Помимо войсковых капиталов практически в каждом войске имелись также продовольственные капиталы, составляющие «непосредственную собственность обывателей». При этом учитывались и тратились они отдельно.
Таблица 6
Из таблицы 6 видно, как казачьи и иррегулярные капиталы в целом росли в избранный период за исключением 1862 года. Уменьшение войсковых капиталов за этот год авторами отчетов объясняется рядом объективных причин, среди которых наиболее важными являлись «значительные единовременные расходы на постройку и исправление церквей и других общественных зданий, на выдачу денежных пособий казачьим семействам, переселившимся на передовые пространства Кубанской области, на сооружение Грушевско-Аксайской железной дороги»200. Тенденция роста капиталов не означает, что в тех или иных войсках в какие-то годы не было дефицита исполнения бюджета, каждый такой случай обязательно фиксировался в отчетах, а также намечались меры по преодолению сложившейся негативной ситуации.
В таблице 7 данные о состоянии войсковых капиталов нами детализируются по годам и по войскам.
Таблица 7
Войсковые капиталы большинства войск состояли из нескольких частей, количество которых варьировалось от двух до десяти и даже чуть выше. Их названия и назначения иногда являлись эксклюзивными и зависели от специфики или традиций того или иного войска. Например, в Новороссийском войске имелся исключительный «ссудный» капитал, в Уральском – «для бедных», «на богадельню», в Забайкальском – «русско-монгольской школы» и пр. Капитал самого «богатого» Донского войска к 1860 году разделялся на военный, вспомогательный, пенсионный, коннозаводский, войсковой, соборо-церковный, строительный, городской, приказа общественного призрения, училищный и капитал земского сбора. В 1859 году размер донского капитала составил 6 204 905 рублей, в то же время «казенные доходы» соседней Воронежской губернии, в 2,5 раза меньшей по территории, но почти в 2 раза большей по численности населения, – 7 804 180 рублей201. Среди частей донского капитала самыми крупными являлись военный и войсковой капиталы, причем первый частично субсидировался вторым. Военный капитал тратился на содержание донской артиллерии и Учебного полка, на заготовление оружия, на обеспечение в кадетских корпусах донских воспитанников и пр. На деньги войскового капитала поддерживались военное и гражданское управление войска, учебные заведения, госпитали и лазареты, осуществлялись строительство и ремонт войсковых зданий и пр. Главным источником пополнения войскового капитала являлись доходы от так называемых питейных откупов. В 1859 году питейный откуп в Земле войска Донского был заменен особой системой продажи вина, включающей в себя акцизный сбор, которая только за один год ее существования увеличила размер прежних поступлений дополнительно на 630 000 рублей. Такое увеличение свидетельствует не только об эффективности новой системы, но и о существовании на Дону соответствующих питейных производств и заведений. Так, в войске Донском на 1 января 1860 года имелось 7 винокуренных заводов, 17 винных подвалов, 68 ведерных лавок, 616 питейных домов, 57 выставок, 826 постоялых дворов, «в коих производится продажа вина», 1323 мелочные и фруктовые лавки «с продажею вина», 46 трактирных заведений и 19 ренсковых погребов. Вместе с тем, как утверждается в отчете за 1859 год, который, впрочем, сложно проверить, «пьянство в войске не только не усилилось, но скорее ослабло»202.
Другой тенденцией, ясно просматриваемой в отчетах, являлась положительная динамика развития народного образования практически во всех казачьих войсках. В таблицах 8 и 9 представлены сведения о количестве учебных заведений, учителях и обучающихся как в войсковых образовательных учреждениях, так и за пределами войск.
Таблица 8
Таблица 9
Очевидную положительную тенденцию, скорее всего, следует рассматривать в контексте достижений всей образовательной политики Российской империи 60-х годов XIX века, а также в сравнении с «гражданскими» губерниями. Так, например, в конце 1850-х годов только Екатеринославская и Воронежская дирекции училищ, относящиеся к Министерству народного просвещения, объединяли 68 и 32 учебных заведения, в которых обучалось 3352203 и 1724204 учащихся соответственно, и это помимо школ и училищ других ведомств. Выделяющиеся же показатели по Башкирскому войску объясняются тем, что в нем вообще не было (по крайней мере в этот период) казенных и общественных учебных заведений, а обучение велось в «частных татарских школах, в которых преподавались только татарская грамота и правила магометанской религии»205.
Значительный объем в отчетах занимала информация о «состоянии частного хозяйства, промышленности и торговли», но она почему-то не имела единообразных табличных форм. На наш взгляд, анализ «казачьей экономики» требует отдельного исследования и по более длительному периоду. Поэтому здесь мы ограничимся самым общим обзором главных особенностей хозяйства, промышленности и торговли казачьих войск.
Начнем с «хлебопашества», которое традиционно авторы отчетов ставили на первое место. Хлебопашество было наиболее развито в войсках Донском, Оренбургском, Башкирском, Кубанском и Уральском и производилось по преимуществу «первобытными способами». Средняя урожайность по казачьим войскам за 1862 г. (из-за климатических условий и нашествия вредителей признанного неудачным) составляла – сам 33/4 для озимых и 31/4 для яровых культур206. В отчетах отмечалось, что «из всех казачьих населений только Оренбургское может назваться земледельческим по преимуществу», так как «обилие земель и богатая их производительность, а также выгодный сбыт хлеба кочевым киргизам и в Самаре ставит земледельческий труд (в Оренбургском войске. – Авт.) в весьма выгодные условия»207.
Скотоводство было распространено практически во всех войсках, но более трети всех «казачьих лошадей» принадлежало Башкирскому войску, а около половины рогатого скота и овец – Донскому войску. Тем не менее скотоводство являлось «главным занятием жителей Кубанского войска» и особенно развивалось «на степной равнине нижнего течения Кубани». Именно туда приезжали «промышленники из внутренних губерний» для закупки скота и продуктов скотоводства, здесь также забирались лошади военными ремонтерами для артиллерии и обозов Кавказской армии208.
Рыболовством с «большим успехом» занимались в Уральском, Кубанском, Донском, Астраханском, Азовском, Забайкальском и Амурском войсках. Так, в 1862 году в Земле войска Донского насчитывалось 217 рыболовных заводов, в основном в устьях реки Дон и по северо-восточному берегу Азовского моря. Ими было выловлено «рыбы красной и белой до 370 000 пудов и сельдей до 8 700 000 штук; изготовлено икры из красной рыбы более 1000 пудов». В этом же году астраханские казаки на Волге и ее притоках – Ахтубе и Бузане – «выловили рыбы красной и белой 135 487 пудов, сельдей (местное название – бешенка) более одного млн штук; также добыли икры из красной рыбы 137 пудов; вытопили рыбьего жира 36 105 пудов»209. Для Уральского войска рыболовство являлось не только главным промыслом, но и своеобразным системообразующим фактором. По мнению авторов отчетов, наличие стабильного рыболовного дохода «служило основанием самого военного устройства Уральского войска», так как денежная наемка на службу среди уральцев была «возможна только при непрерывном обращении денежных капиталов в целой массе населения». В 1862 году уральские казаки выловили «рыбы красной и белой 1 231 183 пудов, добыли икры из красной рыбы 20 010 пудов»210.
Развитым виноделием отличались Донское и Терское войска. Причем «выделкой вина сами донские садоводы (преимущественно жители станиц Цымлянской и Раздорской. – Авт.) занимаются мало, предоставляя занятие это особым промышленникам-виноторговцам, которые, скупая виноград разных сортов и не распределяя его по качествам, спешат получать вино с возможно меньшею тратою труда и капитала, и потому выделываемое ими вино не достигает высоких качеств»211. В Терском войске виноградные сады имелись в Кизлярском, Гребенском, Моздокском и Горском полках. Правда, вино производилось «первобытным способом и не отличалось особенным достоинством, но, по своей дешевизне, оно находит массу потребителей в простом народе и имеет верный сбыт»212.
Добыча соли входила в перечень привилегий казачества и была распространена в Донском и Кубанском войсках. Особенно славилась донская соль из долины реки Маныч, которая добывалась как по распоряжению войсковой администрации, так и частным путем. Также Донская земля, единственная из казачьих территорий в середине XIX века, отличалась разработкой каменного угля в так называемых Грушевских каменноугольных копях. Определенные успехи в угольной отрасли способствовали сооружению в Земле войска Донского на войсковые капиталы уже упомянутой железной дороги, первоначально соединившей Грушевские шахты с Аксайской пристанью на Дону. Выбор пристани как конечной точки железнодорожного строительства был обусловлен наличием в Земле войска Донского развитого судоходства. В начале 1860-х годов по Дону и Азовскому морю «промышляли» около 300 человек на 200 морских и 120 речных судах213. Кроме того, небольшой торговый флот имелся в Астраханском войске. Однако астраханские казаки предпочитали больше заниматься извозом, особенно в зимний период, когда «судоходное движение по Волге прекращается и огромные грузы рыбы поднимаются гужем в верхние губернии»214. Также извоз в крупных размерах процветал в Оренбургском войске. Местные казаки занимались перевозкой пшеницы, соли и других грузов, направляемых в Уфу, Челябу (современный Челябинск), Самару, Казань и Москву, а также заключали государственные подряды на транспортировку разных предметов для укрепления пограничной Сырдарьинской линии.
Авторы отчетов отмечали особую «промышленную предприимчивость» в Сибирском войске. Казаки у своих соседей сибирских «киргизов» ск