Правда, не все специалисты видят в этом необходимость. Казалось бы, зачем, предположим, споры о том, что из себя представляют «эмпирический», «условный» или «культурный» типы или какая процедура классификации предпочтительнее — индуктивная или дедуктивная, когда традиционными методами по довольно стереотипному плану можно построить исследование, где от анализа материала можно подняться до исторических обобщений, создать древнюю историю Сибири или Поволжья, Кавказа или Приуралья. Однако нужно помнить, что подобного рода обобщающие работы были необходимы на определенном этапе развития науки, когда следовало уловить самые общие тенденции в развитии исследуемых обществ, получить картину в первом приближении.
На следующем этапе появляется настоятельная потребность в уточнении основных понятий и исследовательских процедур.
Для дальнейшего движения вперед должна развиваться теоретическая археология, которая изучает общие правила (научную парадигму) исследования (описание, анализ) и истолкования (историческая интерпретация) археологических источников.
Перед каждым археологом, занимается ли он анализом и интерпретацией нового, только что раскопанного им полевого материала или же берется за исследование музейных коллекций, ставит ли он узкоархеологические или широкие исторические вопросы, всегда первоочередной задачей останется выделение групп исследуемого материала и нахождение для каждого нового анализируемого предмета соответствующего места в предлагаемой группировке.
Как пишет Жан Клод Гардэн, один из крупнейших археологов-теоретиков наших дней, «группировка остатков материальной культуры в различные "пакеты", классы, типы, "моды", школы, стили, ремесленные центры, культуры — это те упражнения, которыми занимаются все археологи» [Gardin, 1979, с. 27].
В археологии эмпирической базой являются артефакты,(иногда говорят «ископаемые артефакты»). Все изготовленное древним человеком (в дальнейшем мы сузим проблему и будем говорить только о вещах), все продукты его общественного труда носят на себе печать времени и места, несмотря на то что форма вещей (а это основное, что дано археологу для анализа) определяется функциями, материалом, технологией, уровнем производства и т. д. Мастер является продолжателем традиции в своем ремесле, он как бы имеет перед своим мысленным взором идеальный образ предмета — именно его пытается «угадать» археолог, вычленяя из обилия вариаций «культурный тип».
Любая вещь обладает рядом различных свойств, причем в каждом исследовании заложено интуитивное представление о существенных и несущественных признаках, нужных для систематизации, что иначе можно выразить как наличие двух подмножеств — выделенных и невыделенных элементов. Следует определить относительную важность этих подмножеств. Искусство археолога заключается в том, чтобы избежать здесь ошибки двух родов: не упустить важные для классификации признаки и не придать незначимым из них слишком большой роли.
В зависимости от того, как исследователи относятся к объективности тина, различны их взгляды на характер отбора. По мнению одних исследователей, такой отбор «субъективен или по меньшей мере персонален» [Deshayes, 1970, с. 17] и зависит от тех целей, которые вы преследуем при классификации; по мнению других, он должен быть «объективным и контролируемым», в частности с помощью статистических методов [Tugby, 1965, с. 4; Федоров-Давыдов, 1970; 1981]. Важно, чтобы выдерживался принцип единства деления, то есть нельзя на одном уровне проводить деление по различным признакам. Преимущество следует отдавать морфологическим чертам, которые могут быть выражены количественно (мерные признаки), а качественные признаки следует выражать в процентах [Ковалевская, 1965; 1979; Каменецкий, 1978]. Также важно определить уровень, на котором следует остановить анализ. Анализ тем тоньше, чем больше число уровней рассмотрения, а два предмета тем более сходны, чем на большем числе уровней анализа их описания идентичны.
Дальнейшая работа исследователя с признаками, сочетание которых дает нам представление о вещи, тесно связана с теми целями, которые автор ставит перед собой при классификации. Подавляющее большинство классификаций практически создается для материала, имеющего достаточно узкие границы бытования во времени и пространстве (археологический материал из поселения, могильника, памятников одной археологической культуры), и тогда цель исследователя — выяснить те типы вещей, которые мыслились их создателями как достаточно целостные и замкнутые группы, и на их основании уточнить датировки, определить ареалы, рассмотреть развитие во времени, оценить культурные связи. «Через вещь к историческому процессу, к истории общества, которая через многие звенья и посредствующие моменты обязательно отражается тая или иначе… в вещи» [Кипарисов, 1933, с. 7]. Такая систематизация материала носит название естественной классификации; это упорядочение рассматриваемого материала во времени и пространстве с поиском естественных в нем разграничений и установлением «культурного типа», приближающегося к «мысленному шаблону» или же «эталону» древнего мастера. Тип не отличается жесткостью, предполагается наличие устойчивого ядра (сочетания ряда определенных признаков) и окрестностей; когда более второстепенные признаки встречаются в различных наборах.
У искусственной классификации (или же у аналитической группировки) более скромные задачи — привести в систему и описать в компактной форме весь имеющийся в наличии археологический материал, для того чтобы исследователям было легко к нему обращаться для сопоставления и анализа. Наиболее ярким примером классификации подобного типа, безусловно формальной, является систематизация массового материала с обширной территории (больше одной или нескольких археологических культур) широкого временного диапазона. Это именно те «сквозные темы», занятие которыми является самым неблагодарным в археологии делом, хотя и всеми приветствуемым. Таких работ меньше, чем необходимо.
Результатом такой классификации являются «условные типы», искусственные ячейки служебного назначения, которые в некоторых случаях могут быть адекватны «культурным типам». Это жесткие ячейки пересекающихся признаков, рассмотренных иерархически. Л. С. Клейн считает, что правильнее было бы назвать результат деления в этом случае не типом, а классом и рассматривать его как первый этап обработки материала, подготавливающий следующий, носящий более исследовательский характер [Клейн, 1979, с. 159]. Собственно, здесь мы видим классификации-определители, которые в естественных науках создали целый период, очень продуктивный и необходимый для дальнейшего развития, а в археологии (очевидно, благодаря тому, что требуют по каждой из тем приложения сил целого коллектива исследователей) оказались незаслуженно пропущенными.
В истории нашей науки определенная и немалая доля вины в этом лежит на ряде крупных исследователей 30-х годов, начавших поход на «вещеведение», за социологизацию археологии [Равдоникас, 1930]. Комплексное исследование археологических источников и историческая и социологическая интерпретация, безусловно, необходимы, поскольку археология была и остается исторической дисциплиной, но навести порядок в источниковедческой базе — первоочередная задача, и, прервав на несколько десятилетий развитие в этом плане, мы нанесли огромный урон нашей науке, последствия которого чувствуются и до сегодняшнего дня.
Выход из этого положения — разработка кодов. На их составление уходит значительно меньше времени, чем на классификацию любого рода; собственно, это — тщательное расчленение артефакта на признаки и упорядочение последних в виде открытых списков. Определенная географическая и хронологическая приуроченность остается, но она значительно меньше, чем для классификаций. Эту работу начал во Франции под руководством Ж. К. Гардэна Национальный центр научных исследований [см. Ковалевская, 1970, с. 211–217], у нас же в стране нет систематической и хорошо координированной в этом плане работы; в зависимости от узкой специализации археологов коды создаются для различных категорий археологических источников: керамики Пенджикента [Маршак, 1970], античных бус [Алексеева, 1§ 70; 1975], погребального обряда. В некоторых классификациях можно наблюдать соединение типичных черт естественной и искусственной классификации, ярким примером чего является типологическая классификация В. А. Городцова [Городцов, 1925; 1927]. В настоящее время появляются классификации принципиально нового рода, объединенные под обобщающим названием «автоматические классификации».
Типологический метод В. А. Городцова, с одной стороны, почерпнутый им из естественнонаучных дисциплин, а с другой — являющийся закономерным развитием типологического метода, разработанного Оскаром Монтелиусом, вырос из потребностей анализа материалов эпохи камня и бронзы с территории России в конце XIX в. и в окончательно сложившемся виде был предложен автором в 1925 и 1927 гг. [Городцов, 1927, пер. на англ. яз. в 1933 г.]. В основу типологической классификации положен «тип», понимаемый как «собрание предметов, сходных по назначению, веществу и форме» [Городцов, 1927, с. 6]. Автор отделяет аналитическую часть процедуры классификации (здесь мы видим пример искусственной классификации) от дальнейшего исследования — точного определения «каждого типа во времени и пространстве… чтобы читать историю материальной и духовной культуры всех вымерших поколений человечества индустриальной эры его развития» [Городцов, 1927, с. 9]. Собственно, в этом моменте можно видеть пересечение с естественной классификацией, попытку проанализировать материал с точки зрения не только его разнообразия, но и изменения во времени.
Самой беспощадной критике этот метод был подвергнут со стороны В. И. Равдоникаса, нашедшего в нем все смертные грехи: метафизичность, формализм, биологизм, фетишизм и даже националистический идеализм [Равдоникас, 1930, с. 25]. Все эти клеймящие штампы можно было бы оставить на совести рецензента, если бы не появился те