— Да-а…
— Эвона как…
— А я что бэ, а я домой не поеду бэ, у меня друга здесь убили бэ, я по контракту останусь бэ, мстить буду наубэ! — Да, это один многих мотивов, по которому ребята остаются служить по контракту на Северном Кавказе.
Пауза была недолгой, солдатик несколько успокоился и направил русло беседы в другую сторону:
— А чего это ингуши бэ, с осетинами не поделили бэ, тоже деньги бэ? — Костя имеет в виду осетино-ингушский конфликт.
Всеведущий Ваня не заставил себя долго ждать:
— А это, Костик, вообще с криминала пошло. Однажды поддатые молодые ингуши пришли к осетинам, и на огороде одному старику лопатой голову отрубили.
— Ложь весьма губительна, Ваня, такие ужасы болтаешь, — тактично поправил Влад, — это осетины к ингушам подошли с лопатами, мне сами ингуши об этом гассказывали, ёпти.
— А мне осетины.
— Этот бардак вообще здесь когда-нибудь кончится, бэ?
— Да давно бы закончилось, так ведь не дают, — Ваня, придав своему лицу ещё более глубокомысленное выражение, наконец-то вспомнил нечто дельное, — однажды, летом 1995 года, отряду спецназа «Русь» командующим была поставлена задача ликвидировать Дудаева. По оперативной информации, в одном селе планировалось проведение конных скачек, на которых должен был присутствовать лично Дудаев. Четыре группы должны были вылететь в район скачек на двух вертолетах. Нужно было совершить огневой налет на место, где будет присутствовать Дудаев и десантироваться, затем пошуметь и захватить Дудаева живым или мертвым. Пока группы целый час тренировались, командующий отменил свой же приказ. Вполне вероятно, что в это дело вмешались тёмные политические силы.
— Мутное это дело, — подвёл черту под стихийной политинформацией Владик, — пойду, заменю кого-нибудь. А то с вами от политики… нельзя мне мыслить такими глобальными категогиями — вгачи запгетили. — Владик вышел, в БМП стало несколько просторнее.
Показался знакомый райотделовский УАЗ с ингушскими сотрудниками, остановился.
— Здогово, мужики! — приветствует Владислав милиционеров.
— Салям, Вахид, как дела?
— Тоска, ёпти. — Влад нагло протиснулся в битком набитую машину, все выдохнули. Дверь захлопнулась, все вздохнули. Вроде поместились, правда самый тощий вытиснился кому-то на колени а сам Владик вроде как немножко потоньше стал и лицо порозовело, — тепло у вас здесь, хорошо.
— Ну, ты, Вахид, и агрегат!
— Ага. Какие новости, мужики?
— По телеку минус три по цельсию обещают. Когда эта зима кончится?
— Вам виднее. А ещё что нового?
— В Назрани стреляют.
— А где ж не ст`еляют…
Курящие закурили, некурящие открыли окна. Водитель — молоденький чернобровый милиционер по имени Ахмет, шустро перебирая чётки, поинтересовался:
— Слышь, Вахид, мы то, ладно, местные, а ты то, чего сюда приехал?
— Из-за баб, — как ни в чём не бывало, отвечает Влад, выпуская струйку дыма в форточку.
— Как это? — От удивления бровь у Ахмета приподымается и даже разделяется на переносице на две с виду нормальные бровины. Всем становится интересно, оживились.
— Ну как… — подыскивает слова Сылларов, — жена с любовницей меня делят, достали уже, надоело. Никаких негвов не хватает, и газвестись из-за детей не могу, и свестись нельзя. Сплошные психические негвы!
— Вот это правильно, — поддержал кто-то из группы ингушских сотрудников Влада, — ради детей жену и потерпеть можно. Вот если изменит тогда и разводись.
Детей у Влада было трое: две девочки, которых обожал — от жены, и мальчик, которого обожествлял — от «подружки».
Ахмет всё-таки настойчиво гнёт свою линию:
— Ну а какое отношение это имеет к нашему бардаку?
— Вы знаете, что такое конец света?
— В Коране про это сказано…
— Конец света — это когда в один день тебе закатят скандал и жена, и любовница, — перебил якут, — куда бежать спасаться? Некуда. Жене сказал, что к любовнице ушёл, любовнице сказал, что к жене, — будьте, говогю, благонадёжны, сейчас вегнусь, а сам сюда убежал, ёпти. И так т`и газа подгяд.
Все засмеялись, курящие закурили по новой.
«Подружка», как рассказывал Владик, была весьма решительной особой, постоянно названивала его супруге с целью произвести раскол в семье, но ни к чему как только к порче нервов это не приводило. Довольно вздорная женщина, но любящая до невозможности. Вздорный характер — результат того, что подружка Роксанна, являла собой классический образец нимфоманки, остановившей свой выбор на Владиславе. Чем она его, или он её очаровал — непонятно, вернее — неведомо, но достоверно известно — возлюбленные ни разу не совершили прогулки при луне и не любовались закатами, тем не менее, любовь у них была страстной, бурливой и крикливой. Оба по любому поводу сгорали от ревности и последующих долгих разбирательств. Как они познакомились? По пьянке. А как ещё можно?
Законная жена Наталья, в отличие от соперницы, оказалась классической, всё терпящей тихой русской бабой, и тоже любящей. Скандалы, конечно, она закатывала, но, в надежде, что Владислав рано или поздно одумается, быстро отходила, остывала. Как они познакомились? По пьянке. А как ещё можно?.. Кажется, повторился… Да, знакомство с будущей спутницей жизни чаще всего (за очень редким исключением) так и происходит: на вечеринке у друзей, на вечеринке у себя дома, на свадьбе у друга (подруги), день рождения у друга, банкет по поводу, банкет без повода, и т. д. Правда впоследствии никто не признает, не вспомнит, и даже не догадается, что свёл две половинки вовсе не счастливый случай, а бокал. Это потом, несколько позже следуют красивые романтические свидания, долгие ночные разговоры по телефону, посещения театров и кино, прогулки при луне, взволнованное дыхание, венец всего — страстные поцелуи и прочая сопутствующая лабуда. В общем — всё красиво, как и положено. Затем — свадьба, медовый месяц, детишки, хозяйство, дебоши, нервотрёпка, проверка крепости любви долгой разлукой на время командировок. Редко, но бывает, эта проверка ставит все точки над i. Хоть в этом отношении у Влада всё было хорошо: разлука ему не грозила. Надёжные и верные друзья, прекрасные дети и крепкий тыл — что ещё нужно человеку для счастья?
Были ребята, которым не везло: возвращается парень с войны в пустую квартиру, а на столе записка — «Я ушла к другому, не ищи!». Конечно же — это исключение, но и такое бывало.
Итак, любовь зла и крепка. Вся троица это положение терпела до тех пор, пока Влад не решил для себя, что пора бы сделать передышку в этом сложном и запутанном деле. И действительно, нигде, ни до, ни после, он не ощущал себя более спокойным, как в зоне боевых действий: резкая смена обстановки, личные проблемы где-то далеко-далеко.
Обе женщины часто писали письма, и в каждом пара строчек обязательно были размыты, вероятно — слезами. В ответ он писал: «единственная» и т. д… — пускай сами разбираются, там видно будет.
У кавказцев-мусульман, кстати, в обиходе не существует слова «любовница», только — «жена». Основная, и все остальные.
— Вчера дом участкового раздолбали гранатомётом, — сообщил новость Ахмет, при этом брови на переносице снова соединились.
— Жегтвы есть? — Интересуется Влад.
— А, дома никого не было, по мелкому хулиганству протокол составили.
— Как это? — пришла очередь удивиться Сылларову, — это ж уголовное дело. Или это шутка такая?
— А вот так — были бы жертвы, возбудили бы уголовное.
— Ну и законы у вас. Что ещё хо`ошего гасскажете? — тянет время Владик, с целью развеять скуку.
Видно, что ингуши тоже не торопятся:
— В конце лета на десятой «Вязьме» бардак был: наши с чеченским ОМОНом что-то не поделили.
— А вам то что делить?..
Закон
«Слово «не знаю» дороже золота».
Около девяти часов утра, со стороны Чеченской Республики на административную границу с Ингушетией, к посту, имевшему обозначение на спецкартах как «Вязьма-10», буквально в момент смены дежурных нарядов, подъехали три автомашины: два УАЗа, один из которых со скрытой бронезащитой, и «жигули», все без госномеров. Сидящие в них сотрудники МВД Чеченской Республики предъявили ингушским коллегам боевое распоряжение дающее им право на проезд на территорию Ингушетии для проведения следственно-оперативных действий.
После короткого, ничего не значащего разговора о погоде в августе и привычной регистрации в журнале проезжающего транспорта, автомобили направились в сторону приграничного ингушского посёлка. Факт отсутствия госномеров, ни у кого на посту вопросов не вызвал, — время тревожное, специфика оперативной работы, маскировка в конце-концов. Дело обычное. Да и в группе милиционеров находятся сам командир чеченского ОМОНа Ризван Тутаев со своим заместителем Салауди и другие уважаемые люди.
Но о деле, по которому группа целеустремлённо направлялась в ингушский посёлок, союзники[7]-ингуши знать не должны. По крайней мере, если и узнают, то по возможности как можно позже, чтоб не помешали работе оперативников.
Дом главы поселковой администрации находился на центральной улице, неподалёку от мечети. Рядом пристроилась автобусная остановка сложенная из красного кирпича с шиферным навесом.
— Салауди, зайди, пожалуйста, в дом, пусть участкового вызовут, — попросил командир своего зама, — мы здесь подождём, не будем старика обижать.
Люди вышли из раскалённых машин на пустынную улицу. Салауди почти дошёл до калитки, но тут на крыльце дома появился мужчина, на вид лет за шестьдесят. Несмотря на тёплую погоду на голове у него была одета новая шапка из крашеного кролика, в руке, в качестве посоха, отполированная временем, крюковатая палка:
— Уассалям Уалейкюме, Ризван, — мужчина вышел со двора.
— Уалейкюм Уассалям, — командир группы приложил правую руку к своему сердцу, после чего, слегка поклонившись, обеими руками пожал протянутую стариком, морщинистую ладонь.