по вашему обычаю, хотя российские не привыкли жечь, но попалю все, что не займу войсками, и водворюсь навеки в вашей земле».
Новицкий слушал и покачивал головой.
— Casus belli[26].
— В Европе безусловно. В Азии… В Азии, Сергей Александрович, подобный тон человека сильного иной раз помогает войны как раз избежать.
— Но Цицианов исполнял обещанное?
— В случае неповиновения — да. Потом его привыкли бояться. Он совершенно уничтожил разбойные гнезда лезгин, он взял Гянжу, он заставил Имеретию с Менгрелией вступить в российское подданство, подчинил Карабахское ханство, Ширванское, Шекинское, Кюринское. Он отбросил персидскую армию. Потом князь погиб. Пришел с войском под крепость Баку, потребовал немедленной сдачи, но на переговоры поехал практически в одиночку. Его застрелили, спутника зарубили, казаку удалось ускакать. Запомните, Сергей Александрович, Аллах не признает клятвы, данной неверным. Любой муфтий с радостью освободит хана, бека, простого воина от взятых им обязательств. Тело князя зарыли в крепостном рву, и только через несколько лет оно было захоронено в местной армянской церкви, а пять лет назад его перевезли в Тифлис.
— Как я понимаю, князь погиб довольно давно.
— Десять лет назад. Потом командующие в Грузии менялись едва ли не каждые два года. Гудович, Паулуччи, Тормасов, Ртищев — все они не смогли удержаться на высоте, взятой генералом Цициановым. Только в двенадцатом году там появился славный генерал Котляревский. Впрочем, он служил под чужим началом, и очень недолго, но славу составил себе громкую.
— Я не слышал этого имени.
— Мы вообще мало знаем своих героев. В другой стране о нем бы кричали на всех улицах, у нас же… Кстати, он же был однополчанином вашего батюшки и сражался при Иоре. Но главные его подвиги совершены против персов. С пятью сотнями егерей почти полностью уничтожил десятитысячный корпус.
— Невероятное дело. Удвоил, наверное, количество неприятеля, а то и утроил.
— В том-то и дело, что нет. Сведения точные. В Азии, Сергей Александрович, все возможно. Вспомните, что Мадатов сбил Мухтар-пашу всего с двумя эскадронами. Они бы с Котляревским поняли друг друга с первого взгляда. Петр Степанович говорил своим солдатам: «Кто идет вперед, одна пуля в грудь или лоб, а бегущему десять пуль в спину». Это же Кавказский корпус, там воины стойкие. Впрочем, скоро увидите сами. Котляревский же разбил персов еще раз при Асландузе. И снова силы соотносились как один к десяти. Должен, правда, напомнить вам еще одну особенность азиатской войны: пленных там не берут.
— Я не забыл.
— Ну и последнее дело Котляревского было под Ленкоранью. С тремя тысячами он взял зимой грозную крепость. Потерял более трети отряда и сам был ранен тремя пулями. Две из них в голову. Выбит глаз, раздроблена челюсть. Доктор вынул из черепа более трех десятков костей. Теперь он живет в своем имении вместе с родственником, также отставным офицером. Тот служил у Котляревского под началом, лишился ноги в одном из сражений. Говорят, что генерал и на воздух может выйти только лишь летом, в теплый и сухой день.
Новицкий поставил трубку и прошел к креслу, куда он сложил со стола бумаги.
— Я запишу имя. Котляревский?
— Петр Степанович. Генерал-майор русской армии, кавалер ордена Святого Георгия второй степени. Это на тридцать первом году жизни.
— На последнем году жизни. Жизни военной.
— Что же вы хотите, Сергей Александрович? Такие беды и подразумеваются существом нашего долга.
— Полно насмешничать, Артемий Прокофьевич. Я тоже до сих пор от дела не прятался.
— Потому я к вам и приехал. После Гюлистанского мира с Персией дела наши на Кавказе идут ни шатко ни валко. Много сил отняла наполеоновская кампания. Раз уперлись на севере, значит, в чем-то ослабли на юге. Сейчас император назначил нового главнокомандующего в Грузию — генерала Ермолова.
— Он был начальником штаба в Первой армии у Барклая?
— Точно так. Человек относительно молодой, нет еще сорока. Восток знает, поскольку командовал артиллерийской ротой при Зубове, в персидском его походе. К нему-то я и хочу вас определить.
— И как же вы собираетесь это сделать?
— Сделаете вы сами. Ни я, ни мой начальник не хотим действовать напрямую. Слишком явным будет основное направление вашей службы.
— Как же я, человек в Петербурге никому не знакомый, смогу добиться такого назначения?
— Прежде всего, на Кавказ из столицы стремятся очень немногие. Далее, у вас есть весомый резон — ваш отец, офицер одного из полков Кавказского корпуса, похороненный в Грузии. Вы же хотите продолжать его дело. Может быть, в каком-то смысле отомстить за его гибель. В любом случае, твердо решили стать на его место. Это цель, средства же лучше всего применить обходные. При любом дворе успешнее всего действуют через женщин.
Новицкий впился взглядом в своего гостя. Артемий Прокофьевич, напротив, постарался принять вид самый невинный.
— Вы очень хорошо осведомлены о моих семейных делах.
— Это моя профессия. — Георгиадис склонился в учтивом поклоне.
— В самом деле, дальняя родственница отца Софья Александровна Муханова сейчас фрейлина ее императорского величества.
— Видите, как увлекают нас обстоятельства. Причем, не буду лукавить, мне известно, что Софья Александровна не просто фрейлина, но особа, весьма приближенная к императрице. Думаю, она не откажет своему троюродному брату в столь малой просьбе.
— Будем надеяться.
— Будем стараться. Кстати, деньги на прогоны до Петербурга и подорожную я уполномочен вам передать… Ну-ну, Сергей Александрович, вы уже считаетесь на службе, а прогулки по делам государственным личными средствами не оплачиваются… Я уеду завтра, вы же подождите с неделю и отправляйтесь следом. Кстати, в Тифлисе вы найдете вашего приятеля — князя Мадатова.
— Он возвращается в горы?
— По настоятельной просьбе генерала Ермолова.
— Они так знакомы?
— Князь командовал бригадой в его корпусе. Когда же Ермолов получил назначение в Грузию, попросил назначить князя себе в помощники. Доказывал необходимость и боевыми качествами генерал-майора — уже генерал-майора, и его происхождением, знакомством с местными условиями. Схожие аргументы могут сработать и в вашу пользу…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Спустя месяц после отъезда Георгиадиса, Новицкий уже был в Петербурге и входил в комнату достаточно просторную для гостиничного нумера, но показавшуюся ему с первого взгляда низкой и тесной. Казалось, что весь ее объем занимал один человек — высокий, широкий, с огромной головой, крепко посаженной на мощную шею. Те углы, что оставались свободными от его тела, заполнял низкий и зычный голос:
— Коллежский асессор Новицкий?
— Так точно. — Сергей еле удержался, чтобы не щелкнуть каблуками, не вытянуться в струнку; в штатском платье военная выправка выглядела бы нелепо.
— В армии был?
— Ротмистр Александрийского гусарского, ваше превосходительство. Отставлен по ранению и болезни.
— Где ранен?
— Дело под Борисовом.
— Когда через Березину от Бонапарта бежали?
— Когда Александрийский полк атаковал кирасир маршала Удино.
Каковы бы ни были инструкции Георгиадиса, прислуживаться Сергей не желал. Даже главнокомандующему Грузией, генерал-лейтенанту, кавалеру ордена Святой Анны первой степени, Святого Александра Невского, ордена Святого Георгия второй степени.
Ермолов хмыкнул:
— Любишь свой полк, ротмистр?
— Люблю.
— И за честь его болеешь, я вижу. Так отчего же через женщин место выпрашиваешь? Почему не пошел по команде?
— Долго идти, ваше превосходительство. Пока карабкаешься, все места уже и займут. Обходной путь — он короче.
Ермолов басисто расхохотался. Смех его был прерывист и походил на орудийные залпы.
— Смотри-ка, Андрей Иванович, отвечает вполне по-гусарски. Даже почти по-суворовски.
Только когда Ермолов повернулся боком, Сергей заметил, что в комнате находится еще один человек. Штатский, старше Новицкого всего лишь лет на пять, то есть переваливший за середину четвертого десятка, но уже изрядно располневший. Круглое лицо обрамляли густые черные бакенбарды. Судя по разъяснениям Георгиадиса, это был Рыхлевский, правитель канцелярии главнокомандующего.
— Что же бывший гусар собирается искать на Кавказе? — поинтересовался он, улыбаясь только губами; маленькие глаза его глядели внимательно и настороженно.
— Судьбу.
Ермолов еще раз выпустил смеховой залп и ударил себя кулаком по мясистой ладони:
— Хорошо отвечаешь, гусар. А каково служить будешь?
На этот раз Сергей с ответом замешкался, так что Рыхлевский успел вставить и свой вопрос:
— Чем же вас, господин Новицкий, так увлекает Кавказ?
Ответы свои Сергей поставил согласно субординации.
— Служить намерен изо всех сил. Кавказ же привлекает меня прежде всего тем, что там погиб и похоронен отец. Капитан Кабардинского полка, воевал под началом генералов Лазарева и Туликова.
Ермолов, похоже, об этом не знал. Он покосился на Рыхлевского. Тот кивнул и дальше расспрашивал Сергея уже один. Алексей Петрович отодвинулся в сторону и погрузился в обширное мягкое кресло, заскрипевшее под его тяжестью. Новицкий между тем остался стоять.
— Что вы знаете о кавказских делах?
— По правде говоря, не слишком-то много. Политическая история стран между морями Каспийским и Черным в общих чертах. Несколько знаменитых сражений. Имена — Цицианов, Лазарев, Котляревский, Лисаневич, Греков…
Мысленно Новицкий благодарил Георгиадиса, учинившего ему по приезде в столицу не одну лекцию о жизни Кавказского корпуса. Рыхлевский слушал фамилии боевых генералов и отмечал кивком каждую, что была ему ведома.
— Горские племена?
— Знаю, что они существуют. Слышал о набегах лезгин на Карталинию, Кахетию, Гянджинское и Карабахское ханства.