К сожалению, в список упомянутых Ревонсуо теорий не вошло релевантное исследование советского и российского учёного А. М. Иваницкого и др. [Иваницкий А. М. и др., 1984]. Это весьма досадно, так как публикация отечественных учёных опять же опередила пионерские нейробиологические теории Баарса (1988) и Крика и Коха (1980) на несколько лет.
Книга Ревонсуо стала знаковым явлением, отразившим новые тенденции в исследовании сознания. Сегодня кабинетная философия сознания уже немыслима без лабораторных исследований. Однако финский психолог указывает на тот факт, что обратная зависимость выглядит ещё более ярко. Без теоретического понимания того, что именно должен найти «микроскоп», это не может быть найдено.
Ревонсуо так резюмирует обзор научных теорий сознания: «До тех пор, пока у нас нет ясного и общепринятого понимания того, что такое сознание – является оно единым целым или набором феноменальных фрагментов, распределено оно последовательно в модулях коры или остаётся целостной сферой в рамках таламокортикальной системы… у нас не будет ясного понимания того, как и где искать нейрональные механизмы сознания» [Ревонсуо А., 2013, с. 253]. Исходя из вывода Ревонсуо, можно убедиться, что анализ понятий, с помощью которых мы говорим о сознании, сегодня более чем актуален.
Наш анализ понятия «субъективная реальность» не был бы полным без рассмотрения переписки Дубровского и Чалмерса [Дубровский Д. И., 2011]. В этой переписке особенно отчётливо видно отличие позиций двух философов. Для Чалмерса феноменальное сознание является столь удивительной «сущностью» и трудной проблемой именно потому, что оно, по его мнению, не имеет никакого функционала, выполняет роль необязательного дополнения к психике.
Дубровский, в отличие от Чалмерса, придерживается функционалистской точки зрения, то есть позиции, что сознание несет определённую функцию. В указанном ответе Дубровский пишет: «Остро поставленный Д. Чалмерсом вопрос, почему информационные процессы «не идут в темноте», несёт оттенок удивления, связанный с допущением, что они вполне могли бы идти «в темноте». Но тем самым неявно предполагается, что явления СР тут как бы необязательны, что и без них всё бы происходило точно так же, то есть за ними не признаётся какой-либо специфической функциональной способности и каузальной действенности».
Дубровский критикует эпифеноменализм Чалмерса и его склонность к рефлексии на тему «философских зомби», упрекает его в регрессе к идеям Фейербанда и Рорти: «Нетрудно увидеть, что это воспроизводит старый ход мысли (бытовавший в психологии и философии конца XIX века)…» [Дубровский Д. И., 2011]. В качестве решения и выхода Дубровский указывает: «…чтобы преодолеть «психологический параллелизм» и избавиться от «эпифеноменализма», чтобы придать психическим явлениям действенность, надо рассматривать их как высшую форму физиологических процессов, как особую разновидность физического…» [там же]. Под этой формой физического Дубровский понимает информацию.
Здесь, несмотря на разногласия в вопросе каузальной роли сознания, снова обнаруживается единство двух философов. Оба они решение проблемы обнаруживают в особой физической природе сознания (в книге «Сознающий ум» Чалмерс прямо указывает, что сознание может быть особой формой фундаментального явления наряду с зарядом, пространством и т. д.), под которой понимают информацию в том или ином виде – «информация об информации», «информация изнутри» и т. д.
Важно, что «информационная теория» сознания используется философами по-разному, но в обоих случаях в связи с проблемой каузальности сознания. Для Дубровского информация – путь к особой каузальности сознания, которую он называет «кодовой зависимостью». Для Чалмерса – попытка классифицировать сознание в привычных для науки (в том числе физики) терминах с целью установить фундаментальную связь психического и физического. Проблема такого подхода, однако, заключается в том, что рассуждения о каузальности рано или поздно приводят к проблеме редукции: «…я буду доказывать, что сознательный опыт не является чем-то логически супервентным на физическом и поэтому не может быть редуктивно объяснен» [Чалмерс Д., 2013, с. 101].
Вероятно, любая каузальная теория сознания (даже информационная) не может достичь цели. Дело в том, что если исследовать понятие «субъективной реальности» с позиции выделения в ней только сугубо субъективных черт, то рано или поздно окажется, что для собственно субъектной (необъективной) части «субъективной реальности» ничего не остаётся, кроме того, что происходит совершенно случайно. Ведь для всего, что имеет причины, термин «субъективное» в строгом смысле неуместен. Но как можно признать ядром собственной субъективности случайное?! (Если, конечно, понимать случайное в его негативном смысле, узко, неонтологически.) Поэтому Чалмерс опускает фактор «случайного», обнуляет его и утверждает, что для субъективной реальности не остаётся вообще никакой оправданной функционалом онтологии.
Чалмерс крайне большое внимание уделяет анализу того, что есть законы природы, их несупервентности на физическом и т. п., демонстрирует глубокую эрудицию в области физики и фундаментальных свойств природы, однако совершенно игнорирует такой аспект природы, как случайность. Хотя случайность в его понятиях тоже несупервентна на физическом. Глубокую связь индивидуального (субъективного) и случайного (неопределённого) можно показать на следующем примере.
Подбрасывая монетку, невозможно надёжно предсказать результат единичного (индивидуального) броска. Выпадет орёл или решка – случайность. Если же совершить тысячу бросков, переходя от индивидуального к многому, то мы также совершим переход от случайного к вероятностно-необходимому и сможем с большой достоверностью предсказать совокупный результат тысячи бросков.
Игнорирование случайного в качестве онтологического факта, рассмотрение его только в русле «побочного эффекта» необходимости, пересечения необходимостей, внешней стороны необходимого, предопределено структурой человеческого мозга. Нейрон по своей сути представляет собой «машину» для установления закономерностей внешней среды, в которой он существует. Поэтому мыслить законами для человека более чем естественно. Однако это не означает, что мир в целом построен только лишь на основе необходимых связей. Так, телеологическая причинность тоже может быть рассмотрена как вариация случайного.
В этой связи случайное и необходимое, индивидуальное и многое, сознание и психика, рефлексия и автоматизм могут быть представлены не как полюсы дуальной модели мира, а как диалектическое единство, имеющее место в мире. Как человеческая реальность. Как пишет Плейс: «Вопрос, который я хотел бы поднять, состоит в том, можем ли мы принять это предположение без того, чтобы неизбежно впадать в дуализм, в котором ощущения и психические образы образуют отдельные категории процессов. Я утверждаю, что принятие внутренних процессов не влечёт за собой дуализм…» [Плейс У., 2013, с. 15].
Резюмируя, отметим, что понятие «субъективная реальность» вносит много неопределённости в лексикон философии сознания. Более удачным, на наш взгляд, является понятие «человеческой реальности», позволяющее уйти от проблематики субъект-объект, и говорить о степени субъективности и объективности, случайности и необходимости тех или иных объектов сознания.
Список литературы
Дубровский Д. И. Мозг и психика // Вопросы философии. 1968. № 8.
Ильенков Э. В. Психика и мозг (Ответ Д. И. Дубровскому) // Вопросы философии. 1968. № 1.
Дубровский Д. И. Психические явления и мозг. М.: Наука, 1971.
Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. М.: УРСС: ЛИБРИКОМ. 2013. С. 28.
Нагель Т. Каково быть летучей мышью? // Глаз разума / Под ред. Д. Хофштадтера, Д. Деннета. Самара: Бахрах-М, 2003.
Jackson F. Epiphenomenal Qualia // Philosophical Quarterly. 1982. № 32.
Лекторский В. А. Проблема субъекта и объекта в классической и современной буржуазной философии. М., 1965.
Леонтьев А. Н. Понятие отражения и его значение для психологии // Вопросы философии. 1966(а). № 12.
Лурия А. Р. Мозг и сознательный опыт // Вопросы психологии. 1967. № 3.
Дубровский Д. И. Сознание, мозг, искусственный интеллект. М.: Стратегия-Центр, 2007. С. 14.
Сёрл Дж. Открывая сознание заново. М.: Идея-Пресс, 2002. С. 93.
Майр Э. Популяции, виды и эволюция. М.: Мир, 1974. С. 22.
Метлов В. И. Диалектика и современное научное познание // Философия и общество. 2005. № 4.
Сафронов А. В. Онтологический статус сознания: преодоление антитезы аналитический философии и феноменологии // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. 2015. № 5.
Юлина Н. С. Очерки по современной философии сознания. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2015. 408 с.
Рамочандран В. С. Рождение разума. Загадки нашего сознания. М.: Олимп-Бизнес, 2006. С. 128.
Ревонсуо А. Психология сознания. СПб.: Питер, 2013. 336 с.
Иваницкий А. М., Стрелец В. Б., Корсаков И. А. Информационные процессы мозга и психическая деятельность. М.: Наука, 1984. 200 с.
Дубровский Д. И. Зачем субъективная реальность, или «Почему информационные процессы не идут в темноте?» (Ответ Д. Чалмерсу)// Философские науки. 2011. № 7–1.
Плейс У. Является ли сознание процессом в мозге? // Герменея. 1(5). 2013.
Введение к четвертой статье
Исследование любой темы в науке всегда подразумевает глубинное изучение истории этого вопроса. Однако в своем исследовании случайности и необходимости я не начал с Демокрита и Эпикура, поскольку аспект этой проблемы, который интересовал греческих философов (что первично – случайность или необходимость), оказался слишком далёк от того, что было нужно для моих целей. И хотя говорят, что греки уже придумали всё до нас, пожалуй, вопросы вероятностной картины мира – то единственное, чего ещё не было в греческой философии.