Винер Н. Кибернетика и общество. М.: Тайдекс Ко, 2002.
Мамчур Е. А., Захаров В. Д. О книге Карло Ровелли «Квантовая гравитация» // Эпистемология и философия науки. 2009. Т. XIX. № 1. С. 230–237.
Рассел Б. История западной философии. М.: АСТ, 2016.
Ровелли К. Семь этюдов по физике. М.: АСТ: CORPUS, 2018.
Рейхенбах Г. Философия пространства и времени. 3-е изд. М.: ЛИБРОКОМ, 2009.
Сафронов А. В. Историческая онтология сознания. Проблема соотношения формы и содержания на примере некоторых положений концепций Э. В. Ильенкова и Д. И. Дубровского // Философия и общество. 2016. № 4(81). С. 78–91.
Сафронов А. В. Проблема определения понятия «субъективная реальность» в современном контексте: диалектика человеческой реальности, случайности и необходимости // Современная наука: актуальные проблемы теории и практики. 2017. № 5–6. С. 83–89.
Чудинов Э. М. Теория относительности и философия. М.: Политиздат, 1974.
Эйнштейн А. Собрание научных трудов: в 4 т. Т. IV. М.: Наука, 1967.
Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики: Развитие идей от первоначальных понятий до теории относительности и квантов. СПб.: Амфора, 2015.
Юм Д. Соч.: в 2 т. Т. 1. 2-е изд. М.: Мысль, 1996.
Armstrong D. A Theory of Universals. Cambridge: Cambridge University Press, 1978.
Armstrong D. What Is a Law of Nature? Cambridge: Cambridge University Press, 1983.
Bilson-Thompson S., Markopoulou F., Smolin L. Quantum Gravity and the Standard Model // Classical and Quantum Gravity. 2007. Vol. 24. № 16. DOI: 10.1088/0264–9381/24/16/002.
Chalmers D. The Character of Consciousness. Oxford: Oxford University Press, 2010.
Dretske F. Laws of Nature // Philosophy of Science. 1977. Vol. 44. Pp. 248–268.
Lewis D. Counterfactuals. Cambridge: Harvard University Press, 1973.
Lewis D. New Work for a Theory of Universals // Australasian Journal of Philosophy. 1983. Pp. 343–377.
Reichenbach H. The Philosophical Significance of Theory of Relativity // Albert Einstein: Philosopher-scientist / ed. by P. A. Schlipp. La Salle, IL: Open Court, 1970.
Rovelli C. Quantum Gravity. Cambridge: Cambridge University Press, 2008.
Введение к пятой статье
По прошествии пяти лет систематических исследований я наконец решился говорить о нематериальных причинах наряду с материальными. Причём не в связи с гуманитарным смыслом этого понятия (нематериальная мотивация, преступное бездействие и т. д.), а именно в натуралистическом смысле. Те самые «пустые места без краски» в причинностной картине мира в этой статье стали полноправными участниками каузальности. Ничто, а именно не произошедшие события, не реализованные возможности, не существующие следствия не осуществленных вероятностей, стали теоретической, но деятельной частью мировых событий.
Несмотря на то, что я сам считаю эту статью ещё недостаточно смелой, в ней мне наконец удалось впервые сказать именно то, что я хотел сказать ещё в своем отрочестве. А именно показать, что возможен такой взгляд на проблему сознания, при котором не нужно решать очень много неразрешимых задач. Онтологически сознание оказывается здесь не особой, а органической частью мира, оказывающей влияние на каузальные связи благодаря изменению своей топологии.
К сожалению, в этой статье мне не удалось до конца сформулировать позицию по исследуемому вопросу. Поэтому я решил написать эту книгу и изложить в ней свою комплексную точку зрения. Однако в процессе работы над книгой была опубликована шестая статья, где мне всё-таки удалось сформулировать задуманное, и она также приведена в конце этого издания.
Статья 5. Каузальная топология и нематериальные причины [8]
Принцип каузальной замкнутости физического делает неразрешимой проблему онтологии сознания, поскольку не допускает возможность ментальной каузальности. Однако сам этот принцип базируется на модели линейной каузальности, основанной на связи материальных событий друг с другом. В статье рассматривается возможность ментальной каузальности, основанной на нематериальных событиях, отражающих влияние вероятности на вероятность, а не события на событие. Рассматривается гипотетическая модель, в которой одному состоянию активности нейронных процессов в мозге могут соответствовать разные ментальные состояния, которые отличаются друг от друга, но не содержательно, а в рамках нематериального свойства. Данное нематериальное свойство определяется как вероятность ментальных оценок и по смыслу является каузальной топологией ментальных процессов. При этом топологические изменения, являясь внутренними для мира, теоретически не нарушают каузальной замкнутости физического. Это связано с тем, что действие одних и тех же причин приводит к различным последствиям, так как они оказывают влияние на систему, претерпевшую внутренние топологические изменения, которые выражаются в изменении вероятности тех или иных состояний и процессов. Предлагаемая модель получает косвенные подтверждения в актуальных исследованиях в области нейрофизиологии мозга.
Знаменитый вопрос Д. Чалмерса, почему сознательные процессы не протекают «в темноте», повлёкший после конференции в Туссане бурные дискуссии [Дубровский Д. И., 2011, с. 136–147], во многом выявил современную научную специфику проблемы сознания. Ответ на него казался практически очевидным – эти процессы протекают не «в темноте» потому, что «свет» этих процессов имеет определённую функцию, позволяющую животным и людям проявлять сложные формы адаптации в изменяющихся условиях среды. Проблема, однако, заключается как раз в том, чтобы понять, какая именно это функция. Или, иначе говоря, чем осененные сознанием нейронные процессы отличаются от всех остальных.
К сожалению, функционализм, как один из наиболее перспективных подходов к решению проблемы сознания, до сих пор не ответил на этот вопрос. Известно, что сознательнее процессы довольно часто сопровождаются наличием волн определённой частоты в коре головного мозга, но также известно и то, что существуют исключения и эти волны могут иметь место при отсутствии сознания [Ревонсуо А., 2013], а также что когнитивная функция этих волн остаётся загадкой. Поэтому поиск нейронных коррелятов сознания остается открытой научной проблемой [Stern P., 2017, p. 464–465].
Научные поиски ответа на вопрос о том, какую функцию выполняет сознание, осуществляются в разных направлениях. Если нейронауки стремятся определить опытным путём, какие именно нейронные маркеры соответствуют ментальным активностям, то психология и философия сознания сегодня всё еще имеют дело со значительно менее четко сформулированной задачей. В общих чертах её можно определить как поиск гипотез и теорий о функциях сознания на разных уровнях, попытки выделить и описать специфические для сознания формы проявления. Такие теории чаще всего выделяют какую-то функцию или группу функций, которые связывают с сознанием. Это могут быть когнитивные или метакогнитивные функции или на более высоком уровне – способности животного или человека, связанные с памятью, адаптацией, решением других задач, которые традиционно приписываются сознанию. Например, в духе классической психологии можно было бы утверждать, что сознание – это когнитивный «первопроходец», который сталкивается со всем новым и адаптируется к новым задачам, затрачивая много энергии, чем обеспечивает процесс автоматизации тех или иных действий, которые в дальнейшем реализуются на уровне энергосберегающего режима подсознания. На сегодняшний день было предложено множество функциональных моделей сознания, но они, по нашему мнению, обладают общим недостатком, который заключается в том, что эти модели вынуждены считать сознание материальным свойством. Так как в противном случае в рамках существующей доктрины о каузальной замкнутости физического сознание не могло бы оказывать влияния на физический мир.
Но здесь возникает теоретическая трудность. Она состоит в том, что, если бы сознание было материальным свойством или процессом, как полагают многие современные аналитики, необходимо существовали бы такие элементы содержания сознания, которые не были бы отражены в нейронной деятельности мозга, а проявлялись бы в некоторых «дополнительных физических измерениях» или «дополнительных физических взаимодействиях», о которых мы пока не знаем. Это связано с тем, что нейронная структура мозга осуществляет вычисления, тогда как сознание не сводится только к вычислениям. И упомянутый Чалмерсом «свет» как раз выходит за пределы того, что может быть редуцировано к вычислениям.
О том, что сознание не редуцируется к вычислениям (т. е. к материальной стороне нейронной активности мозга) и является онтологически более сложной средой, чем плотное сосредоточение информационных потоков, говорится уже давно, с момента изобретения компьютеров и крушения первых надежд на создание сильного ИИ на их основе. Дж. Сёрл в своей книге «Открывая сознание заново» пишет: «Доминирующей чертой в философии сознания и когнитивной науке было предположение, будто вычислительность (computation) является внутренним свойством самого мира и что сознание и интенциональность могут быть каким-либо образом элиминированы: либо в пользу чего-то ещё, либо потому, что они зависят от наблюдателя или редуцируемы к чему-то более фундаментальному, подобному вычислительному TM. В данной книге я доказываю, что подобные предположения верны как раз наоборот: сознание и интенциональность суть внутренние и неэлиминируемые, а вычислительность, за исключеним небольшого числа случаев, в которых вычисления действительно осуществляются обладающей сознанием психикой (mind), зависят от наблюдателя» [Сёрл Дж., 2002, с. 21]. «Дополнительные измерения» или «дополнительные взаимодействия», которые бы онтологически соответствовали сознанию, пока не удалось обнаружить, но убеждённость в материальности сознания, тем не менее, усиливается. Главным мотивом исследователей в присваивании сознанию статуса материального взаимодействия является гипотеза, что сознание существует. А поскольку для современной естественной науки существовать означает существовать материально, то и сознание, следовательно, должно быть материальным свойством, чтобы существовать и оказывать какое-либо влияние на окружающий мир.