Понятие «субъективная реальность» было систематически введено в философский язык Д. И. Дубровским. В 1968 году философ опубликовал статью «Мозг и психика», где развил идею этого понятия [Дубровский Д. И., 1968]. В дальнейшем эта идея неоднократно подвергалась критике со стороны оппонентов Дубровского, однако используется и в наши дни в качестве синонима таких понятий, как сознание, феноменальная ментальность, субъективный опыт и т. д.
Почему это понятие целесообразно исследовать сегодня? Когда в 1995 году на Туссанской конференции малоизвестный австралийский философ Дэвид Чалмерс сформулировал «Трудную проблему» сознания, он не только мгновенно стал знаменитостью, но и мотивировал философов во всём мире заниматься проблемой сознания. После вошедшей в историю речи Чалмерса всем неожиданно показалось, что тысячелетняя проблема близка к решению и, главное, может быть решена теоретически. Эйфория была настолько сильной, что мало кто обратил внимание на то обстоятельство, что «трудная проблема» далеко не нова и в том или ином виде была сформулирована разными мыслителями до. И одним из них был наш соотечественник Д. И. Дубровский, который задался проблемой «субъективной реальности». В его терминологии «трудная проблема» могла бы быть сформулирована так: почему существует субъективная реальность.
Дубровский опередил Чалмерса на 27 лет, но в далёком СССР 1968 года его идея вызвала больше критики, чем одобрения. В том же году появился критический ответ Э. В. Ильенкова в виде статьи «Психика и мозг (Ответ Д. И. Дубровскому)» [Ильенков Э. В., 1968]. Но тогда это был почти чисто теоретический спор, что признавали и сами оппоненты. Как верно выразился в этой статье Ильенков: «…мы с Д. И. Дубровским, как и вся мировая наука, не можем высказать абсолютно ничего сколько-нибудь достоверно установленного. Тут мы обеими ногами стоим на зыбкой почве чистых гипотез, допущений и даже гаданий».
За 27 лет наука о мозге и биология вообще совершила огромный скачок. Поэтому знаменитая туссанская речь австралийского ученого уже не звучала как чистая теоретическая выкладка. А сегодня (через полвека после статьи Дубровского), нам известно о мозге и функционировании нейронов так много, что существует обратная проблема – переизбыток данных. Но при этом ни проблему «субъективной реальности», ни «трудную проблему» сознания до сих пор нельзя признать решёнными.
Эйфория после бурного обсуждения «трудной проблемы» в течение двух десятилетий прошла, и стало совершенно ясно, что мы «рассуждаем» о сознании недостаточно точно. Понятия, которые используются, не отражают суть проблем, которые стоят перед исследователями. Поэтому, вполне вероятно, что, несмотря на колоссальную скорость, с которой сегодня появляются новые данные о взаимодействии нейронов, строятся подробнейшие карты мозга, важно и необходимо уточнять понятия, в которых формулируется проблема сознания. В этой статье мы постараемся начать исследования понятия «субъективная реальность».
После переписки с Ильенковым, вызвавшей огромный интерес философской общественности, в 1971 году вышел системный труд Дубровского «Психические явления и мозг» [Дубровский Д. И., 1971], в котором автор подробно анализирует сложившуюся к этому времени позицию советской и мировой философии в отношении проблемы онтологии сознания. В результате своего анализа советский материалист пришёл к выводу, что, с одной стороны, его не устраивает вульгарная материалистическая концепция сознания, с другой, вызывает множество вопросов теория его оппонентов в рамках марксистской школы, которые сконцентрировались на общественной природе сознания, игнорируя его субъективную сторону.
В отношении последних (в первую очередь сторонников Ильенкова) он пишет: «Некоторые авторы склонны характеризовать идеальное таким образом, что оно оказывается вынесенным за пределы человеческого мозга и субъекта вообще. Это происходит в тех случаях, когда идеальное классифицируется исключительно как продукт общественной, производственной деятельности субъекта, когда непомерно гипертрофируются общественные связи субъекта – настолько, что реальный субъект совершенно испаряется…» [Дубровский Д. И., 1971, с. 185].
Полемика Дубровского с марксистскими оппонентами разворачивалась вокруг понятия «идеальное». Различные точки зрения по проблеме идеального распределились между двумя крайними полюсами – гегельянским крылом, стремящимся определить идеальное как объективное, и позицией Дубровского, который настаивал на том, что идеальное невозможно рассматривать в отрыве от субъекта. Позиция Дубровского того времени выглядит смело. В 1971 году он следующим образом формулирует свою точку зрения: «Идеальное является исключительно субъективной реальностью и «рождается и существует» только в голове человека, не выходя за её пределы…» [там же, с. 187].
Идея Дубровского заключалась в том, что всё попадающее в общественное сознание, всё, что становится предметом науки, культуры, общественной жизни, идеи, теории, концепции, которые разделяют тысячи, миллионы или даже миллиарды людей, прежде чем стать достоянием общества, приходят в этот мир через индивидуальные сознания отдельных личностей. Более того, оно существует, меняется, «живёт» только в индивидуальных субъективных реальностях. Поэтому сознание, как некоторую особую реальность (субъективную реальность), невозможно игнорировать.
Дубровский многократно подчеркивал, что не спорит с важнейшей ролью общественного сознания в формировании индивидуального, однако функцию источника содержания, которое впоследствии становится общественным содержанием, он сохранил за сознанием каждого отдельного члена общества.
Удивительно и показательно, что полемика Дубровского с оппонентами марксистской традиции привела его к ряду заключений, к которым пришел в полемике с физикализмом через три десятка лет Дэвид Чалмерс. А именно к тому, что индивидуальное сознание не сводится ни к чему, кроме самого этого индивидуального сознания, что его невозможно игнорировать, неверно выводить из (редуцировать к) онтологий иного порядка – физической или общественной. В качестве подтверждения в текстах раннего Дубровского находим идеи, очень близкие Чалмерсу. Так, Чалмерс разделяет ментальное на два типа – психологическое и феноменальное. На основании этого разделения в дальнейшем он формулирует «трудную проблему». Близкое разделение «субъективного» мы находим и у Дубровского. Сравним определения двух авторов.
Чалмерс пишет: «В основе всего этого лежат два совершенно разных понятия ментального. Первое – феноменальное понятие ментального. Это понятие ментального, понятого в качестве сознательного опыта, и ментального состояния как осознанно переживаемого ментального состояния… Второе – психологическое понятие ментального. Это понятие ментального как каузальной, или объяснительной, основы поведения. Некое состояние является ментальным в этом смысле, если оно играет надлежащую каузальную роль в продуцировании поведения или, по крайней мере, играет надлежащую роль в объяснении поведения… В соответствии с феноменальным понятием ментальное характеризуется тем, как оно чувствуется; в соответствии с психологическим понятием ментальное характеризуется тем, что оно делает» [Чалмерс Д, 2013, с. 28].
Достаточно близко разделение Дубровского «субъективного» на «субъективную реальность», внутренний духовный мир, и каузально-деятельную часть.
Дубровский пишет: «Акцентируя внимание на понятии субъективной реальности, психология имеет своей задачей объяснение так называемого внутреннего, духовного мира личности. В этом отношении всё множество психических явлений, образующих субъективную реальность, представляет всё множество идеальных явлений. Второй тип значений, выражаемых термином «субъективное», включает либо некоторую объективную реальность, связанную с личностью и понимаемую в бихевиористском смысле как поведение, цепь объективно регистрируемых действий личности, либо – в большинстве случаев – некоторое недифференцированное единство явлений субъективной и объективной реальности, ограниченное личностью» [Дубровский Д. И., 1971].
Поразительное сходство мысли, причину которого можно было бы искать в научной среде двух философов. Так, Чалмерс черпал вдохновение в работах Нагеля (Каково быть летучей мышью?) [Нагель Т., 2003], Джексона (Эпифеноменальные квалиа) [Джексон Ф., 1982] и, конечно, Декарта (дуализм). Но, главное, он уделил большое внимание изучению научной стороны вопроса – кибернетике, нейрофизиологии, психологии. В свою очередь, Давид Израилевич, прекрасно ориентируясь в мировой философии (как предшествующих этапов, так и современного), будучи советским философом, должен был использовать советские источники. И здесь мы видим сходство с Чалмерсом, так как Дубровский нашёл главные источники именно в научной среде выдающихся советских учёных, таких как Павлов, Выготский, Брушлинский и многие другие.
Дубровский упоминает Павлова в ключевом месте определения «субъективной реальности»: «Наконец весьма часто термин «субъективное» употребляется в ещё более узком смысле, а именно: как особое внутреннее состояние личности, вовсе не обязательно связанное всегда с внешними двигательными актами, как некоторое единство многих подобных состояний, как «субъективный мир» личности. В таком смысле употребляет в большинстве случаев термин «субъективное» И. П. Павлов. Здесь уже «субъективное» может быть довольно чётко противопоставлено «объективному». В этом смысле «субъективное» обозначает весь класс сознательно переживаемых психических явлений, взятых самими по себе, в отвлечении от связанных с ними экстеродвигательных актов, от вызвавших их внешних причин и обусловливающих их мозговых нейродинамических процессов» [Дубровский Д. И., 1971, с. 202].
Созвучные идеи Дубровский мог почерпнуть и у современных ему философов. В это время активно писали на близкие темы В. А. Лекторский [Лекторский В. А., 1965], А. Н. Леонтьев [Леонтьев А. Н., 1966], А. Р. Лурия [Лурия А. Р., 1967] и другие.