В комплект белья участника экспедиции входили: фуфайка, подштанники, пара чулок и пара толстых носков. Из обуви брались меховые сапоги и еще пара обуви по выбору. Вообще, комплект одежды состоял из нескольких слоев, которые можно было, не теряя времени, или сбрасывать или опять надевать в соответствии с температурой или смотря по тому, нужно производить тяжелую работу или нет. На тело было надето по очень тонкой шерстяной фуфайке и по паре кальсон из той же материи. Поверх белья надевались очень толстые кальсоны и исландская шерстяная фуфайка. Верхней одеждой служили длинные штаны и куртка с капюшоном. Это был лыжный костюм. Верхняя одежда для холодной погоды состояла из просторной куртки и длинных штанов, сшитых из тонкой кожи на подкладке из верблюжьего волоса. Поверх надевалась короткая шуба (анорак) из тюленьей шкуры. На головах были шерстяные подшлемники и меховая шапка. На шее был шерстяной шарф, а на руках специально сделанные рукавицы из двойной овчины, шерстью внутрь и наружу. Поверх натягивались рукавицы из тонкой непроницаемой для ветра материи, которые доходили до самого локтя, эти рукавицы крепились на верхнюю одежду с помощью специально сшитой системы лямок, и даже случайно их потерять было практически невозможно.
Обувь была важной частью снаряжения. На поверхности льда могли быть проталины, поэтому лыжные сапоги были сшиты с непромокаемыми доходившими до колен голенищами. Из-за длинных голенищ сапоги были пригодны только для хождения на лыжах. На случай похода по местности, где нельзя пользоваться лыжами, каждому приходилось брать еще по ещё одной паре сапог, в качестве которых выступали комаги из воловьей кожи, я же взял с собой ещё и эскимосские сапоги из оленей шкуры, которые были на мне в тот проклятый день, когда я оказался в прошлом.
Кроме личного, имелось ещё и общее снаряжение. Брезентовый разборный каяк, пятеро саней (из которых двое нарт, которые должны были тащить собаки и трое саней, тягловой силой в которых выступали лошади), медицинский ящик, две палатки, запасные ремни для лыж и для нарт, два керосиновых примуса с медными котлами, два малых спиртовых примуса, коробка запасных частей и игл для примусов, брезентовые рабочие перчатки, наперстки, большие иглы, нитки, шаровой секстан, искусственный горизонт, указатель дрейфа, компас, солнечный компас, карты и навигационные таблицы, бинокль, циркуль, два транспортира, карандаши, доска для карты, вахтенный журнал экспедиции, два ружья и по двести патронов к ним, две винтовки, к каждой тоже по двести патронов, и, теперь уже мой револьвер, с тридцатью патронами, три керосиновых фонаря, инструменты для починки снаряжения, два топора, деревянная лопата, пила, тросы и ледовый якорь, сто литров керосина, пять литров спирта, две воронки для керосина и жира, жировая печь, три пары запасных лыж с палками, мазь для обуви. В распоряжении экспедиции также находились два фотоаппарата с пластинками, паяльный аппарат с припоем и две жировые лампы. А ведь ещё мы везли с собой питание для восьми человек, собак и лошадей!
Помимо всей этой груды снаряжения, просто необходимого для того, чтобы дойти куда надо и вернутся обратно, нам предстояло тащить с собой и припасы, а также снаряжение для промежуточных складов.
Промежуточные склады, заранее подготовленные хранилища провизии, топлива и снаряжения, создаваемые вдоль маршрута экспедиции, играли критическую роль в выживании и успехе задуманного американцами похода. Сейчас мы не только готовились к переходу через Северную Гренландию, но и должны были на основании полученного на острове опыта определить оптимальный состав продуктов и снаряжения для будущего похода к Северному полюсу. Эти склады огромная экономия сил и груза, который потащит с собой основная экспедиция. Вместо того чтобы везти весь запас еды и топлива, экспедиция оставит часть припасов по пути, облегчая нагрузку на людей и собак. К тому же склады — это своеобразные пункты спасения на случай неудачи. сли группа попадет в беду (потеря груза, болезнь, непогода), можно будет отступить к ближайшему складу.
Мы долго и всей командой решали, как организовывать эти самые точки снабжения, и вообще, решали сколько их понадобится. Нужно было учесть кучу нюансов, от выбора места и маркировки складов, до их содержимого и расстояния между ними. С первыми двумя вопросами разобрались довольно быстро. Склад нужно организовывать на заметных ориентирах — холмы, ледяные торосы, скалы, чтобы легко найти на обратном пути. Причем выбор места определялся еще и самой местностью, нужно было размещать склад подальше от таких опасностей как трещины, подвижные льды, лавиноопасные склоны, а ещё учитывать ветер, чтобы снег не заносил запасы. Маркировать склады решили флагами и пирамидами из камней и снега.
После долгих споров и совещаний, расстояние между складами решили делать из расчёта десяти дневных переходов, а каждый склад оснастить одной тонной пищевых рационов, топливом и минимально необходимым запасным снаряжением. В качестве продовольствия в склады решено было закладывать сухари, пеммикан для людей, шоколад, какао и сухое молоко, кроме того, для кормления собак и в крайнем случае людей, в каждом складе будет лежать, туша забитой и заранее разделанной лошади. В качестве топлива в склады будут заложены бидоны с двадцатью литрами керосина и по литровой бутылке спирта. Дополнительным, резервным снаряжением выступят запасные лыжи, примусы, одежда, спички, лекарства, ремни для ремонта упряжи, и сани, которые останутся после забоя лошадей.
В общем и сани для лошадей, и нарты для собак, будут загружены под завязку! Всё это я прекрасно понимал, и потому недели за две до выхода, я начал готовить собак к предстоящим нагрузкам. Теперь нарты выходили из лагеря не налегке, а сильно загруженными камнями, и с каждым выходом, этот груз только увеличивался. Собак я решил тренировать постепенно, увеличивая нагрузки, чтобы они могли преодолевать большие расстояния с грузом. Помимо всего прочего, так я проверял и нарты с упряжью, тем более что одни из двух нарт недавно побывали в аварии, и их с трудом отремонтировал Джо.
Вообще охота и выходы на исследования с Чарли, дали мне, как мне тогда казалось, много опыта в умении читать ландшафт, искать ледовые трещины, и преодолевать ветер и снежные наносы. Я по своей наивности гордился своими успехами, и уже мнил себя опытным полярником. Дурак! Если бы я знал, что будет дальше…
— Делаем первую запись в вахтенном журнале санного похода для устройства промежуточных складов!
Мы сидим на нартах и санях, которые готовы к выходу, а Томас торжественно раскрыл свой журнал, и делает в нем первую запись. Сэсил установил треногу фотоаппарата и готов запечатлеть этот момент. Он уже сделал общее фото полярников, и вот теперь делает постановочную фотографию первого дня выхода.
— 76 градусов северной широты, 20 сентября 1889 года, фьорд Соверс, зимовка первой Гренландской экспедиции Американского географического общества. До начала полярной ночи тридцать четыре дня, продолжительность светового дня пятнадцать часов, температура воздуха минус пять градусов по Цельсию, ветер северо-западный, девять метров в секунду, время четыре часа утра. Все члены экспедиции здоровы, собаки и лошади в хорошей форме. Походный ордер экспедиции следующий: группа разведки местности и ледовой обстановки состоит из двух собачьих упряжек под управлением биолога и каюра экспедиции Сидора Волкова и механика Ричарда Гросса, за ними, на дистанции пятьдесят метров идут трое саней под управлением Сэсила Присли, Эдварда Уилсона и Мэйсона Кира. Остальные члены экспедиции идут на лыжах. Руководитель экспедиции Томас О’Нил с первыми конными санями, картографы лейтенант Чарли Гросс и Итан Коллинз соответственно со вторыми и третьими конными санями. За дневной переход, восемь часов, предполагается пройти от тридцати до пятидесяти километров. Состояние льда нестабильное, снежный покров не равномерный, местами тонкий или отсутствует. По мере продвижения в глубь ледника предполагается улучшение ледовой и снежной обстановки и понижение температуры воздуха. Запись сделал Томас О’Нил.
Полыхнул магний на вспышке фотоаппарата Сэсила, Томас закончил писать и тщательно упаковал журнал в сумку, которая лежала на санях, после чего со счастливой улыбкой махнул мне рукой. Пора выдвигаться.
— Вперед! — Командую я собакам, помогая сдвинуть тяжёлые нарты с места и продолжаю толкать их, пока собаки поднимаются на ледник. Наш первый выход в ледяную пустыню Гренландии начался
Глава 12
То, что мы поторопились с выходом, я понял уже на первый день пути. Погода стоит аномально тёплая, уже в середине дня столбик термометра, закрепленного на санях Мэйсона, показал плюс три градуса. Вся теплая одежда тут же оказалась на нартах, но даже те лёгкие куртки, что оставались на нас, теперь казались сибирскими тулупами, пот градом катился по лицу и спине, фуфайки быстро стали влажными. Пока это было не критично, я не ощущал сильного дискомфорта, но, если погода ухудшится, мы все мгновенно замерзнем. Да и идти в пропахшей потом одежде то ещё удовольствие, прачечных тут по дороге не предвидится, а сменный комплект белья всего один. Я вскоре избавился и от куртки, идя на лыжах рядом с санями в одном толстом свитере, и шерстяном подшлемнике. Идти сразу стало легче, прохладнее, и вскоре я уже старался согреться движением, а не думал о том, что у меня чего-то там запреет и отвалится… Как же всё тут устроено странно, в этой Гренландии. С одной стороны, когда тепло — это отлично, так как холод я не люблю, а с другой… Идти по леднику во время оттепели сущий ад!
Наш путь напоминает кардиограмму пациента кардиологии с жуткой аритмией сердца. Сотня метров вперед, триста метров в сторону! Трещин на льду нереально много, и перейти их по снежным наносам, которые превратились в кашу, невозможно. Мы едим медленно, упираясь в трещину, я и Ричард едим в разные стороны от неё, ища безопасный путь, и в отличии от остальной команды, которая спокойно ждет результатов разведки, напрягаться нам и собакам приходится в разы больше, ведь нарты загружены под завязку. Уже через несколько часов такой изнурительной работы, и я и собаки вымотались до предела. На и так перегруженные нарты не встанешь, мне всё больше приходится их толкать или тянуть вместе с собаками, иначе они попросту стоят на месте. Каждые полтора-два часа, нам приходится делать остановки, чтобы хоть немного передохнуть. Собаки, как и я, буквально язык на плечо повесили!