А когда пришли немцы, то началось наше скитание по людям. Я вместе со старшей сестрой ходил с коляской по селам и обменивал все то, что у нас было, на хлеб, овощи и прочие продукты. Ходили не только по Донецкой области, а заходили даже в Запорожскую. Правда, мамины сестры помогали нам – они жили в Луганской области, в украинских селах. У старшей маминой сестры была своя центрифуга, они перерабатывали молоко на масло, на сметану. И выделяли нам понемножку, так что кое-как перебивались. Мама работала чернорабочей на Донецком металлургическом заводе. Он был взорван нашими при отступлении, и немцы набрали людей для того, чтобы восстановить его. В общем, жизнь при немцах была не ахти, давали нам горелый хлеб-краюшечку, что-то мы с сестрой привезем, что-то тетки передадут.
Перед освобождением Сталино сильно бомбили, у нас на улице сгорело больше половины домов. Восьмого сентября освободили город, а двенадцатого я уже был на передовой – сразу же было сообщено, что всем призывникам нужно явиться на призывной пункт. И вот я пришел туда вместе с мамой. Нас собрали и пешком повели до Полог Запорожской области. И мама проводила меня аж туда!
Попал я в 116-й стрелковый полк 40-й Гвардейской дивизии 5-й ударной армии. Стал связистом, обеспечивал связь между батальоном и полком. Не было ни одного дня, чтобы не случалось порывов провода! Как только командир кричит: «Связь!» – ты, беря провод в руки, идешь по этому проводу и ищешь второй конец. А в это время летят снаряды, пули свистят, а ты то ползком, то перебежками, то во весь рост – идешь, ищешь, находишь этот второй конец провода. Зубами оплетку откусил, соединил, подключил свой телефон и сообщаешь: «Связь налажена!» Как только наладил, возвращаешься на место. И так по нескольку раз в сутки.
– Вас обучили как связиста?
– Обучили быстро, за два дня. Вот тебе катушка с проводом и, пожалуйста – находи разрыв, соединяй и сообщай. И все. Правда, потом послали на курсы радистов. Там мы позанимались где-то месяц, и на этом все обучение. А вскоре, в декабре 43-го, во время выхода на устранение разрыва, меня ранило осколком в шею, и я попал в полевой госпиталь, где пробыл около месяца. Рана была довольно опасной, но в полевом госпитале меня успешно вылечили и отправили в запасной полк, куда-то в Запорожскую область. В запасном полку мы находились где-то около недели. И вот в феврале 1944 года, в один прекрасный день, к нам приезжает красавец казак – на вороном коне, в кубанке, справа клинок, сзади автомат. Это был представитель 4-го Гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса, который солдаты называли «четыре «К». Представитель нам говорит:
– У нас в корпусе было очень много погибших, я приехал к вам за пополнением.
– Та мы ж не умеем ни на коне ездить, ни клинком владеть, мы только с автоматом умеем обращаться.
– Ничего! У нас будет две недели времени, мы вас обучим всему этому делу.
Так я попал в конные войска, рядовым кавалеристом. Дали мне коня, седло, другую амуницию. Самым тяжелым поначалу была чистка лошадей. Помню, как старшина сказал мне: «Будешь чистить лошадь до тех пор, пока не выведешь перхотью ее имя». Берешь скребницу, щетку и начинаешь скрести. Собираешь перхоть и тут же, на полу, выводишь ее имя. Чисткой своей лошади нужно заниматься регулярно, почти каждый день. Но если мы, допустим, уходим в рейд, то тут уже каждый день чистить не получается, но все равно, как только появляется свободная минута, надо этим заниматься. Когда вычистили лошадей, старшина говорит: «А теперь будет езда». Вначале учились ездить шагом, потом рысью, потом уже галопом. А после этого нас научили еще одной нужной вещи – как облегчаться на стремена во время марша, чтобы не повредить себе мягкие места. Это не так просто – ты же все время на коне. Нужно приподниматься на стременах, причем в такт движения лошади. Если она идет шагом, то ты ничего не делаешь, а если идет рысью, то надо, чтобы ты в такт ее движениям себя тоже приподнимал, понимаешь? А иначе можно и травму получить. Когда нас уже научили ездить на лошадях, началось такое упражнение, как рубка лозы. Значит, с одной стороны – слева, и с другой стороны – справа, кустарник растет, а ты посередине едешь. Старшина командует: «Право-лево руби!» И вот так надо было рубать шашкой – раз вправо, раз влево. И в первый раз я чуть было не отрубил своей лошади ухо! Но, в общем, научили нас и этому. Все обучение происходило в Херсонской области, в городе Геническе.
Как раз после окончания нашего обучения пришел приказ Верховного Главнокомандования организовать конно-механизированную группу, в состав которой входил наш 4-й Кубанский казачий кавалерийский корпус, 4-й танковый корпус, артиллерия и еще много других приданных частей. По-моему, нам даже была придана авиация. Главной задачей группы был рейд на Одессу, и мы ушли в тыл к немцам.
– Как это происходило?
– По линии фронта другие части пробивали нам брешь шириной в пределах десяти километров. И в эту брешь входила наша конно-механизированная группа. Это было на правом берегу Днепра, но в каком именно месте, я теперь уже не вспомню.
Ушли в тыл к немцам и днем держали круговую оборону, а ночью шли дальше. Нам передавали данные от разведки фронта, в которых указывалось место, куда немцы сосредотачивают свои силы, чтобы ударить по нам. Днем мы прятали свои танки и лошадей где-нибудь в лесу, в посадке, или в селе во дворах, но как только наступал вечер, снимались с места. Два дня в одном месте не стояли, поэтому немцы не могли подтянуть большие силы и атаковать нас по-настоящему. Мы так хитро уходили, что они не могли определить, куда мы движемся, хотя их авиация за нами усиленно следила. Переходы были тяжелые. Когда в дороге давали привал на двадцать минут, то в любую погоду – и в дождь, и в снег, и в грязь кавалеристы падали на землю прямо около своих лошадей и мгновенно засыпали. И самое интересное было то, что просыпаешься через эти двадцать минут и чувствуешь себя, как будто проспал всю ночь.
– Какие задачи выполняла группа во время рейда?
– Мы атаковали села и железнодорожные станции, где находились немецкие и румынские гарнизоны. К месту назначения обычно прибывали к трем часам утра, а потом начинался бой. Впереди шли танки и пробивали вражескую оборону, а за ними уже атаковала конница.
Очень тяжелый бой был за станцию Раздельная под Одессой 4 апреля 1944 года. Была задача взять эту станцию, и мчались в бой в конном строю, галопом, с шашками наголо. Вместе с нами в атаку на станцию шел командир конно-механизированной группы Плиев Исса Александрович, осетин. Он был прирожденным кавалеристом, храбрым человеком и в то время уже имел звание генерала.
Когда мы взяли Раздельную, то на станции оказалось более тысячи вагонов со снаряжением, с боеприпасами, с продовольствием, с медицинскими принадлежностями. За эту операцию Плиев стал дважды Героем Советского Союза и получил звание генерал-лейтенанта. Мы там тоже, как говорят, пошарудили – кто себе сапоги взял, кто обмотки, кто штаны. В общем, и оделись, и обулись, и жратвы понабирали…
После взятия Раздельной нам поступило срочное сообщение – нужно наступать на город Беляевку, это под Одессой. Там немцы заминировали насосную станцию, которая качала воду в Одессу. Надо было срочно захватить эту станцию, чтобы немцы не успели ее взорвать. Охраняли ее эсэсовцы, так что задача перед нами стояла непростая. Но все же мы станцию захватили – атаковали немцев в конном строю, перед этим был переход в несколько километров. А в атаке впереди нас шли танки. Немцы сидели в основном в домах и вели сильный огонь. Там у них и артиллерия была, и много пулеметов. В Беляевке тоже много наших полегло. Но мы тоже захватили этот город, и сразу же наши люди, которые занимаются вопросами ликвидации взрывных устройств, занялись очисткой станции от фугасов. После Беляевки мы двинулись на запад, обошли Одессу и вошли в город с западной стороны, а с востока шел наш фронт. И в Одессе мы встретились – наша конно-механизированная группа и фронт. Когда бои в Одессе закончились, то мы праздновали это возле пушки на Комсомольском бульваре, перед морем.
Бои за Одессу были не очень сильные – немцы не смогли сосредоточить свои войска на одном направлении, потому что с запада их беспокоила наша конно-механизированная группа. Помню, что вместе с немцами там воевали не только румыны, но и чехи. В Одессе мы пробыли дня три или четыре, нас вернули на станцию Раздельная и объявили, что будут отправлять на первый Белорусский фронт. Поставили танки и артиллерию на платформы, коней в вагоны, а самим пришлось лезть на крыши вагонов. Так и ехали все время на крышах. Привязывались ремнями и веревками к трубам, к лестницам, чтобы не упасть на ходу. Некоторые все же срывались и падали, а это верная смерть… И холодно было по дороге, и опасно – намучились страшно. А еще за нами очень активно следила немецкая авиация, поэтому машинист все время выглядывал в окно. Как видит, что идет самолет в пике, то моментально дает или стоп, или большую скорость, для того чтобы бомбы или оставались сзади, или падали впереди. А мы в это время чуть ли не падаем с крыш! Очень страшно было! 23 апреля 1944 года прибыли в город Мозырь. Там опять то же самое – по линии фронта пробили брешь, и мы снова пошли в тыл к немцам. Не знаю, в каком точно месте – говорили, что будем наступать на Бобруйск. Тут уже шли в основном по лесам и болотам. Особенно трудно было идти по болотам – если отступишь от тропы, то сразу затягивает и лошадь, и всадника. Несколько наших так и погибло. Хотя это, как говорится, дела давно минувших дней, я до сих пор не могу забыть все те мучения. Не дай бог, чтобы такое когда-нибудь повторилось! В Белоруссию нам прислали лошадей из Монголии. А они же всю жизнь жили на воле, не привыкли, чтобы над ними что-то делали. Поэтому перед рейдом мы цепляли на них седла и несколько дней гоняли вместе со своими лошадьми. Доводили их до того, что они были все в пене, и так приучили к этому делу. Но все равно эти монголки часто пытались сбросить солдат, причем делали это неожиданно. Едешь и не знаешь, когда свалишься. Но зато они были очень выносливые, могли пройти и болото и большие расстояния.