– …интересно получилось, сир, – докладывал один из «волков». Лицо честного рубаки и кристальная биография… Таким он и был, вот только заодно – потрясающим аналитиком и прямо-таки гроссмейстером интриг. Недаром Померанский сделал его своим адъютантом, ох, недаром… – Они же любят криминал использовать для своих игр, – пояснял гвардеец, – то кошелек украсть, то по голове нужному человеку настучать… Такие вещи лучше проделывать чужими руками. А людишки эти обычно и не подозревают, что увязли в серьезных делах. Ну вот и подводим их потихонечку: «английские» мошенники грабят людей французского резидента – и наоборот.
– Не перестарайтесь, аккуратней работайте.
– Да, сир, – серьезно кивнул адъютант, – мы аккуратно. Дело это не самое спешное, как я понимаю?
– Правильно понимаешь. Война, судя по всему, обещает затянуться на год-другой. Нам нужно, чтобы этих подозрительных мелочей накопилось столько, чтобы никто из них даже не сомневался – противная сторона работает против него очень рьяно. И… – тут герцог замялся… – Если это возможно, делайте потихонечку эту грызню между английской и французской резидентурой личной. Ничего серьезного, но так… Племянника ограбить, да как-то особенно унизительно; любовницу напугать… Но осторожно, чтобы никто из них не вздумал вызвать другого на дуэль или на откровенный разговор. Пусть копится.
Отношения с Францией, Англией и Пруссией были напряженными, но… Откровенно наплевать. Рюген прекрасно понимал, что таковыми они будут в любом случае, так что пытаться работать аккуратней даже не стоило.
Весной 1782 года наконец-то заработала грандиозная интрига, над которой его разведка и он лично работали вот уже более пяти лет, – Мальтийский орден.
Насколько помнил попаданец, он каким-то боком дал присягу Павлу в РИ. Но вот как дал и как потом «потерялся»… Ну да неважно. Главное – это было в принципе возможно, и осторожное прощупывание ситуации дало результат. Мальтийские рыцари пусть и изрядно «просели» в авторитете, но по-прежнему представляли достаточно значимую военную силу, с которой требовалось считаться.
Вот только если в былые времена он опирался на поддержку европейских рыцарских орденов и знатные дворянские семьи, то последние несколько десятилетий палки в колеса начала вставлять Франция[80]. Ничего личного, просто орден мешал торговым отношениям с Турцией и… Чего уж скрывать, мешал проводить вовсе уж «грязные» мероприятия.
Орден хирел и… Предложение Померанского о смене покровителя было встречено с интересом. Затем идея была предложена Павлу… И тоже через третьих лиц.
Мальта получала какую-то дополнительную защиту – хотя бы теоретическую. Получала финансирование, пополнение – пусть и православное… А русский флот получал морскую крепость в стратегически важном регионе и людей, которые этот регион знали.
Мало того что рыцари были хорошими моряками и абордажниками… У них были налажены связи по всему региону и резиденты во всех мало-мальски важных уголках Средиземноморья. А это такой бонус для разведки и торговли, что император ухватился за него обеими руками.
Подготовка длилась долго, и после очередного грандиозного морского сражения, в котором флоты профранцузской и проанглийской коалиций сильно поредели, русский флот встал в порту Валетты, и рыцари-мальтийцы приветствовали великого адмирала Спиридова.
Вой поднялся… Ожидаемо, так что Павел вскоре заключил весьма хитрый договор с британским Георгом Третьим. Пусть тот и не пользовался авторитетом из-за психического заболевания… Но в том-то и была интрига, что власти у него почти не было… И соответственно – все проблемы с колониями лежали не столько на нем, сколько на Парламенте. Ну а договор заключали именно с Георгом, поднимая ему авторитет и давая новый накал вражды с парламентом: дескать, наш король хоть и полоумный, но выгоду видит – эвон какую сделку провернул; а парламент только и может, что проигрывать! Бред, но сработало.
Аннулировать договор, как предложила часть парламентариев… Дело едва не дошло до бунтов: как это, отказываться от выгодной стоянки для нашего флота, да в столь трудные времена? Стоянка на Мальте для англичан была с массой ограничений, но ведь была же! В общем, Мальта стала русской, а вот надолго ли…
И кстати, проворачивать ТАКОЕ через посредников было мерой вынужденной – разведсеть Померании уже начала тревожить не только врагов, но и Павла. Ну а чего они не знают, то их и не волнует…
По наущению французских хозяев Фридрих взялся за пропаганду, и его типографии начали печатать гадости о Грифичах. Судя по некоторым намекам, это был своеобразный ответ на «посылание послов» в сравнительно недалеком прошлом. Английские и французские газеты гадости о нем писали регулярно – и обыватели тех стран в общем-то верили прессе. Но вот в германских и скандинавских землях Померанский по вполне понятным причинам выигрывал «по очкам». Прежде всего, из-за доступности сведений: в конце концов, достаточно проблематично рассказывать страшилки о соседней стране – слишком уж их легко проверить. Ну и легко догадаться, что после проверки многие захотят и сравнить… А то, что жители Померании, Поморья и Швеции жили заметно лучше не только пруссаков, но и австрийцев, было очевидно. Так что да – писали, но осторожненько так, мелко…
Фридрих… А точнее, в данном случае это был вполне конкретный английский эмиссар, напрямую распоряжавшийся типографиями и достаточно щедро за это плативший… Так вот, начали печатать уже откровенную ересь и хамство, причем не только о нем, но и о семье. От некоторых публикаций Наталья плакала, а Игорь пусть и не был верным мужем, но жену очень любил.
Английского эмиссара убили прямо у него дома, убили с показательной жестокостью…
– Буэ…
– Э… мистер Томас, надо опознать…
– Буэ… он это, – с трудом сдерживая рвотные позывы, говорил сотрудник английского консульства, вызванный для опознания убитого, – у него… буэ… родинка на лице… была. И волоски на ней рыжеватые. Еще… кисть правой руки изуродована – пистолет взорвался и покалечил. Он.
Англичанин выпрямился и, старательно глядя в потолок, спросил:
– Все? Я вам больше не нужен?
– Гм… если вы хотите оставить нам бумаги покойного… – сказал офицер немецкой спецслужбы.
Томас отчетливо позеленел, но сдержался от рвоты.
– Надо. Прикажите собрать их. Пожалуйста.
И вышел.
Немцы, переглядываясь, молча собирали бумаги, не забывая заглядывать в них и делая пометки, время от времени бросая короткие фразы стенографисту. Желания осматривать комнату не было – и без того ясно, что убили его не мифические грабители, а люди Грифича. Зарвался английский эмиссар, перешел невидимую, но всем понятную грань. Понятно было и то, что доказать ничего будет нельзя, а голословные обвинения и оскорбления Рюгена… Нет уж… Неприятная смерть… и долгая.
…И так уж «совпало», что «жестокие грабители» рылись в его документах и разбросали заляпанные кровью черновики с новыми гадостями. Намек был недвусмысленный: «Если вы не соблюдаете некие правила игры, то не ждите соблюдения правил от меня».
Далее в подконтрольных Померанскому землях была выпущена переделанная сказка «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Он читал ее в детстве неоднократно и помнил достаточно хорошо. Но если в оригинале это была достаточно мягкая сказка, то Рюген переделал ее под неадаптированные сказки братьев Гримм[81]. Если в оригинале Урфин Джюс вырезал своих солдат из дерева и потом оживлял, то в варианте попаданца – живых людей превращали в ходячие деревяшки. Этаких големов. Ну а учитывая знаменитую фразу Фридриха «Солдат есть механизм, к ружью приставленный»…
Переделка получилась не только остро политической, но и весьма талантливой. Во всяком случае, через некоторое время ее начали печатать типографии в других, совсем недружественных Померанскому дому странах. Ну как «Гулливер» в свое время – задумывался как злободневная сатира на конкретную политическую ситуацию, а вот поди ж ты – до сих пор читают как замечательную сказку.
Как ни странно, но жесткий ответ дал положительный эффект – Большие страны начали нормально разговаривать с Грифичем, соблюдать некие правила игры. Судя по всему, там нашлись достаточно умные люди, которые смогли провести параллель между убитым английским эмиссаром и ставшей невероятно популярной сказкой – и собой. Его признали как Игрока, а не как Фигуру.
Глава одиннадцатая
В воздухе пахло весной. И войной. Несмотря на изменившийся тон переговоров Больших держав с Померанией, ясно было, что участия в войне избежать не получится. Будет ли это грандиозная провокация на границе, политический шантаж или наем его войск, пока не ясно. Но будет.
Склады давно заполнялись, и в принципе к войне Померания была готова. Не хочется, конечно… Да и шведский ригсдаг вряд ли удастся убедить в необходимости вступать в войну на стороне Померании… Уния? И что? Правитель один, но государства-то – разные.
– Успокойся, отец, пойдем лучше в манеж, пофехтуем.
– Да что-то не тянет, – нехотя отозвался Богуславу Рюген, – напрыгался уже сегодня.
– Да может, и напрыгался, но не помогло, – резонно заметил сын, – давай выкладывай, что тебя гложет.
Помолчав немного, Игорь все же нехотя сказал о психологической усталости. Последние несколько лет пресс ответственности был велик и тяжесть только нарастала.
– А езжай-ка ты отдохнуть, – не задумываясь, ответил наследник, – в таком состоянии ты и сорваться можешь. Оставь дела на мать да на меня, уж несколько недель справимся без тебя.
– А если…
– Будут важные дела, – прервал его сын, – позовем.
Долго Померанский не думал и отправился в одно из маленьких поместий в Финляндии, принадлежавших ему как королю Швеции. Ничего особенного – небольшой двухэтажный домик на острове, пара молчаливых слуг – и вся эта красота в ГЛУХОЙ провинции.