана разноцветными, пестрыми пятнами. В воздухе распространился тонкий сладкий аромат, а я, весело захихикав, побежала рассматривать желтые, красные и оранжевые лепестки.
Отрывистый вздох вырвался из груди, отгоняя непрошенные воспоминания. Сейчас было не до хандры.
Следующие трое суток я провела возле кровати Дайрена. Собственное бессилие убивало. А бледное покрытое бисеринками пота лицо мужчины заставляло серьезно переживать.
Изредка я дотрагивалась до повязки и некоторое время держала на ней ладонь, с которой струился эфир. Подсознательно мне хотелось отдать рыцарю мрака свою магию. Ведь, если для фей эфир – это жизнь, то почему бы нашему колдовству не помочь и человеку?
К счастью, похоже, это и впрямь помогло. В конце третьего дня Дайрен пришел в себя.
– Процесс лечения проходит гораздо быстрее, чем я предполагал! – воскликнул медик, оценивая состояние хозяина. – Видимо, внутренние силы организма находятся на невероятно высоком уровне! – продолжал он, распинаясь у кровати первого рыцаря.
Дайрен молча кивнул и отпустил доктора, который и так уже мечтал поскорее убраться. Теперь взгляд мужчины был направлен только на меня. Прямой и мрачный, словно грозовое небо.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я тихо, чувствуя себя ужасно виноватой.
– Бывало и лучше, цветочек, – ответил он, и уголок губ еле заметно дрогнул.
Я облегченно выдохнула. Он не злился. Уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но мужчина быстро приложил указательный палец к моим губам и проговорил:
– Сперва я приведу себя в порядок, феечка, а потом мы серьезно поговорим.
Я только и успела кивнуть, как он, не спрашивая меня и не прислушиваясь к советам доктора, кряхтя, встал с постели и направился в ванную комнату, где всегда стояла бадья с холодной водой.
Изредка из-за двери раздавалось глухое рычание, но мои попытки помочь Дайрен нещадно отвергал.
Через некоторое время он вышел, вытирая волосы мягким полотенцем. Влажные черные пряди блестели, капли воды, словно крохотные алмазы, скатывались по коже, капали на обнаженную грудь.
– Тебе нужно сменить повязку, – слегка охрипшим голосом проговорила я.
Дайрен, не поворачиваясь, едва заметно улыбнулся, покачав головой.
– Успеется.
– Зачем ты пошел за мной? – спросила я тогда, немного расслабившись, когда почувствовала, что мужчина пришел в нормальное расположение духа. – Зачем ввязался в драку?
– А ты думаешь, я мог позволить им увести тебя? – приподнял бровь он, отбрасывая полотенце и оставаясь в одном – на бедрах. – Ты думаешь, я шутил, когда сказал, что теперь ты полностью принадлежишь мне?
В этот раз улыбки на губах не было. Голубой взгляд стал еще более холодным, пронизывающим до костей, но одновременно будоражащим кровь. Не знаю, как у него это получалось, но я вздрагивала только от одного этого острого как лезвие внимания.
– Но что теперь будет с твоим званием? Что скажет царица, когда узнает о случившемся?
Честно говоря, я до сих пор не понимала, почему в особняк еще не нагрянули другие рыцари.
– Ничего, – спокойно ответил мужчина. – Свидетелей не было, я проверял. В садах Медуз были только мы одни. Никто не узнает, что рыцарей и Артанию убил я.
Голос Дайрена почти хрустел от морозной стужи. Я видела, что он ни о чем не жалел. А жалела ли я, что из-за меня ему пришлось убить четырех человек?..
От этого вопроса липкая дрожь скользнула по позвоночнику. Все прошедшие дни я старалась не думать об этом. Гнала от себя дурные воспоминания, чтобы багряные пятна не всплывали перед глазами. И вот теперь пришло время понять, что на самом деле даже ледяная жестокость первого рыцаря мрака не могла изменить мое отношение к нему. Напротив, теперь мне казалось, что я стала больше чувствовать его. Больше понимать.
– И тебе не жаль Артанию? – спросила я, пытаясь разглядеть на его лице чуть больше, чем он позволял. – Ведь она была…
– Не задавай вопросов, на которые не захочешь услышать ответ, – отрезал он, не сводя с меня глаз.