При всей своей незавершенности для русского оружия сражения 6 октября, оно имело в ходе Отечественной войны 1812 года поистине знаковое значение. Тарутинское сражение изменило стратегическую обстановку в пользу русской армии, которая больше не менялась до самого окончания войны.
…В сражении на реке Чернишне маршал империи Иоахим Мюрат, второе лицо в Великой армии, впервые был ранен. За свою долгую и блистательную военную карьеру он ни разу не проливал свою кровь в многочисленных сражениях, в которых принимал участие. Но здесь, на берегах реки Чернишни, в суматохе конной схватки «баловень судьбы» получил удар донской казачьей пикой-«дончихой» в бедро. Рана оказалась легкой, и маршал скрыл ее от окружающих своим плащом, чтобы не вызвать расстройство в рядах и умах своих подчиненных. В предутренней темени это не составило ему больших трудов. Только после битвы он показал рану собственному врачу, который ее обработал и сделал перевязку.
Имя же того казака из полков графа В. В. Орлова-Денисова для истории казачества в Отечественную войну 1812 года осталось безвестно. Мы знаем только одно: этот отважный конник, не побоявшийся пробиться к «узнаваемому» вражескому полководцу сквозь толпу всадников из его окружения, был донцом. Но в том боевом эпизоде маршала Мюрата судьба откровенно хранила: удар пики со стальным наконечником, наносимый всадником на полном скаку, мог оказаться и смертельным.
…Тарутинскому сражению, можно утверждать, очень повезло в литературном повествовании. Рассказ о большой виктории русского оружия стал частью такого шедевра мировой литературной классики, как роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир», ставший эпохальным рассказом об Отечественной войне 1812 года.
Пером великого автора граф Лев Толстой с известной долей литературного домысла рассказывает о том, как «старый человек» полководец Кутузов дает вопреки своим убеждениям кровопролитное Тарутинское сражение, судьбу которого он предвидел и нимало в ней не сомневался. Здесь следует заметить, что события «грозы 12-го года» и ее главных действующих лиц, великий словесник России знал прекрасно. Но перед тем как рассказать о самой баталии, писатель, будучи гением среди литераторов, но не военным историком, поведал о том, что побудило генерал-фельдмаршала дать эту баталию:
«Второго октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, казак Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили: казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному офицеру…
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события… Кутузов принял во внимание… выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог избежать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт».
Главнокомандующий (Голенищев) – Кутузов имел собственный план доведения французов до гибели на земле России, как выразился Лев Толстой, «заставить их жрать лошадиное мясо». По Толстому, эта погибель должна была устроиться сама собою. Романист пишет о том, что на места, отведенные атакующим колоннам по диспозиции Тарутинского сражения, никто не попал, ни граф В. В. Орлов-Денисов, ни казачий генерал Т. Б. Греков, пехотные колонны в начале дела не показались из леса.
Тогда граф Орлов-Денисов шепотом скомандовал своим людям «садись», распределились, какому полку куда ударить на врага, казаки перекрестились и с Богом! Вперед! По лесу загремело «ура», и одна сотня за другою со своими дротиками (вернее – пиками) наперевес полетела казачья лава через ручей к неприятельскому лагерю. Так Лев Толстой описывал начало знаменитой атаки казачьих полков колонны В. В. Орлова-Денисова на стан кавалерии короля Неаполитанского маршала империи Иоахима Мюрата. Писатель рассказывает дальше:
«Один отчаянный, испуганный крик первого увидевшего казаков француза, и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал…»
Дальше Лев Толстой рисует картинное изображение Тарутинского дела, при котором все сбивались, путались, не попадали на свои места по диспозиции, упрекали друг друга бог весть в чем и гибли в огромном числе (?), без всякой пользы (?). Автор романа «Война и мир» так заключает описание битвы на реке Чернишне, закончившейся разгромом авангарда наполеоновской Великой армии:
«…Все сражение состояло только в том, что сделали казаки Орлова-Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей».
То, что великий писатель в романе «Война и мир» не обошел должным вниманием Тарутинское сражение, свидетельствует и о позиции автора в освещении событий Отечественной войны 1812 года, и об отношении ревнителей отечественной истории к этому событию. Лев Толстой был хорошо знаком со многими мемуарными творениями и с документалистикой о войне. К тому же он пользовался богатейшим эпистолярным наследием участников тех событий и просто их современников.
В 1813 году из Московского гарнизонного полка был сформирован пехотный полк, наименованный Тарутинским. А 9-й Донской казачий полк с 1904 года стал носить имя В. В. Орлова-Денисова как своего вечного шефа. В 1993 году в городе Жуков Калужской области (бывшее село Угодский Завод) на братской могиле казаков, умерших от тяжелых ран, полученных в сражении на реке Чернишне, воздвигли памятный знак.
…Вторжение европейского воинства под знаменами императора французов Наполеона стало толчком не только создания Донского и других ополчений казачьих войск, но и к формированию новых иррегулярных конных (на положении казачьих) воинских формирований. Это относится к тем губерниям Российской империи, часть населения которых когда-то являлась казаками и сохранила воинские традиции.
Для участия в Отечественной войне генерал-губернатор Малороссии (Полтавская и Черниговская губернии) действительный тайный советник князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский по повелению императора сформировал 15 казачьих полков из жителей вверенного ему края. Их общая численность составила 18 тысяч человек. При этом генерал-губернатор по своей инициативе выпустил обращение к населению Полтавщины и Черниговщины, обещая отменить рекрутскую повинность и восстановить Малороссийское казачье войско, чего он, естественно, сделать не мог. Это обещание сыграло решающую роль массового притока людей в местное казачье ополчение. В его формировании большую роль сыграл генерал-лейтенант граф Н. В. Гудович.
Из этих конных полков пять оставлялись для охраны Черниговской губернии от возможного вторжения наполеоновских войск. Остальные десять малороссийских полков под начальством Н. В. Гудовича были отправлены в Могилевскую губернию для участия в военных действиях. Когда генерал-фельдмаршал М. И. Голенищев-Кутузов ознакомился с прибывшим пополнением действующей армии, то обратил внимание, что в казачьих полках из Малороссии большой недокомплект подготовленных младших командиров (унтер-офицеров) и особенно офицеров.
Обеспокоенный этим главнокомандующий 1 ноября отправил письмо к генерал-губернатору Малороссии князю Я. И. Лобанову-Ростовскому с настоятельной просьбой как можно скорее ликвидировать недокомплект прибывшего казачьего ополчения в командном составе за счет местных кадров. В кутузовском письме советовалось:
«Во всех малороссийских казачьих полках, которые пребывают теперь в предводительствуемой мною армии, почти совсем нет офицеров, да и унтер-офицеров совсем недостаточно.
Принимая во уважение, что недостаток сих чинов противупоставляет большие затруднения для прочного образования и употребления сих полков, я обращаюсь к Вашему сиятельству, покорно прося Вас, милостивый государь мой, недостающих в малороссийских полках офицеров выбрать из дворян вверенных Вам губерний посредством вызова и приглашения их к означенным местам, унтер же офицеров стараться согласить из старых отставных унтер-офицеров, в Малороссии проживающих, и как три полка оставлены при предводительствуемой мною армии, а прочие все обращены к генерал-лейтенанту гр. Гудовичу, которому приказано идти к белорусскому Могилеву, то я и прошу Ваше сиятельство отправить их к означенным полкам сколь можно поспешнее».
Князю Я. И. Лобанову-Ростовскому пришлось с высоты своего положения заняться «набором в офицерство» в дворянском сословии своего генерал-губернаторства. Командирами казачьего ополчения Малороссийского края стали не только давно отслужившие свое отставные офицеры всех родов армейских войск, но и местные чиновники более молодых возрастов, а также офицеры Министерства внутренних дел, гарнизонных батальонов и инвалидных рот. Все они на войну уходили казаками.
Первый период Отечественной войны 1812 года известен зарождением и развитием партизанского движения там, где проходили наполеоновские войска. Зачинателями «малой войны», «Народной войны» стали армейские летучие отряды, называвшиеся чаще партизанскими. Пример для их создания брался из истории Смутного времени, закончившегося в 1612 году освобождением первопрестольной русской столицы Москвы от поляков и призванием на царство Михаила Романова.
Первые партизаны появились в рядах 3-й Обсервационной армии генерала от кавалерии А. П. Тормасова, который еще в июле месяце отправил к Брест-Литовску и Белостоку летучий (партизанский) отряд полковника К. Б. Кнорринга, шефа Татарского уланского полка. Он, «как лихой партизан» разбил под Белостоком отряд бригадного генерала Ж. Ферьера, хотя сам город взять не смог.