«Мне весьма приятно благодарить вас за доставление известий. Они совершенно сходны с теми, которые мы здесь получаем. Вследствие чего генерал Милорадович отправлен преследовать генерала Зайончека (принявшего командование Польским корпусом Великой армии у князя И. Понятовского. – А.Ш.) по его следам, между тем граф Орлов-Денисов старается затруднить марш в голове его колонн.
Генерал Платов преследует неприятеля по Духовской дороге, при переправе чрез реку Вопь отбил у него 23 орудия и 200 пленных. Вчерашнего числа захвачено отрядами Главной армии и графом Орловым-Денисовым до 2000 пленных.
Представляя действия Вашего отряда совершенно Вашему усмотрению, при сем извещаю Вас, что завтрашнего числа главная квартира имеет быть в селе Юрове, что близ Волкова, а послезавтре в городе Красном…»
Главнокомандующий, веря в инициативность действий командиров отрядов армейских партизан, всегда находил случай похвалить их за удачи, за одержанные победы, пусть и не столь впечатляющие на фоне общего контрнаступления. Вместе с тем М. И. Голенищев-Кутузов за своей подписью извещал их о викториях коллег, прежде всего летучего казачьего корпуса «вихирь-атамана» и авангарда генерала от инфантерии М. А. Милорадовича.
Михаил Илларионович хвалил атамана Платова и его казаков не только в реляциях наверх, но и в частных письмах, в том числе своей супруге и дочерям. Так, в письме от 29 октября дочери Елизавете (Е. М. Хитрово) он сообщал ей, что в ходе разгрома летучим казачьим корпусом колонны итальянской гвардии «вице-король ускользнул только потому, что был очень плохо одет». Что ж, в этом была известная доля правды. Наполеоновские генералы, которых мороз тоже не щадил, были вынуждены «утепляться» чем только можно было.
…Пожалование атаману Платову долгожданного титула графа Российской империи стало боевой (иначе не назовешь) наградой не только лично ему, но и всему Войску Донскому, которое, поголовно ополчившись, сражалось на всем театре Отечественной войны 1812 года.
На кутузовском рапорте императору Александру I с прошением о присвоении графского титула генералу от кавалерии М. И. Платову была сделана помета: «Дан указ Сенату 29 октября № 266 и рескрипт графу Платову № 267».
Блестящую победу казачья конница одержала 27 октября в деле на берегах реки Вопь, разбив французские войска маршала Евгения Богарне и отбив у них 23 артиллерийских орудия. За эту подлинную викторию атаман Войска Донского был возведен Александром I в потомственное графское достоинство Российской империи. Соответствующий указ правительствующего Сената был подписан 5 ноября того же 1812 года. Это был не только личный триумф «вихрь»-атамана. Государь император писал ему в тот же день 29 октября:
«Граф Матвей Иванович!
В знак признательности Моей к Войску Донскому и во изъявление особого Моего благоволения к заслугам Вашим признал Я справедливо возвести Вас с потомством в графское достоинство, на что и доставлен будет Вам установленным порядком диплом от Сената.
Александр».
Главнокомандующий Главной русской армией был в числе первых, кто поздравил атамана Войска Донского с пожалованием ему за ошеломляющие неприятеля успехи в войне графского титула Российской империи. М. И. Голенищев-Кутузов писал ему 10 ноября из штаб-квартиры в Ланенке:
«Милостивый государь мой граф Матвей Иванович!
Чего мне желалось, то Бог и Государь исполнили. Я вас вижу графом Российской империи. Ежели бы подвиги Ваши, начав от 6 октября по сей час, и не были так блистательны, тогда скорое прибытие с Дону 26 полков, которые в разбитии неприятеля столько участия имели, (может) сделать достаточно признательным Всемилостивейшего Государя. Дружба моя с Вами от (17) 73 году никогда не изменялась, и все то, что ныне и впредь Вам случится приятного, я в том участвую.
Теперь прошу Вас только уведомлять меня о направлении неприятеля.
Остаюсь в совершенной преданности Вашего Сиятельства верный и всепокорный слуга Князь Михаил Г(оленищев) – Кутузов».
Графский герб, высочайше утвержденный, Матвей Иванович получит несколько позднее. На нем будут изображены два казака со знаменами, полученными Войском Донским за боевую доблесть в войнах России, поддерживали импровизированную корону, составленную из оружия, кивера, двуглавого российского орла. Все это покоилось на четырехугольном гербе города Черкасска, войсковой столицы донского казачества. В центре, в окружении бунчуков, насек и орлов, был изображен на коне сам Платов. Внизу герба шло изображение пушек и знамен. И под всем этим шла надпись: «За верность, храбрость и неутомимые труды».
…Война катилась к западной госгранице России со скоростью движения пешей колнны наполеоновских войск, обремененных награбленным добром и обессиленных голодом и холодом. Продвигаясь все дальше и дальше на российский запад по Смоленской дороге, полки платовского летучего казачьего корпуса в буквальном смысле протаптывали путь следовавшим за ними пехоте и артиллерии сквозь снеговые завалы.
Когда французские мемуаристы и исследователи описывают отступление Наполеона из России, то они часто делают акцент в гибели Великой армии на генерала Мороза. При этом они как-то забывают, что те же мороз, вьюги и снега были недругами и преследователей в лице кутузовской армии. Ради истины следует заметить, что зима пришла на Смоленскую дорогу задолго после того, как корпуса Наполеона выступили в обратный путь из Москвы. Мемуарист на сей счет свидетельствует:
«До 25 октября погода стояла ясная, даже жаркая в дни, а в этот день, пополудни в четвертом часу, впервые во всю осень ту зачал порошить снежок; ввечеру при северо-западном ветре нахлынули густые тучи, при морозе 4 градуса выказавшие полную зиму с метелью».
…Полководец князь М. И. Голенищев-Кутузов не переставал восхищаться тем, как «степные осы» графа Платова истребляли силу Великой армии императора французов, хотя до катастрофы на Березине было еще далеко. Донской атаман не «уставал» радовать главнокомандующего, а через него императора Александра I и всю Россию большими и малыми победами. Так, 2 ноября Михаил Илларионович из села Щелканова, в который перебралась его штаб-квартира, писал командиру отдельного 1-го армейского корпуса П. Х. Витгенштейну о потерях вражеской армии следующее:
«Генерал Платов, не давая времени отдохнуть 4-му французскому корпусу, отбил у него при переправе чрез Вопь на Духовской дороге 23 орудия и несколько сот пленных, донося при сем, что в последнем пред сим деле вместо 62-х было взято 64 орудия.
На сих днях генерал Милорадович при Соловьевой переправе отбил 21 орудие и 1000 пленных, а вслед за сим по Еленской к Смоленску дороге генерал-адъютант граф Орлов-Денисов принудил сдаться генерала Ожеро с 65-ю штаб– и обер-офицерами и 2000 нижних чинов.
Вчерашнего числа отряд Главной армии взял в плен до 20 офицеров и до 2000 нижних чинов. Из сего Ваше сиятельство усмотрите, что потеря неприятеля неисчислима. Помощию всевышнего последует справедливое на врага наказание…
Всего пушек отбито у неприятеля от Бородинского сражения, с оставленными в Москве 26-ю, – 234 орудия, в том числе генералом Платовым 123 орудия».
3 ноября главнокомандующий сообщает атаману Войска Донского о том, что к Бабиновичам направлен армейский партизанский отряд (бывший ранее под начальством Винценгероде, попавшего в плен к французам. – А.Ш.) генерал-майора Павла Васильевича Голенищева-Кутузова, с которым Платову предписывалось взаимодействовать.
Михаила Илларионовича в данном случае заботило то, как бы казачьи полки бывшего отряда Винценгероде «не отошли» к атаману Платову. Речь шла не о возможном его самоуправстве, а об огромном авторитете новоиспеченного войной графа среди донцов всех чинов и известном желании их сражаться с французами под знаменами «самого вихирь-атамана». Думается, что такие опасения генерал-фельдмаршала М. И. Голенищева-Кутузова были, как говорится, не беспочвенны. На войне бывает всякое.
…Когда Великая армия «дотащилась» до Смоленска, то в этот период бегства Наполеона из пределов России, по свидетельству мемуаристов, казаки теснили неприятеля уже со всех сторон. Они не только преследовали его и наносили удары с флангов, но все чаще и чаще преграждали ему пути дальнейшего отступления. Об одном из таких нападений платовских казаков рассказал в своем «Дневнике» дивизионный генерал маркиз Арман де Коленкур:
«Через час после прибытия в Корытню мы узнали, что в расстоянии одного лье от нас казаки только что атаковали небольшой артиллерийский парк и войсковой обоз, перевозивший трофеи, захваченные в Москве, а также императорский обоз, присоединившийся к этому парку, то есть тот, который мы только что обогнали.
Казаки воспользовались тем моментом, когда колонна была вынуждена остановиться и сдвоить запряжки, чтобы подняться на один из обледеневших холмов; между головой и хвостом колонны образовался разрыв, и немногочисленный конвой не в состоянии был оборонять всю колонну. Казаки захватили около 10 лошадей и фургоны императора, потому что объятые страхом возницы загнали их в овраг; казаки разграбили их, причем этой участи подвергся и чемодан с картами; они захватили с собой часть вещей, а все остальное разбросали.
Мы подобрали почти все, если бы новый налет, направленный против головы колонны, не напугал обозных до такой степени, что они бросили все, что могло помешать их бегству. Наши собственные солдаты, отставшие от своих частей, довершили грабеж.
Потом, когда было уже слишком поздно для спасения разграбленных вещей, мы узнали, что казаки скрылись как только показались наши войска. Артиллерия потеряла в этом деле половину своих запряжек; большая часть офицеров ставки лишилась своего багажа. Я был в том числе».
После этого налета казаков на «обоз его императорского величества», потрясенный случившимся (потерей части своих личных вещей и «московских трофеев» – то есть награбленных в Московском Кремле ценностей) Наполеон Бонапарт опять заговорил в своем окружении о «польских казаках», которые должны были прибыть, по его словам, в самое ближайшее время. «Польским казакам» предстояло защитить его отступавшую армию от «жалких арабов Севера», которых французы ниже рангом называли «степными осами» атамана Платова.