– Брат… – сказал он, – слышал, война тут была? – спросил водитель
– Слышал.
– Говорят, русские разбомбили колонны даиш[73].
…
– Это хорошо… Может, русские придут.
– А как же ислам? – спросил Магомед.
– А что нам дал этот ислам! – с неожиданной злобой в голосе сказал водитель. – Наша страна разорвана на куски! Раньше у нас была единая страна, а теперь иракцы убивают иракцев. Как будто Пророк не приходил на эту землю. А муллы, вместо того чтобы призвать правоверных вспомнить об Аллахе, призывают убивать отступников. Да отсохнут их языки!
Магомед молчал.
– Мы сами, – продолжал водитель, – уже не остановимся. Слишком много крови. Надо, чтобы кто-то пришел и навел порядок. Американцы слабые. Они только и могут, что бомбить, а сражаться боятся. Может, придут русские, говорят, они сильнее. Когда-нибудь это все равно должно закончиться…
В Эрбиле, столице никем не признанного Иракского Курдистана, брат, занимающийся торговлей, принял рис и выдал положенные за него деньги. Пистолет и винтовку Магомед вынимать пока не стал, пусть полежат. Он не знал город…
Эрбиль. Столица Иракского Курдистана.
Один из старейших, и возможно старейший, город мира – ему дают возраст от четырех до восьми тысяч лет, в последнем случае он старше Дамаска. Именно здесь Александр Македонский разбил армии царя Дария, что открыло ему путь на Восток. За последующие годы через него проходило бесчисленное множество армий, и вот уже в двадцать первом веке он вновь на переднем крае борьбы, на сей раз между мусульманами и христианами с зороастрийцами…
Город представлял собой одну большую стройку, достаточно сказать, что со времени падения Саддама его население увеличилось более чем вдвое и подходило к двум миллионам человек. Строилось все, от вилл и до небоскребов. Помимо собственно курдов сюда все больше переселялось и арабов, в частности сюда перешел весь бизнес с соседнего нефтяного Мосула, находящегося под контролем ИГ. Эрбиль стремительно развивался на потоках нефтедолларов, на приеме бегущих от конфликтов людей, а в последнее время и на трансграничной торговле. Бизнесмены из Эрбиля, пользуясь выгодным расположением города и его мультикультурализмом, брали под контроль торговые потоки всего региона: от Азербайджана и Армении до Южного Ирака, Иордании и Ливана.
В городе было чисто, тротуары выложены плиткой, светятся витрины магазинов. Много машин, причем часто попадаются настоящие американские джипы и дорогие европейские марки – совсем как в Саудовской Аравии. Примета арабского Востока – женские такси, они даже цвета другого. Среди мужчин практически не встретишь тех, кто одет по-арабски, все носят европейские штаны. Женщины, те, что постарше, одеты в основном по-турецки, в свободного покроя шаровары и с платком на голове, оставляющим открытым лицо. Молодые женщины и девушки-подростки одеты в основном в обтягивающие джинсы, но при этом на голове обычно платок, который носят на европейский манер, туго не завязывая. Есть и совсем одетые по-европейски, то есть с непокрытой головой и в юбке.
Много машин, но хватает и мотоциклов, что создает на улице непрекращающийся трескучий ад. Товары в лавки доставляют в основном на китайских грузовых мотоциклах или грузовичках «Киа Бонго», они тут везде наряду с таксистами. Кажется, что каждая третья машина в потоке – это машина такси. Поток намного более богатый, чем в Сирии и тех иракских городах, которые он видел.
Несмотря на войну с ИГ, особой нервозности не чувствуется. Из примет войны – мощные заборы возле каждого госучреждения. Везде, в том числе и на этих заборах и в рекламе, изображено запретное.
Есть люди с автоматами, но их немного. Форма старая, в основном немецкая, видимо, они перемещаются по своим делам, а автоматы – их личные. За порядком следит то ли Пешмерга, то ли полиция – вон их пикап стоит…
Кое-что заставило Магомеда насторожиться и присмотреться к бойцам Пешмерги поближе. Он долго был на фронте и знал, какое там у всех оружие: курды сражались старыми, порой тридцати-сорокалетней давности «калашниковыми». Не было ни формы, ничего. Но эти бойцы Пешмерги ничем не отличались от бойцов спецназа, какие в изобилии действовали в Дагестане, врывались для зачистки в села и убивали правоверных, аузу билля мина шайтани раджим. На них была форма российской армии «СКФО», новейшие бронежилеты «в цифре», шлемы и автоматы Калашникова. Автоматы были совсем новыми, с пластиковыми прикладами и оптическими прицелами у каждого бойца[74]. Он даже подумал, что это и есть русские, но усатые, с дубленой солнцем кожей лица говорили о том, что это все-таки курды. И на их «Тойоте» красовался новенький, с иголочки «Корд». Понятное дело, что это «придворная» бригада, видимо. Но поставки идут, и рано или поздно хватит на всех…
Но все равно увиденное заставляет задуматься…
Курд с автоматом пристально посмотрел на него, и это заставило Магомеда идти дальше.
Место, куда направили Магомеда, было обычным районом многоэтажек, район совсем новый, совершенно европейского вида. Десятиэтажки точно такие же, как строят в Москве, стоят в два ряда – двенадцать штук. Только зелени мало, а машин как раз много, во дворе припарковаться негде. Пацаны гоняют в футбол…
Магомед попробовал определить, есть ли засада, но не смог. В конце концов положился на Аллаха…
Квартира была на третьем этаже, Магомед решил подниматься пешком. В подъезде было чисто и работал мощный кондиционер – здесь они везде, в том числе и в подъездах. Он поднялся на третий этаж, нашел нужный номер, позвонил.
Сначала ничего не было. Потом дверь открыл молодой человек, который левую руку держал за дверью.
– Салам алейкум.
– Ва алейкум ас салам…
– Я от Абдаллы.
– Наша главная цель, братья…
На экране появилось изображение мужчины огромного роста, два метра или даже больше. Непонятно было, сколько ему лет, могло быть и тридцать, и пятьдесят, но на фоне низкорослых иракцев он выделялся как линкор на фоне эсминцев. На нем была тактическая куртка, несмотря на жару, легкая шапочка из флиса и очки, похожие на американские стрелковые. Никаких знаков различия. Он о чем-то разговаривал с иракцами.
– Полковник Александр Семизоров. Российская военная разведка, здесь он и торгует оружием, и выполняет роль военного советника у этих отступников, аузу билля мина шайтани раджим. Он главный у русистов здесь, благодаря ему курды каждый день принимают самолет, на нем оружие, боеприпасы, униформа. С каждым днем курды благодаря этому становятся все сильнее и сильнее…
Магомед вспомнил: так вот откуда увиденная им новая военная форма и оружие. Русисты пришли и сюда.
– Вот маршрут его передвижения, братья.
Маршрут был нарисован в WhatsApp. За полковником явно следили…
– Вот его работа. Место, где он живет… там его не достать, там видеокамеры и снайперы на крышах. Вот женщина, к которой он ходит… курдская б…
– Что ты говоришь! – вскинулся один из террористов.
– Она живет с неверным, значит, сама из них!
– Не говори так о женщинах моего народа! Эта женщина – позор курдского народа, худшая из курдок!
– Так, стоп…
Амир прекратил спор.
– Кем бы она ни была, это неважно. Нам нужен русист. Если мы не убьем его, тысячи наших братьев станут шахидами на фронте…
Поскольку Магомед был еще новичком в городе, его поставили на самый простой амаль – на стрем. Он должен был стоять на углу и дать знать, когда русист появится.
Проще всего было бы расстрелять его на улице или подорвать – и ноги. Но амир почему-то выбрал более сложный вариант. Согласно ему они планировали накрыть кяфира у курдки, которую звали Сюзане. Для этого они взяли два такси, одно должно было стоять у дома, другое – ехать за русским. Требовалась согласованность действий – один из братьев должен был идти навстречу русскому, второй – за ним, и встретиться они должны были у подъезда. Вырубить русского, втащить его в подъезд, подняться до квартиры Сюзане. Как понял Магомед, они должны были взять как минимум мобильник русского, хорошо, если попадется еще и ноут. И снять ролик с казнью – для поддержания духа братьев, которые сражаются на фронтах джихада. Пусть они знают, что те, кто направляет самолеты сеять смерть, тоже будут жестоко наказаны, даже если они и кяфиры…
Магомед должен был просто стоять на другой стороне улицы, смотреть, когда появится русский и не появится ли полиция.
И он смотрел. И заодно удивлялся, как здесь течет и складывается жизнь.
Здесь не было бомбежек. Здесь не было разбитых автобусов и проносящихся по улице машин, набитых боевиками. Здесь паранджа почти мирно соседствовала с мини-юбкой, а армянин, христианин, продавал мусульманам лепешки с мясным фаршем поверх. А его сын помогал ему с готовкой…
Здесь просто не было войны. Ни священной, ни какой-либо еще.
Здесь просто устраивали свою жизнь люди. Мусульмане, христиане… люди.
– Эй, уважаемый…
…
– Купи лепешку…
…
– Купи, тебе скидку сделаю. Такой худой, тебе кушать надо, да…
– Нет. Благодарю…
– Как знаешь… – сказал армянин, – хороший лепешка…
Русский появился примерно тогда, когда его ждали. Перед подъездом стояла таксишка Исы, потому русский припарковался чуть подальше – на это они немного не рассчитали. Вышел из машины.
Исрапил пошел за ним следом… русский шел быстро, намного быстрее, чем ходят арабы, и Исрапил не успевал.
Иса появился из таксишки, сделал шаг, другой и… упал. Магомед подумал: о, Аллах, только этого не хватало – споткнуться сейчас.
Но следом упал и Исрапил, а русский с поразительной проворностью бросился под защиту ряда машин.
Магомед с ужасом увидел, как сын армянина-лепешечника уже не помогает отцу с готовкой – он держит в руках автомат с длинным толстым стволом и оптическим прицелом, какой использует только русский спецназ. В горах было такое оружие, но не было патронов к нему…