– Можно, в Вене этих заговоров… Если не нужно никого конкретного подставлять, задача упрощается.
– Никого. Напротив, в идеале след должен оказаться очень запутанным, лишь бы вел в нужную сторону. А там… Они сами решат – кто прав, кто виноват…
Организацией «Венской весны» начали заниматься не только Андрей Трауб с Юргеном фон Бо, причем независимо друг от друга. К делу подключились еще и староверы, офицеры с отдельными поручениями, некоторые иностранные дипломаты. Но тут уже доверия не было, просто отдельным людям поручались какие-то вполне невинные задания: отправить письмо из конкретного городка, обронить несколько слов в известной кондитерской… В сочетании с операциями спецслужб должно было сложиться впечатление всеобъемлющего заговора.
СВР принесла достаточно забавные сведения о поляках, эмигрировавших в Америку. Шляхтичи после репрессий потеряли не только земли, но и влияние. Очень и очень многие не смогли доказать не то что права на землю, но даже и дворянское происхождение. А как же – постоянные войны и набеги соседей как-то не способствуют сохранности документов… Справедливости ради нужно сказать, что и самозванцев хватало, причем было их на удивление много. Ну не суть – эти самые обиженные начали массово эмигрировать в другие страны. Не сразу, разумеется, были попытки «рокошей»[50], восстаний и мятежей, но самых опасных нейтрализовали сразу, после чего Игорь давил такие попытки в самом начале.
Пруссии гонористые шляхтичи не были нужны, как и Австрии, последняя выдавливала их даже из доставшейся ей части Польши, отдавая землю своим дворянам. Мягче, чем Рюген, но все же.
Польское дворянство оказалось просто не нужным в Европе – идти рядовыми солдатами мало кто хотел, ну а больше они ничего не умели. Претензий же было…
Вмешались англичане с французами и… начали перевозить поляков в свои колонии. Понятное дело, что самые «вкусные» места им не достались, так что ехали они в Северную Америку[51], причем в совсем уж захолустные уголки. Что самое интересное, все они были уверены, что сразу после приезда они станут как минимум управляющими, а как максимум – им дадут поместья с крестьянами. Убеждение было глубочайшим, и когда оказалось, что они, «высокородная» шляхта, нужны в качестве крестьян, подсобных рабочих или в самом «козырном» случае – солдат где-нибудь на границе с индейцами… Начались бунты.
Естественно, бунты легко (в основном) подавлялись, но поляки быстро заработали крайне негативную репутацию лентяев и дураков. В итоге капитаны кораблей начали… продавать их в качестве рабов[52]. Формально это обставлялось достаточно грамотно, как контракт, те должны были «покрыть долги за перевозку» или еще что-нибудь, но фактически…
В общем, паны на своей шкуре испытали – каково быть быдлом. Судьба польских дворян никого не заинтересовала и, по оценкам СВР, в рабство попало как минимум тысяч пять шляхтичей.
Глава третья
Въезд в захолустный городок неподалеку от Скагеррака проходил дежурно: махать рукой из окошка кареты собравшимся на какое-то гулянье людям и слушать Готлиба, который в последние годы стал не столько камердинером, сколько секретарем. Тот зачитывал краткую справку о городке и самых значимых его гражданах, составленную ведомством Юргена.
– Что хоть празднуют-то?
– День святой Маргарет, одной из покровительниц городка.
Наконец подъехали к ратуше, король выдохнул, натянул на лицо улыбку и вышел из кареты.
– Дорогие сограждане…
Дальше была короткая речь об этом самом городке – как он ему понравился и какие чудесные открываются перспективы у его жителей, если они засучат рукава и как следует поработают. Затем – встреча с магистратом и «лучшими людьми», участие в празднике, ночевка – снова в дорогу.
Поездка была задумана не столько против воровства – воров уже повывели, по крайней мере, самых наглых. Основной идеей была возможность для граждан встретиться с членами королевской семьи. Для этого он, Наталья и четырнадцатилетний Богуслав отправились в поездку по разным маршрутам – так, чтобы охватить как можно бо́льшую территорию. Утомительно, но важно – для большинства людей возможность увидеть короля, королеву или наследника – событие невероятное. О таком рассказывают детям и внукам… Ну и патриотизм поднимается очень так неслабо. А заодно возможность самостоятельно оценить ситуацию в своих государствах. Наконец дать возможность людям не просто увидеть Грифичей вблизи, но и поговорить с ними. В основном, конечно, выражения верноподданнических чувств и всевозможные прошения… Но были и промышленники, изобретатели, ученые… Не сказать, чтобы много, но все-таки. И главное, возможность самому представить свой проект! Стимул для предприимчивых людей получается неслабый, да и на бюрократов действует: когда знаешь, что кто-то из королевской семьи может приехать с проверкой даже в глухую провинцию… Бодрит.
Встречи были составлены достаточно шаблонно: перед прибытием прочитать краткую информацию о происходящем, по прибытии поругать бюрократов и наказать самых наглых – обычно символически; похвалить усердных граждан и так же символически наградить. Устная похвала «перед строем» значила очень много, а для «самых-самых» – собственноручно нарисованный портрет карандашом – реликвия, которая будет храниться в семье веками. И наконец, закатить речь о перспективах города – несомненно, радужных, поучаствовать в каком-то празднике… Впрочем, шаблонно это было для самого Рюгена, так-то сценариев было больше двух десятков, плюс вносились коррективы на месте. Но неважно, людям нравилось, и, судя по оценкам агентов, теперь его «рейтинг доверия» вплотную приблизился к абсолюту.
Остановились в доме одного из местных «столпов общества» – у городка с населением чуть больше восьмисот человек и «столпы» были соответствующие… Понятно, что свиту разместили по другим домам – пусть она и небольшая, но домишки здесь не самые солидные.
Помылся в тазу, поглядел на свое отражение в небольшом мутноватом зеркале сантиметров двадцати диаметром… Все еще красив. Не Аполлон, но да – хорош, недаром до сих пор считают самым красивым мужчиной Европы[53] и портреты пользуются бешеным успехом у дам. Особенно много разговоров идет о «затянувшейся молодости» – в свои тридцать девять попаданец выглядел лет на тридцать. В принципе ничего особенного, в двадцать первом веке таких было полно: хорошая генетика, спорт, правильное питание и чуточку везения. Но то в двадцать первом веке, а в веке восемнадцатом большая часть его ровесников выглядела откровенными пенсионерами, приобретая порой и набор старческих болячек вроде подагры, геморроя и радикулита. Понять, что болячки эти связаны с неправильным питанием (регулярное недоедание у бедных слоев населения и столь же регулярное обжорство у богатых), алкоголем, табаком и прочими «здоровыми» привычками, могли не многие. Ну вон, как граф Нассау в прошлом году: «Есть ОВСЯНКУ?! Ваше Величество, я еще понимаю, вино умеренно употреблять, оно и в самом деле влияет не лучшим образом… Но овсянку, бобы и прочую грубую пищу? Не курить? Да все врачи говорят, что табак от чахотки помогает![54] Это у вас кровь сильная[55] и ваша аскеза не отражается негативно!»
Оскалил зубы… Увы, парочка зубов тронута кариесом, хорошо еще, что не передние. Впрочем, для тридцати девяти, да без наличия нормальных зубных врачей, результат не самый скверный. Вообще, можно надеяться лет этак на двадцать активной жизни, когда при соблюдении нехитрых правил можно будет не думать об импотенции, скверно работающем кишечнике и прочих возрастных проблемах.
Спорт и ЗОЖ… Помогает, но вот насколько… Какое-то (и немалое) воздействие на организм они оказывают, но вот какое и надолго ли его хватит…
Опомнившись, Померанский наконец оделся и вышел к ожидающей его свите, караулящей на улице.
– А неплохой городишко, – одобрительно сказал он после короткой прогулки.
– Княже, ну так они постарались к твоему приезду, – прогудел заметно уже поседевший Тимоня.
– Так кто спорит? Приготовились, но дороги камнем мощенные, люди вот – сытые, одеты неплохо.
Празднование шло на площади, где собрался буквально весь, не такой уж большой, город. Магистрат предложил было в ратуше, но «прием» в крохотном, провинциальном городке… Лучше уж вот так, на площади с народом. Ну и запомнят, как сам король с ними ел, пил да отплясывал…
Прошелся по площади, поговорил с людьми – не только из-за сценария, ему и правда было интересно. Взяв кружку пива, отхлебнул. А неплохо…
– Вкусно.
– Наше, местное, – с гордостью ответил стоящий у бочки с пивом пивовар, – дед еще мой придумал.
Немного поел… А вот готовили здесь не слишком, на вкус Игоря. Танцы… Здесь нужно показать класс – пусть он и бывший МС по спортивным танцам, но форму не слишком потерял – благодаря физическим кондициям. Народные шведские, европейская «сборная солянка» вплоть до польской мазурки… Гуляли весело, и ближе к полуночи он даже научил членов магистрата самому простому варианту ирландской джиги, известной в этой реальности как «Танец русских улан». Танцевали на небольшом помосте, установленном на площади, так что собравшиеся от души повеселились, наблюдая за прыжками «столпов общества».
– Скачи, Свен, – орали веселящие горожане солидному члену магистрата с пузиком и лысиной, – не посрами честь города!
И Свен азартно отплясывал, вытирая париком пот с упитанной физиономии. Отплясывали и прочие чиновники и другие «столпы общества». Ну да ничего, прыгали-то вместе со своим королем, так что урона репутации не будет, а воспоминаний…
Часам к двум пополуночи праздник стал затихать, и Грифич ушел в предоставленный ему особняк.