Нет, наглость меня когда-нибудь погубит, но так хочется сразу выяснить отношения…
Кажется, «авторитета» я недооценил: после моих слов по камере прошел ощутимый «холодок», — видно, его тут побаивались. Интересно, за что?
— Что ты сказал? — раздельно поговорил он. По задумке «авторитета», преобладавшее в его голосе спокойствие должно было повлиять на меня устрашающе.
Я с удовольствием повторил. Мало ли — вдруг у человека проблемы со слухом, или мозг медленно информацию обрабатывает…
— А теперь, щенок, молись! — посоветовал он и тут же сорвался с места.
Сидел он в шести метрах от меня и, преодолевая это расстояние, успел не только порядком разогнаться, но и вытащить откуда-то маленький тонкий ножик. Реакция у «авторитета» действительно было отменная. Тем больше было его удивление, когда, уже будучи в нескольких сантиметрах от меня, и его нож, и он сам, не потеряв скорости, резко изменили направление движения. И если нож просто упал на пол, то «авторитету» повезло меньше. Встретившись со мной, он каким-то невероятным — особенно для него самого — манером свернул на полметра влево и на столько же вверх.
Два предмета столкнулись. Один из них, а именно — тяжелая деревянная дверь, оказался прочнее и никаких повреждений не понес, второй с глухим стуком упал на пол. Подняв с пола нож, я положил его в карман: пригодится еще.
— Есть еще какие-нибудь вопросы? — осведомился у публики.
Я думал, что дельных замечаний не последует, но, как ни странно, ошибся.
— Он мне всегда не нравился, — заявил один из арестантов, указывая на лежащего у двери.
— Мне тоже, — сказал еще один.
По камере пронесся одобрительный гул.
— И мне, — присоединился я, деликатно закругляя разговор. У меня вдруг возникла одна очень интересная мысль. Она уже приходила мне в голову, но никак не удавалось уделить ей должного внимания.
Засунув руку за пазуху, я вытащил оттуда тетрадь, добытую необычным образом. Ответить, почему я ее до сих пор не выбросил, я не мог даже самому себе. Почему-то просто не хотелось.
Ощутив прикосновение гладкой черной кожи, я вдруг обнаружил: что-то изменилось. Что-то едва ощутимое… Кожа стала чуть темнее, что ли? Хотя она вроде бы такой и была…
В задумчивости я раскрыл тетрадь, решив в очередной раз проверить ее на предмет каких-либо малозаметных пометок. Пометок не было. Зато… появилась нумерация страниц! Появилась или была прежде?.. Теперь я не мог вспомнить.
Закрыв тетрадь, я открыл ее уже на последней странице, — та пронумерована не была. И предпоследняя тоже, и предпредпоследняя… Так добравшись до первой страницы, я определил, что в тетради пронумерованных страниц нет вовсе. Это уже интересно.
Кстати, а как я, собственно, определил, где у тетради конец, а где начало? Внешне-то она с обеих сторон выглядит одинаково. Хотя под обложкой с одной стороны, на первой странице, раньше стояла циферка «один»… Вот именно — раньше. Сейчас тетрадь лежала как раз этой стороной вверх.
Ради эксперимента, перед тем как открыть заново тетрадь, я перевернул ее задней, а вернее — другой стороной. Теперь тетрадь была пронумерована с другой стороны… Я вновь закрыл ее, перевернул и открыл снова, — опять единичка снизу страницы. Долистав до конца, я убедился… что ни в чем не убедился. Последняя страница была пуста. Перевернув лист назад, я увидел, что и с предыдущих страниц номера куда-то пропали. Н-да… эксперимент не удался.
От греха подальше я положил тетрадь обратно за пазуху. А подняв глаза, понял, что все это время за мной очень внимательно наблюдали мои сокамерники.
— Не обращайте внимания, — успокоил я их, — лучше скажите, здесь вообще кормят? — есть я пока не хотел, но мне же здесь еще до самой ночи сидеть.
— Кормят, — не очень уверенно ответил кто-то.
Ясно, опять голодать…
Главным позитивным итогом или, скорее, минимизацией потерь попадания в изолятор временного содержания было то, что стражники — видимо, на нервной почве — забыли обыскать задержанных. И потому оставшаяся в распоряжении Мика горстка серебряных монет грела его.
Сейчас Мик уже примерно понимал, почему Кай решил сдаться стражникам без боя. Вновь пускаться в бега, да еще к тому же на полный желудок, Мику тоже не хотелось. Впрочем, как ему не хотелось и сидеть здесь. Но, хорошо зная друга, Мик надеялся, что на слишком долгий срок ему задерживаться не придется, особенно если в камере Кая санитарные условия оставляют желать столь же много лучшего.
Оказавшись в своем «номере», Мик решил первым делом оценить соотношение сил. За Кая он не волновался совсем. В последнее время в друге обнаружилось много разных талантов. Конечно, главным талантом было умение попадать в неприятности, но Мику стало чрезвычайно интересно узнать, — чем же все это в итоге закончится, насколько далеко заведет их кривая неосознанного движения.
Как назло, вспомнилось где-то слышанное изречение: «Его жизнь была интересной, но недолгой». К счастью, пессимистом Мик не был, и потому надолго эта мысль в его голове не задержалась.
Что же касается наших баранов — или в тюрьме говорят: козлов? — то в камере, помимо самого Мика, было всего два человека. Один — тщедушный и седоватый, но еще не старик, второй — здоровенный, под два метра, верзила с квадратным малоинтеллигентным лицом и садистскими наклонностями на этом же лице.
— Ты что здесь потерял, фуфел? — спросил «большой».
— Не обращайте на меня внимания, — ответил Мик, — я не надолго.
— Урод, по-моему, ты не въехал: это камера для авторитетов, — «большой» поднялся со скамейки, — и всякой шушере вроде тебя здесь не место.
— Да какой из тебя авторитет, если тебя на нары определили?
— Ща ты на собственном опыте почувствуешь, — пригрозил «большой», делая шаг по направлению к Мику.
— А вот этого я бы не советовал, — очень проникновенным голосом проговорил Мик.
— Почему это? — делая уже третий шаг, прогремел верзила.
— Потому что… — в этот самый момент за спиной у Мика раздался сильный грохот, — вот почему, — Мик тут же указал на дверь.
— Что это? — впервые раздался удивленный голос «маленького».
— Пахан мой, — тут же нашелся Мик. Пользуясь тем, что «большой» отвлекся, Мик решил сразу же сместить чаши весов в свою пользу: врезать верзиле ногой между ног. Тот тут же начал оседать на пол. — Пахан — буйный слегка.
— Зовут как?
— Каятан.
— Никогда не слышал.
— Разумеется, — ответил Мик, усаживаясь на лавку, — мы ведь в городе-то недавно, и проездом, так что можете не беспокоиться: хлеб у вас отбирать не станем. Закон мы чтим, на чужой территории не работаем.
— Теперь-то проездом не получится: в подвал меньше, чем на неделю, не сажают.
— Это смотря кого, — многозначительно заметил Мик, — тем более что я — с паханом.
— Неужто такой крутой? — усмехнулся «мелкий», и Мику стало понятно, что ни единому его слову собеседник не поверил: скорее всего, просто ждал, пока «большой» придет в себя. Впрочем, Мик особенно и не надеялся кого-то обмануть, больше дурачился.
— А что, не слышно было?
— А может, это его самого — об стенку-то? — предположил «мелкий», улыбаясь все шире.
— Пахана?! — Мик прибавил скепсиса. — Не верь, если не хочешь. Потом сам увидишь.
Время тянулось медленно, но неумолимо. Один раз приносили еду — такую, что о ней лучше не вспоминать: в отличие от сокамерников, Мик не стал даже пробовать.
Арак — так звали «большого», — хоть и показывал все время страшное лицо, больше «выступать» не рисковал: ему не позволял Трутон — «мелкий». Несмотря на откровенно выказанное недоверие, он, судя по всему, все же предпочитал перестраховаться, — а если Кай действительно такой крутой, как Мик о нем рассказывает?.. Нет, на самом деле не такой, а гораздо круче. Мик и сам был жутко крутым, но с Каем — никто сравниться не мог.
Темнело, но и глаза привыкали к темноте. По пути в камеру Мик заметил несколько магических светильников в коридоре, но в двери никаких отверстий не было: единственным источником света оставалось маленькое окошко под потолком.
Спать Мик укладываться не спешил. Во-первых, в компании его сокамерников — двух бандитов и нескольких сотен насекомых — это занятие выглядело бы увлекательно, но не безопасно, во-вторых, просто не хотелось. Было у Мика предчувствие, что, если этой ночью ему и представится шанс поспать, то еще не скоро. Предчувствие?.. Мик недовольно помотал головой. Он что, от Кая заразился?
Глядя на Мика, бандиты тоже не спешили на боковую — видимо, опасались подвоха. Может быть, и не зря.
Внезапно откуда-то из-за двери послышался звук сильного удара, потом еще одного, и спустя секунду — грохот тяжелого упавшего предмета. Еще несколько секунд — и следующий удар, на этот раз в дверь их камеры.
— Что это за хрень?! — взревел Арак, смело вставая напротив двери. Ну, и зря это он. Мик, наоборот, отодвинулся от двери подальше.
Второй удар — и дверь слетает с петель, легко подминая под себя и унося в дальний угол комнаты «большого» телохранителя «маленького» авторитета.
— Почему ты так долго, — тут же пожаловался Мик, — на меня тут уже наезжать стали.
— Кто? — удивился Кай, осматривая комнату и обнаруживая в ней только одного щуплого немолодого мужика, да к тому же чем-то сильно напуганного. Уж с таким-то Мик должен справляться при любых раскладах. — И почему здесь только один, а у меня целых семеро было?
— Семеро? И ты что, всех их — того?..
— Нет, одного хватило, да и того не сильно… Кто на тебя наезжал-то?
— Проехали, — пожалел бандитов Мик, — ты лучше скажи: на кой черт дверь ломал?
— Но ведь у меня ключей нет, — объяснил Кай.
— Конечно: дверь на засов закрывается.
— Действительно… — после осмотра двери Кай вынужден был признать правоту друга. — Ну и черт с ней, с дверью, может, все-таки пойдем? Мы как-никак в тюрьме.
— Пойдем, — согласился Мик. — Прощай, «мелкий», — бросил он за спину, уже перешагивая через лежащую на пороге дверь.