Потом медленно приходит в движение один из пустотных кораблей. Выступ его линейного ускорителя начинает покачиваться взад и вперед, словно оружие в руках пьяного.
Ку-сфера виляет в сторону. Но это не имеет значения, единственный выстрел, если до этого дойдет, способен разнести в пыль целый спутник.
Барбикен и Чехова покидают Круг. Она взрывается ярким созвездием фоглетов и сверкающих камней; он превращается в лишенную тела голову в цилиндре, окруженную бриллиантовым вихрем. Ну и черт с ними. Я ускоряюсь и бросаю Матчеку кват-послание.
Чем ты, черт возьми, занимаешься?
Виноватая пауза длится пару микросекунд.
Я получил доступ ко всем, приходит ответ. Я просто хотел поиграть.
Сейчас же прекрати и приходи за мной!
Мысленный посыл оказался более гневным, чем я рассчитывал. В отклике ощущаются жгучие слезы.
Хорошо, тихо говорит он. Извини.
Ладно, поторопись…
Меня обхватывают невидимые руки. Щупальца фоглетов окутывают сзади и поднимают в воздух. Где-то позади личность полковника Снармиенто лопается, словно мыльный пузырь. На фоне далеких ослепительных вспышек истинные сущности двух зоку буквально раскаляются добела.
Подожди, обращаюсь я к Матчеку. Не прекращай стрельбу. Только держись подальше от пустотных кораблей!
Глаза Барбикена наливаются яростью.
– Ты! – кричит он.
– Привет, Барбикен, – с трудом отвечаю я. – Давненько не виделись. – Я пытаюсь кивнуть в сторону Чеховой, но не в состоянии пошевелиться. – Жан ле Фламбер к вашим услугам.
– Ты наносишь непоправимый ущерб! – орет Барбикен. – Убирайся из нашего ганскейпа сейчас же!
Где-то в дальних залах снова гремят взрывы. На этот раз я уверен, что в канонаде участвуют и термоядерные заряды. По корпусу ближайшего пустотного корабля стучат какие-то обломки. Я крепко зажмуриваюсь, но это не помогает: за сомкнутыми веками пылает красное солнце, а по коже раскаленным скребком проходит череда ожогов второй степени.
– Боюсь, я не могу этого сделать. По крайней мере, до тех пор, пока не получу то, за чем пришел. Но если вы откроете выход из Арсенала, я постараюсь вам помочь.
– Ты хочешь получить «Леблан»? Почему ты сразу не попросил об этом?
– Так интереснее. К тому же я никогда тебе не доверял. Ну, так что будем делать?
Вдали появляется стройный темный силуэт. Давай, парень, я не могу держать их целый день.
– Ничего не выйдет.
– Как хотите.
Башня пустотного корабля продолжает двигаться медленно, но неуклонно. Она натыкается на серебристую раковину – метагенератор времен Протокольной войны, как я понимаю из хаотичных пояснений спаймскейпа Арсенала, – и разбивает его.
– О боже. Это, на мой взгляд, действительно тяжелый урон.
Но этого недостаточно. Они в любой момент могут обнаружить Матчека. Надо найти что-то еще, что-то такое, что достало бы их даже за пределами Круга.
Барбикен несколько отличается от той личности, которую я знал раньше, но старейшины не меняются, по крайней мере, до тех пор, пока не присоединятся к другому сообществу зоку. Возможно ли это?
Но попытаться стоит.
– Госпожа Чехова, возможно, это вас заинтересует, – говорю я. – Ваш старейшина работает на Большую Игру.
Чехова таращится на Барбикена. Между ними пролетает вихрь сообщений, затуманивающий изображения спаймскейпа. Ее истинный облик искажается изумлением и гневом.
Мой незамысловатый метамозг улавливает лишь отдельные кваты из этой перепалки, да и то не в состоянии их перевести. Но я могу себе представить их диалог.
– Я бы никогда не поверила, но это все объясняет.
– Он блефует! Неужели ты не понимаешь? Он может говорить что угодно!
– Так вот почему ты заблокировал экпиротический тест, ублюдок, вот почему…
Новая вспышка слепит глаза. Мое синтбиотическое тело содрогается до самого ядра. Я только успеваю подумать, что Матчек выпустил снаряд Хокинга и теперь все кончено. Но сознание не исчезает, и я понимаю, что гибель черной дыры не унесла наши жизни.
Зрение постепенно проясняется, и я обнаруживаю, что Барбикен возвращается к прежнему обличью, только теперь рядом с его головой парит серебристый овал ку-ружья. Я мягко падаю на дно ку-сферы. Воздух сгущается от утилитарного тумана разбитых фоглетов и рассыпавшихся камней зоку. Чехова исчезает.
– Смотри, что ты заставил меня сделать! – кричит Барбикен. – Вернее, что я заставил сделать тебя! Такой будет официальная версия!
– Барбикен, неужели ты слабеешь с возрастом? Раньше в тебе горел огонь анархии. Помнишь дело с солнцедобывающими машинами? Тогда ты с радостью нарушал правила. Именно поэтому я и обратился к зоку для постройки кораблей.
– Ты опять играешь в какие-то игры, Жан! Как и всегда.
– О нет, я не играю. Только не в этот раз.
– Жан, не будь глупцом! Давай работать вместе! Нам известно о твоем посещении Земли. Нам необходима разведка. Соборность сходит с ума! Лучшего предложения тебе никогда не получить!
Я качаю головой.
– Я не работаю на конов, даже если они носят цилиндры, – отвечаю я. – А кстати, вот мое лучшее предложение: я покидаю вас – вместе со своим кораблем, – или мы увидим, как будет выглядеть Япет с черной дырой внутри. Думаю, точно так же, как и Марс. Однако ты уже ничего не сможешь сказать по этому поводу, верно?
Барбикен колеблется. Я чувствую, как невидимый луч ку-ружья упирается мне в лоб. Стискиваю зубы и стараюсь даже не моргать. Это довольно трудно, поскольку лазерные лучи, потоки частиц и кинетические снаряды затянули зал красно-белой паутиной.
– Убирайся отсюда! – рычит Барбикен после недолгой паузы.
В спаймскейпе я вижу, как распахиваются огромные ворота Арсенала.
Теперь можешь прекратить, говорю я Матчеку.
Это обязательно?
Да. И мы еще поговорим об этом позже, молодой человек.
Под нами поднимается «Леблан». Через кват-связь с Матчеком я уже ощущаю его прохладное прикосновение к своему разуму. Его темно-синий корпус не превышает десяти метров в длину, это нечто среднее между «Роллс-Ройс Сильвер Фантом» и космическим кораблем. Яркое пламя двигателей Хокинга выделяется на фоне общего хаоса Арсенала.
– Жан, ты совершаешь ошибку, – говорит Барбикен. – Оортианка примкнула к нам. Согласно нашему волеизъявлению она уже стала членом Большой Игры. Она все нам рассказала.
Дерьмо.
– Мы знаем, что ты не такой, как прежде. Ты можешь угрожать мелким зоку, но не более того. Мы поймаем тебя!
– Попробуйте, – отвечаю я. – А что касается оортианки, оставьте ее себе. – Я смотрю ему в глаза. – На нашу следующую встречу я возьму с собой не только игрушки.
А потом я прыгаю сквозь стенку ку-сферы и медленно опускаюсь к кораблю.
Мы будем наготове, беззвучно шепчут губы Барбикена.
Еще один залп орудий вспыхивает вокруг нас прощальным фейерверком, а потом я погружаюсь в прохладу темно-синего «Леблана».
Интерлюдия. Богиня и цветок
Жозефина Пеллегрини делает шаг, другой, морщится от боли в ногах. Мокрый песок липнет к босым ступням.
На пляже уже темно. Паутина карты Системы растаяла в призрачном сиянии. Даже море притихло. Демиурги заняты, они слушают ее и создают парциала. Проявляющийся гогол присоединяется к ней на ходу – это пустотелый призрак, песочная женщина, состоящая из множества кружащих в воздухе частиц. Она повторяет движения Жозефины шаг за шагом в ожидании мыслей и инструкций.
Жозефина передает ей воспоминания. Это не ее личная память, это воспоминания Прайма, безукоризненные, сохраненные в веках фрагменты, сверкающие, словно бриллианты. Они достались ей от копи-матери и сделали такой, какая она сейчас. Прежде чем направить их в жаждущий разум парциала, она задерживает каждое из них и пропускает через себя.
Период ее ветвления во дворце-лабиринте под сенью горы Кунапипи, когда ее Жан приходил к ней в последний раз.
Она вспоминает, как была Праймом, но только отрывками. Прогулка по садам Творца Душ, когда она помогала ему пасти рои мыслей. Борьба в войне с самой собой в Давние Времена, против ветви, которая хотела погрузить в глубокий сон Дайсона целую губернию, чтобы оставить позади все проблемы и проснуться не раньше, чем галактика Андромеды заполнит небеса.
Мысли Жозефины превратились в тени чего-то большего и многомерного, что не в состоянии воспринять разум, ограниченный виром-сном.
Однако она хорошо помнит свои чувства в момент, когда вошел вор.
Сначала его нигде не было видно, и вот он уже здесь, стоит и греет руки в пламени черной дыры в цилиндрической комнате, в самом сердце ее лабиринта. Один из ее гоголов сразу же распознает дешевый трюк – тщательно размещенные покровы пространства-времени, скрывающие движение вора по лабиринту даже от ее глаз.
Он в теле из плоти, в массивной голубой броне зоку – не совсем материя, не совсем свет – и с ореолом квантовых камней, соответствующих защите. Она надеется, что камни не предназначены ей. Он уже отдал ей множество камней, и все приносили лишь разочарование.
По сравнению с ней он совсем маленький. Она присутствует в скале и атмосфере, и в компьютрониуме под корой планеты, и в нитевидных колебаниях горизонта событий черной дыры. Он лишь смешение углеродных атомов и сцепленностей, ку-точек и воды и едва достигает роста наименьшего из ее гоголов.
И тем не менее…
Она создает себе облик из модулированного излучения Хокинга и выходит ему навстречу из пламени черной дыры. Гоголы показывают, как она выглядит в его глазах: величественная фигура из голубого огня в ожерелье из звезд. Интенсивность излучения она удерживает на уровне чуть меньшем, чем способна отразить его броня.
– Уже вернулся? – спрашивает она голосом из гамма-лучей. Ее слова прожигают наружный слой брони. – Не прошло и двух столетий. Неужели Марс тебе так быстро на