– Х-ха! – Молниеносный укол прадедовской саблей, и рыжеусый падает мертвым.
– Польские свиньи! – орет один из немецких сержантов. – Убивай подлую мразь!
– Бах! – Один из соседей-шляхтичей, знакомых Витковскому с детства, схватился за грудь и начал оседать в седле, непонимающе глядя на просачивающуюся сквозь пальцы кровь.
– Бей! – заорал озверевший Збышек, пластая саблей вокруг себя. – Бей тевтонов!
Началась ожесточеннейшая драка между немцами и польскими «союзниками». Очень хаотичная, участники ее рассредоточились по доброй половине союзного лагеря и убивали друг друга. Убивали на бегу, прорываясь одновременно подальше от страшных венедских ракет.
Пруссаки все же вышли из лагеря и нестройными рядами идут к вендам. Идут не все – от силы тысяч тридцать. Это вроде как берсерки? Или сдаваться? Да плевать – командующий артиллерией Михель Покора без напоминаний начинает стрельбу. Пушки стоят по флангам, поэтому артиллеристам не стоит особо опасаться собственных ракет.
А те ведут себя далеко не идеально… Шесть станков уже пришлось заменить, несколько ракет взорвались прямо на старте или сразу после него. Вот трое ракетчиков уже все… И еще несколько получили ожоги.
Артиллеристы, стоящие на флангах (чтобы не зацепили ракетные залпы ненароком), сильно прореживают ряды пруссаков, и уже на полпути это не войско, а нестройная толпа.
– Бах! Бах! Бах! – Немцев косят сперва ядра, а затем и картечь.
Кто-то из них бросается назад, ну а остальные… Над толпой взлетает белый флаг… Еще, еще…
– Пощады! Пощады! – орут враги. – Сдаемся! Мир!
Обстрел прекращается, и навстречу выходит Блюхер – принимать капитуляцию.
Остальные же войска Коалиции пока мечутся. Давка – многие части пытаются прорваться назад – буквально по головам соседей. Другие… А чем заняты другие – не слишком понятно. Судя по всему, паника такая, что они просто мечутся в дыму и огне, размахивая оружием.
Все – это уже нестройная толпа, поредевшая почти наполовину. Бегут баварцы и саксонцы, сильно уменьшившиеся в численности поляки нахлестывают коней. Минимум половина пруссаков уже погибла или сдалась в плен. Многие австрийские части, спасаясь от огня и ракет, залезли в озеро. А плавать умеют не все… Да хоть бы и умели – в давке и панике многие просто топят друг друга.
– Пора, – негромко сказал Игорь, и воздушный шар опустился на землю.
– По коням! – И кавалеристы сели на нервно фыркающих коней. Еще раз напомнил командирам полков: – Австрийцев и пруссаков бить без жалости, прочих – только если сопротивляются. И помните, недорубленный лес вырастает!
Конная лава понеслась вперед, больше сорока тысяч кавалеристов – это чудовищно много. Да, добрая половина – ополченцы, прекрасно владеющие оружием, но не умеющие воевать в составе больших отрядов. Но сейчас это не важно, для атаки разрозненных отрядов противника и дальнейшего преследования они вполне сгодятся.
– Ррраа!
Следом выступила пехота – скорым шагом, но равнение держали, пусть вначале пути и не слишком уж сильно. Это потом они теснее сомкнут ряды и к лагерю Коалиции подойдут прямо-таки идеальные шеренги.
Сами Грифичи в этот раз не стали лезть вперед. Даже Богуслав, которому хотелось возглавить ТАКУЮ атаку.
– Нельзя, – жестко сказал ему отец, – слишком большой риск. Сейчас там полно спятивших людей, и если кто из них тебя опознает, то могут не спасти даже «волки».
Как показала практика, он был прав. Пусть большая часть врагов бежала, не думая о сопротивлении, но встречались как отдельные люди, так и целые отряды, бросавшиеся на венедов с пеной на губах.
Через пару часов Грифичи въехали во вражеский лагерь. Жутко, до блевоты воняло: гарью, сгоревшим порохом и напалмом, сожженными людьми и лошадьми. Да и вид был… Убитые редко лежат эстетично, а уж когда взрывы сочетаются с огнем, дымом и паникой… Пробрало даже попаданца, привыкшего к ужастикам и прошедшего не одну войну.
– Вот так и становятся пацифистами, – тихонько пробормотал он себе под нос, проблевавшись и прополоскав рот вином из фляжки. Богуслав и остальные тоже успели… облегчить душу.
Раненых врагов в этот раз не лечили, добивали всех.
– Сир, – негромко сказал подъехавший Юрген.
– Докладывай, – велел герцог.
– Фридрих умер – сердце. Фердинанд Австрийский с придворными и генералитетом взят в плен.
– Неплохо…
– В давке погибло около двадцати тысяч. Ну, то есть не все погибли… – замялся фон Бо.
– Но покалечились, и мои солдаты их добили, – спокойно произнес Померанский.
– Да, сир… Погибло в воде примерно столько же, но тут сложнее подсчитать, позже выясним точнее. От огня погибло около тридцати тысяч, но нельзя сказать – больше от ракет или от разгоревшихся в лагере пожаров. Еще около пятидесяти тысяч убили ваши солдаты в самом лагере или на расстоянии версты от него. Ну и… преследуем пока.
Преследовать будут все более-менее крупные отряды – «Недорубленный лес вырастает». Особо жесткое отношение было к пруссакам и австрийцам – Игорь прекрасно понимал, что их надо не просто победить, а если не уничтожить, то максимально ослабить государства. С этой же целью чехов, словаков и прочих венгров с баварцами было велено по возможности брать в плен. С баварцами и саксонцами такое милосердие позволит заключить выгодные для него торговые и таможенные договора, оккупировать и тем более «переварить» их… Людей не хватит. Пока.
Славян же и венгров… Здесь другие планы, играющие на руку сторонникам отделения. После разгрома Австрии с Пруссией и последующего ограбления… А оно планировалось прямо-таки эпичным (!), сторонники независимости от Австрии получат серьезные козыри: наличие собственных, национальных вооруженных формирований и почти полное отсутствие таковых у «титульной нации». А еще отсутствие реквизиций и контрибуций, ведь независимое государство Венгрия, Чехия, Моравия или Словакия не нападало на Померанию! Но это если оно независимое, а нет, так готовьтесь к оккупации и поборам…
Глава тринадцатая
Преследование убегавших длилось несколько дней, и уйти удалось немногим. В общей сложности было убито почти двести тысяч солдат Коалиции и менее пяти тысяч венедов. Оно и понятно, преследовать убегающих совсем не то, что идти на пушки…
Нужно сказать, что солдаты померанской армии уничтожали врагов без всяких сантиментов. Если венгров или чехов просто брали в плен, то немцев и австрийцев даже не пытались. Солдаты, будь то венеды или немцы, прекрасно понимали, пожалеешь пруссака или австрийца, возьмешь в плен, и через несколько лет придется снова с ним сражаться. К венграм и славянским частям Коалиции особых претензий не было – «Мене, текел, фарес» было широко известно в Европе и развал Австрии в армии Померанского дома считался делом решенным. Ну так зачем убивать солдат потенциально независимых от Австрийской империи стран? В будущем они могут стать если не союзниками… то хотя бы помогут развалить Австрию!
Среди солдат Грифичей хватало людей с весьма неплохим, по местным меркам, образованием, так что понять «политику партии» и растолковать ее товарищам они считали своим долгом. Да и пропаганда делала свое дело, так что хотя бы примерное направление политики Померании более-менее понимал каждый гражданин.
Через несколько дней после Фридландской битвы пришли известия от Савватея Ворона и Святослава. В битве у Оденсе датский флот разгромили. Откровенно говоря, ожидаемо… Датчане, по сути, надеялись больше на внезапность да на низкую боеспособность померанского и шведского флотов, старательно раздуваемую контрразведкой. В количественном же отношении объединенные флоты Унии превосходили датский более чем на треть, а в качественном – минимум вдвое. Плюс более грамотные тактические построения.
Здесь сильно отличился Святослав, командовавший в битве брандерами[133]. Принц не просто успешно командовал, но и сам стоял за штурвалом одного из них, после чего прыгал с горящего суденышка в мартовские воды Балтики.
– Я должен, понимаешь, Савватей? Должен сам вести их!
Командир и наставник морщился, но… понимал. Принцу необходимо было показать себя… громко. А опасно… что ж, никто не спорит. Но адмирал понимал, что, показав себя храбрецом в юности, Святославу будет много легче командовать людьми. Не будет ворчания на тему «Сам бы на пули лез», ибо все будут знать – были в биографии принца и такие моменты.
– Ладно, – нехотя сказал старовер, – только смотри у меня, не вздумай умирать!
Датский флот был выстроен образцово, в идеальные линии.
– Они что, течения и розу ветров вообще не учитывают?! – изумился Святослав.
– Учитывают, но правильная линия считается более важной, – довольно сообщил принцу приставленный к нему «дядька» из престарелых капитанов. Магнус не блистал особыми талантами флотоводца, но… старику было почти восемьдесят лет, и семьдесят из них он провел в море, так что практический опыт у шведа был колоссальный.
– Важной… – хмыкнул младший Грифич, – в открытом море, пожалуй, но у береговой черты?! Хм… впрочем, пускай…
Логика датчан была в общем-то понятна – линия выстроена, проход померанскому и шведскому флоту под командованием Ворона перекрыт, с берега их могут поддержать береговые батареи и в самом крайнем случае выручат береговые гарнизоны при попытке взять на абордаж.
Понятна и оборонительная стратегия – это Грифонам нужно разгромить датчан, пока не подтянулся австрийский флот… А Дании спешить некуда!
Умно, грамотно… но не учли датчане, что Савватей Ворон просто «сломает» линию и выстроит свои суда совершенно иначе! Ведь если бы венедский адмирал действовал так, как предписывали флотские каноны того времени, и сам начал выстраивать линию…
А Ворон учел… и не только это, но и волны, движущиеся к берегу.
Флот Померанского дома выстроился отдельными эскадрами, у каждой из которых был свой командир и свой план действий. Ворон же осуществлял только общее командование и возглавлял одну из эскадр.