ях был ранен и вскоре скончался.
В 1772 г. завершилась война с поляками. Россия договорилась с Австрией и Пруссией, они тоже ввели войска в Речь Посполитую, сопротивление было окончательно подавлено и состоялся первый раздел Польши. К России отошли православная Белоруссия, Подолье, Волынь. Да и Турция была совершенно измочалена, согласилась на переговоры. Однако в Стамбуле породило новые надежды восстание Пугачева, османы стали упорствовать, отвергать русские требования. И пришлось их склонять к миру новыми ударами.
С войсками, переброшенными из Польши, прибыл и Суворов. Он и на Дунае умело использовал казаков. Например, посылал их выманить вентерем турок с укрепленных позиций. Но однажды донцы его подвели. Впрочем, и выручили. На день св. Георгия-Победоносца они крепко выпили, и утром 400 спагов ворвались вдруг в русский лагерь, 30 из них поскакали к палатке Суворова. Но рядом на копне сена спал есаул Захарий Сенюткин , бросился с несколькими казаками на помощь генералу и отбил турок [123]. Суворов потом обнял Сенюткина перед строем: «Спасибо, чудо-богатырь! Ты спас меня от верной гибели!» А во время рейда на Туртукай выручать Суворова довелось запорожцам. Когда он переправился за Дунай, турки прислали флотилию, блокировавшую его с тыла. Но своевременно подоспели 20 лодок полковника Ивана Дуплича и заставили неприятельские суда убраться. Через две недели Дуплич погиб в бою под Силистрией.
В этой войне ярко взошла звезда Федора Петровича Денисова . Он был простым казаком, вырос на службе до есаула. Отличился в битве при Ларге, лично изрубив 7 татар, вскоре получил под команду полк. За одержанные победы был пожалован чином армейского подполковника, а турки его прозвали «Денис-паша». Одно его имя наводило ужас на неприятелей, в ходе войны его полк захватил 68 пушек, 108 знамен, 3 тыс. пленных, а уж скольких врагов положили в степях, вряд ли можно было сосчитать [201]. Сражения завершились в 1774 г. подписанием Кучук-Кайнарджийского мира, по которому Россия получала земли между Днепром и Бугом, Кинбурн, ряд крепостей в Крыму, право черноморского плавания. Турция признала независимость Крыма и Грузии.
34. «Пугачевщина»
Еще Петр I ужесточил крепостное право, а Елизавета Петровна, хоть ее и воспели как «патриотку», узаконила торговлю крепостными. К тому же императрица любила повеселиться, сплошной чередой катились балы, празднества, внедрялись моды на роскошь, требующие от дворян больших затрат. Вот и выжимали из крепостных или продавали их. Но особенно тяжелым было положение заводских крестьян, которых со времен Петра приписывали к заводам целыми деревнями, отдавая в полную власть промышленников. На уральских заводах копились и беглые, каторжники: хозяева имели возможность и укрыть их, и дать взятки сыщикам.
Что же касается Казачьих Войск, то почти во всех – в Донском, Яицком, Малороссийском, Запорожском развилась одна и та же болезнь. С одной стороны, они были подчинены правительству. А с другой, правительство пустило их дела на самотек. С властями общалась только старшина, которая внутри Войск распоряжалась бесконтрольно, что и вело к злоупотреблениям. Так, на Дону «династия» атаманов Ефремовых захватывала войсковые и станичные земли, тратила на свои нужды войсковые средства, устанавливала поборы. Обогащалась и старшина, которой покровительствовал атаман. Рядовых казаков разоряли, принуждали батрачить на себя. Степан Ефремов вел себя, как царек. Завел отряд подручных, громивший и избивавший тех, кто выразил недовольство или непокорство. Зато когда атаман решил жениться на казачке Меланье Карповне , весь Черкасск гулял целую неделю и все равно не мог выпить и съесть того, что было наготовлено на «Маланьину свадьбу» [63].
Страшные злоупотребления царили и в Яицком Войске. Несмотря на то, что здесь сохранилось самоуправление, власть сосредоточилась в руках группы богатых старшин, имевших возможность манипулировать голосами круга. Войсковая канцелярия стала, по сути, несменяемой. Вошедшие в нее лица удерживали в свою пользу жалованье, стали вводить налоги на ловлю и продажу рыбы. Чиновники, посылаемые по жалобам казаков, общались с теми же старшинами, получали взятки, и все кончалось ничем. В результате возникли «атаманская» и «народная» партии, вспыхнули бунты. Для усмирения в 1766 г. был послан генерал Потапов, а в 1767 г. Черепов. Подавляли оружием, 120 человек казнили – вешали, сажали на кол, четвертовали [153].
Но правительство попыталось ликвидировать и причины бунтов. В Яицком городке была учреждена следственная комиссия. Отставила войскового атамана Бородина, на его место был избран Тамбовцев , членов канцелярии обязали выплатить удержанное казачье жалованье и внести пеню в войсковую казну. Однако у них нашлись высокие покровители, и приговор спустился на тормозах. Тогда казаки тайно послали делегатов к императрице – но президент Военной коллегии Чернышев арестовал их, объявил бунтовщиками, велел бить кнутом и заключить в тюрьму. А в это время в Войско пришел приказ отправить несколько сот казаков на службу в Кизляр. Старшина этим воспользовалась, стала записывать своих противников. Пошел слух, что их будут обращать в регулярные войска, вызвавший новые волнения.
Добавился и еще один повод. Как ранее упоминалось, калмыки разделились на восточную и западную ветви. Китай, постоянно воевавший с восточной ветвью, в 1757 г. учинил геноцид, вырезав 1,5 млн. калмыков. Западную ветвь, находившуюся в русском подданстве, возглавлял легкомысленный хан Убуша. Получая известия от уцелевших восточных соплеменников, он счел, что сможет занять опустевшие земли, возродить могущественную державу в Джунгарии, в 1771 г. снялся с 30 тыс. кибиток и двинулся к границам Китая. Яицкое Войско получило приказ выступить в погоню и вернуть беглецов. Но после случившегося выполнить повеление отказалось. В ответ последовали аресты и кары. И прорвало. 13 января 1772 г. казаки в Яицком городке взяли иконы и пошли к дому, где остановились генерал Траубенберг и капитан Дурнов из следственной комиссии. Требовали выдачи жалованья, отстранения Войсковой канцелярии. Траубенберг вывел воинскую команду с пушками. Казаки, увидев это, бросились в атаку и одолели. Траубенберг был убит, атамана Тамбовцева повесили. Выборные поехали в Петребург, чтобы объяснить случившееся, но на Яицкий городок был послан отряд генерала Фреймана. Разбил повстанцев, зачинщиков наказали кнутом, 140 человек сослали в Сибирь, несколько сот отдали в солдаты. Прежнее казачье самоуправление упразднили, Войско было подчинено коменданту Яицкого городка.
Кстати, то же самое чуть не случилось на Дону. После событий на Яике императрица спохватилась, обратила внимание на жалобы казаков, долго остававшиеся без ответа. Атамана Ефремова вызвали в Петербург. Он не ехал, тянул время. И стал распространять слух, что казаков будут писать в «регулярство», решив припугнуть правительство возможностью бунта. Для ареста атамана был послан генерал Черепов – но верные Ефремову казаки его избили. Лишь со второй попытки Ефремов был арестован. Под личным контролем императрицы и Потемкина на Дон была направлена комиссия для расследования жалоб. Земли, захваченные Ефремовым, конфисковали. Его судили и приговорили к смертной казни, но Екатерина, помня его участие в дворцовом перевороте, смягчила приговор и заменила ссылкой в Пернов (Эстония) [35].
Однако гасить бунт на Яике, в отличие от Дона, оказалось уже поздно. Казаки, получая вместо справедливости кары, обозлились. Но и старшины обозлились из-за уничтожения подконтрольного им самоуправления. Тут-то и объявился Емельян Пугачев . Донской казак Зимовейской станицы, был женат, участвовал в Семилетней и польской войнах. Был отличным бойцом, дослужился до хорунжего. Но отличался и авантюризмом, склонностью к бродяжничеству. В Польше жило много беглых старообрядцев, по указу Екатерины им дали места для поселения в Поволжье. Пугачев участвовал в сопровождении их обозов, наслушался расколоучителей. На Турецкой войне заболел «чирьями», был отпущен на излечение домой. И отправился в Таганрог, в гости к сестре. Ее муж, казак Прусов, жаловался на «регулярные» порядки в Таганрогском полку, не хотел служить. Пугачев подбил его и помог бежать на Кубань. Но вскоре Прусов одумался, вернулся и покаялся. И за содействие побегу Емельяна арестовали.
Он удрал. Скитался по белу свету. Был в раскольничьих скитах, на Тереке, Куме. Несколько раз его арестовывали, но получалось бежать. А на Яике он сперва задумал авантюру – увести желающих казаков на службу к туркам наподобие некрасовцев. Врал, что где-то его ждет караван с огромными суммами и товарами для оплаты. Но его заприметила группа богатых старшин, которым бросать свое хозяйство было незачем, а вот мятеж раздуть хотелось. И Пугачев превратился в «Петра III Федоровича». На самом-то деле Петр III был врагом всего русского, в том числе Православной Церкви. И в пику ей разрешил старообрядчество, освободил монастырских крестьян, переведя в разряд государственных. Но быстро сошел со сцены, и родилась легенда, будто он хотел освободить всех крестьян, а за это был убит дворянами. И Пугачев был не первым самозванцем. Но его предшественников без особых проблем арестовывали, а он попал в горючую среду. Заговорщики хотели дождаться осенней рыбной ловли, где собиралось все Войско. Однако в Яицком городке при неосторожной агитации арестовали одного из них, Кожевникова , и выступление началось раньше.
18 сентября 1773 г. Пугачев с отрядом из 300 человек появился у Яицкого городка. Часть казаков передалась ему. Других комендант Симонов послать против мятежников опасался, чтобы не случилось то же самое. Но и Пугачев не мог взять городок. И двинулся по укрепленной линии. Гарнизоны мелких крепостей состояли из инвалидных солдат и казаков, переходивших к мятежникам. И по цепочке пали Илецкий городок, Рассыпная, Нижне-Озерная, Татищева, Чернореченская, Сакмарский городок… Всех, кто не хотел присягать «Петру Федоровичу», казнили. Солдат и крестьян верстали в «казаки». Тут же привычно взбунтовались башкиры. И войско, достигшее 7 тыс., в октябре осадило Оренбург.