– Тимоня, вели-ка воды принести.
– Сей минут. – Денщик вприпрыжку унесся и через десяток минут притащил корыто и емкости с подогретой водой. – Княже, там девицы к тебе хотели пройти…
– Да не хочу, – отмахнулся король, – ну то есть хочу, но ты знаешь, сам привык искать.
– Да знаю, выучил уж за столько лет, – хохотнул денщик, поливая Игорю на спину.
– Подустал, – пожаловался ему Рюген, – физически-то ничего, но надоело. Домой хочу, в Штральзунд, но нельзя, в Петербург ехать надо, с Павлом обговорить.
Разговор с Павлом должен был состояться с глазу на глаз, очень уж много секретной информации придется обсуждать, такой, какую не доверишь бумаге. Так что в конце мая, после короткого отдыха с семьей, Померанский отправился в Петербург.
Павел оказался в отъезде – в Москве, но это не критично, все равно он уже возвращался, так что два свободных дня король смог потратить на общение с Головиными и армейскими друзьями. Головины сейчас вовсю работали, восстанавливая родовые крымские владения. Дела шли настолько хорошо, что не так давно один из семьи стал генерал-губернатором Крыма – многие переселенцы ехали не просто «В Крым, к русскому царю», а именно к Головиным. Не только армяне и греки видели в них своих старинных правителей, но и болгары, входившие некогда в Восточно-Римскую империю, относились к ним благосклонно. Как и сербы, румыны, молдаване… Понять их логику было проблематично, очень уж густо она была замешана на древних преданиях, легендах, «сакральности» и прочей ереси. В основе такого отношения лежали мифы о Золотом веке, и южане считали почему-то, что если потомков готских и ромейских государей возвести на какой-нибудь престол, то этот самый Золотой век вернется сам по себе.
Бред, конечно же, да и верили в это далеко не все южане. Тем не менее вокруг родичей жены начала закручиваться колоссальная и необыкновенно интересная интрига. Ну как же – теоретически они могут претендовать на Армению, Грецию, Македонию, Болгарию, Крит, Кипр… И это только «самые-самые», а ведь была еще и Венеция, Италия… Нет, на шведский всерьез не могли – очень уж давно они на престоле не сидели, а корона Швеции не «виртуальна» в отличие от короны Болгарии. Тут масштаб посерьезней.
– Не страшно? – спросил он тестя. – Все-таки могут решить и отравить – просто на всякий случай.
Николай Федорович невозмутимо пожал плечами и чуть улыбнулся:
– Страшно, конечно. Но если подумать как следует, то любой вельможа рискует – недруги отравить могут, да к государю в опалу попасть. И где тут больше риска, еще вопрос: в конце концов, всякая мелочь наглая нас теперь стороной обходит и не лезет со своими интригами. Тож на тож выходит.
– Ну не скажи… Хотя, – прервал Рюген сам себя, – ты прав. Все равно высоко сидели, так что для Головиных так оно и выходит. Ладно, ты мне вот что скажи: помощь нужна?
Старик с сомнением покосился:
– Да не помешала бы, ты вроде и сам не богат…
Игорь заржал:
– Ой, ну насмешил! Небогат – для короля, понимаешь? Но и не беден, кстати.
Тесть смущенно хмыкнул, действительно, чего это он…
– Да можно бы… Деньги нужны да люди – мануфактуры хотим ставить суконные.
Померанский почесал небритый подбородок…
– Сейчас могу дать сто тысяч рублями, серебром. Но я в доле! Сам понимаешь, тебе же выгодней, что-что, а продажу НАШЕГО товара я смогу обеспечить.
С Павлом разговор был тяжелым.
– Сядь и молчи, – приказал ему Померанский после короткого приветствия, отправив слуг и свиту вон. Император сел, озадаченно глядя на бывшего наставника. – Есть возможность решить одновременно проблему Воронцовых… Молчи! И проблему с наследством твоего батюшки – Шлезвиг-Гольштейном.
Придавив ученика тяжелым взглядом, Игорь продолжил:
– Знаю я, что Воронцовы стали настоящей занозой. С одной стороны – они не выступают против тебя, а с другой… Вдовствующая императрица, да канцлер… И неплохой! Да Семен неплохо так в Сибири справляется с генерал-губернаторством… Да сестрички твои сводные от Елизаветы… Сейчас вроде как ничего, а случись оступиться… Даже не тебе – детям твоим, так сожрут. И появится в России новая ветвь императоров.
– Знаю, – глухо сказал Павел, – ночами не сплю, но что делать-то? Отравить? Так все ж родные… А не трогать – так все одно позже разбираться придется. Да и с папенькиным наследством…
Тут он скривил физиономию и с силой провел рукой по коротко остриженным волосам – париков, с легкой руки Рюгена, в России, Померании и Швеции давно не носили.
Со Шлезвиг-Гольштейном и правда была проблема – территории были лакомые, расположенные стратегически. Так что присоединение их к территории Российской империи означало войну со всеми. И «со всеми» следовало понимать буквально – даже сам Грифич, как король Швеции и Великий Герцог Померании, ВЫНУЖДЕН был бы выступить против него в составе Альянса – в противном случае он очень быстро перестал бы быть герцогом и королем. Дико звучит, но… Придут туда русские войска и… все. Балтика станет русской, а соответственно и Северная Европа. Добром такая ситуация в принципе не кончится, и регион превратится во вторые Балканы с их незатихающими войнами.
Павел прекрасно понимал ситуацию, но и что делать со сложившейся ситуацией, он не знал… Идея Вольгаста заключалась в следующем:
– Отдай земли сестрам. Молчи! – остановил он вскинувшегося императора. – Не просто так отдай, требуй, чтобы Шлезвиг вышел из-под власти датской короны[56]. Молчи!
Игорь перевел дыхание и продолжил:
– Смотри, ты показываешь себя заботливым братом, отдавая сестрам наследство отца. Формально они никак не смогут отказаться от него, да и не захотят, сам понимаешь, ведь они тогда становятся не просто дочками бывшего императора, а самостоятельными правительницами. Но при этом шанс попасть на российский престол резко уменьшается. Во-первых, владения эти все-таки не слишком близко, так что заговоры крутить будет проблематично. Во-вторых, вера. Там как-то накручено, что им придется отказаться от православия, а это сильно осложнит путь на русский трон что им, что их детям.
– Погоди! Нет строгого указания, чтобы на престолах Шлезвига и Гольштейна были только протестанты.
– Строго нет, но сложно накрутить, что ли? – Померанский укоризненно посмотрел на бывшего ученика. – Со стороны, естественно, чтобы ты тут был совершенно ни при чем.
– Ладно, а путь на русский трон и православие? Батюшка тоже вон лютеранином изначально крещен…
– Вот, – поднял палец вверх Грифич, – изначально! То есть получается, что он из «неправильной» веры перешел в правильную, а тут наоборот получается – девицы предадут веру отцов.
– Оригинально… – Павел задумался и примолк, затем ожил, – тут и Елизавету можно будет подальше отправить. Не официально, а так – пусть чаще с дочками видится.
– В точку. Но смотри, тут надо оформить все так, чтобы нейтралитет владений твоих сестер гарантировали ВСЕ государства Балтики. Сразу скажу, я только за, мне война на пороге не нужна. Желательно, конечно, чтобы не только Балтики – той же Австрии усиление кого-то из соседей не понравится, так что могут подписаться за нейтралитет. Ну и Франция, куда ж без нее. Только учти, работать придется так, чтобы не ты выдвинул эту идею, а тебе. И еще, об этом НИКТО не должен знать, сам понимаешь.
– Мда… твои люди возьмутся?
– Возьмутся, но сразу скажу – не бесплатно.
Император выглядел ошарашенно.
– Любек[57]. Ну и так, границу подвинуть до Траве…
– Любек… А хрен с тобой! – Он махнул рукой. – Все равно не мое будет!
Глава четвертая
Пресеклась одна из линий Виттельсбахов, и предприимчивый Иосиф Второй, «работающий» императором Германии и соправителем Австрии (совместно с матерью, Марией-Терезией), включился в борьбу за Нижнюю Баварию и Верхний Пфальц.
Формальный повод у него был – договоров на любой случай нормальное государство заключало огромное множество. А уж если твои претензии подкрепляются не только множеством размахивающих бумагами юристов, но и войсками… Претензии на земли были и у других претендентов, причем не менее законные – и также подкрепленные войсками.
С одной стороны, оружием начал бряцать Иосиф, с другой – Фридрих. Россия, как и ожидалось, оказалась вне конфликта – начались проблемы с турками и персами, так что большая часть русских войск оказалась вне игры. Благо Померанский заранее предупредил Павла, и армия подготовилась к возможной войне.
Подготовилась серьезно – пусть война была, скорее, теоретической, но русский император был настроен… хищно. На фоне набегов и провокаций всевозможных башибузуков можно будет с чистой совестью сделать ответные ходы и «погулять» на чужой территории, разоряя ее. А при некоторой удаче и захватить кусочек… Ну и наконец, раз уж его вынудили перемещать армии, глупо будет не упустить возможность и не пересмотреть старые договора с мусульманами – в свою пользу, разумеется.
Теоретически можно было бы влезть и в заварушку в Европе… Но зачем? Пруссия, пусть даже сильно ослабленная, могла потрепать Австрию просто за счет более грамотных полководцев и лучшей выучки войск. Ну и, разумеется, не обойдется без Англии с Францией, они практически гарантированно влезут в войну. Влезут, скорее всего, на стороне Пруссии – все-таки должника нужно защищать, да и Австрия очень уж усилилась в регионе… Того и гляди, станет по-настоящему независимой и перестанет прислушиваться к их ценным советам!
Слишком уж сильно франки не смогут вмешаться – идет очередной передел колоний, но как-то обязательно помогут своему прусскому «протеже». В противном случае Фридриха просто размажут – Австрия могла выставить почти сто шестьдесят тысяч человек, не прибегая к поголовной мобилизации, а Пруссия, потерявшая кое-какие земли и сильно «просевшая» в экономике, не больше восьмидесяти, если кинуть все силы на войну.