Действительно, по воспоминаниям графа Гордта, шведа на прусской службе, «казаки наводнили, так сказать, всю страну; жалобы слышались со всех сторон, но у меня в распоряжении было только тридцать гусар. Их недостаточно было для преследования этих грабителей, которые, кажется, только для того и воюют, чтобы разбойничать… Наконец, пехота пришла, и я двинулся на границу, я полагал, что казаки, узнав, что в тылу у них наше войско, не захотят подвергаться нападению. Так и случилось: они ушли, чтобы присоединиться к остальной русской кавалерии»[322].
21 июня, по донесениям Румянцева, с правого фланга у него был прусский отряд Платена (500), впереди отряд графа Гордта (1500 солдат «вольного полка», т. е. два батальона волонтеров), который уходил из Штеттина в Померанию, а от Стральзунда на русских двинулся отряд графа Дона. Фермор сразу же обратил внимание на расположенный на реке город Дризен и направил туда отряд Демику. Но не один Фермор обратил внимание на Дризен, где стоял прусский гарнизон в 200 солдат. Туда же поспешил опытный военный, граф Гордт. Демику подошел к городу, но пруссаки отказались сдавать его, и Демику 22 июня вернулся к Румянцеву.
Румянцев в тот же день докладывал, что посланные к Дризену партии поручиков Будберха и Шелтинга возвратились, «получа уведомление в Филенах, что неприятель в Дризене довольно усилен». Когда они возвращались, неприятель выслал 300 человек пехоты и 80 гусар, чтобы их окружить. Но «порутчики Будберх и Шелтинг, усмотря оную неприятельскую хитрость, иной обратной путь взяли, которой равномерно уже некоторым числом неприятельских гусар был пресечен, но по приближении тех, оставя пост свой, выстрелив, в бег обратились; при котором случае грузинского полку вахмистром Лазарем Кобиусом, бывшим в той партии, взят в полон один гусар белой». После этой стычки лихие поручики вернулись к своему заблаговременно оставленному посту в 50 казаков и, соединяясь с ним, отправились к деревне Голендер Цырк. Пройдя лес, они остановились «для отдыхновения лошадей». Здесь у них произошла еще одна стычка с разъездом противника. Румянцев докладывал: «Лошадей при сем сражении в добычь получено со всем конским убором десять. Карабинов, ледунок и сабель по числу убитых, между которыми и одно бошняцкое копье и одна труба находитца. Сие копье доказывает, что неприятель при сем случае весьма чрез прибывших из Ланзберха бошняков, черных и желтых гусар умножен был»[323].
Захваченный в плен белый гусар показал, что у пруссаков один полк стоит в Лансберге, в Фридберге – один батальон, в Дризене – пятьсот фрей-батальона и двести ландмилиции. Гусаров черных и желтых в Лансберге стоит по эскадрону. Однако отбитое «бошняцкое копье» насторожило Румянцева, поскольку «бошняки, кои известно в Платеновом деташаменте были», а это говорило о приближении корпуса Платена[324].
Кого они били: босняки. На 1758 год – эскадрон. Возник он в 1741 году на базе эскадрона польских улан, набранного среди валашских татар и мелкой польской шляхты. Вскоре был преобразован в 4-й гусарский полк. Повторно полк возник в 1745 году. «Хотя этот корпус состоял из казаков, татар, турок и албанцев, он был назван “боснийским”…»[325] По другой версии, боснийцы были набраны из украинских пикинеров албанским ювелиром Стефаном Серкисом для несения службы в саксонской армии. Не получив разрешения на вступление в саксонскую армию, он предложил своих людей Фридриху, который прикомандировал боснийский эскадрон к 5-му гусарскому в 1745 году. Численность полка довели до 10 эскадронов в 1763 году, но их служба не была безупречной, поэтому корпус сократили до одного эскадрона. Увеличившемуся до 5 эскадронов в 1770 году полку присвоили номер «9» и довели штатную численность до 10 эскадронов. Но лишь в 1788 году полк получил собственного шефа[326].
Вооружены были пиками, саблями и пистолетами.
Одновременно с разведывательными данными Румянцев послал Фермору рапорт, что сотник Василий Тюрин и 6 казаков нанесли побои померанскому дворянину Веделю, а есаул Евстифей Власов с 6 казаками еще в Польше в доме генерала Веделя забрал табакерку, 1 червонец и сорвал с руки дочери генерала алмазный перстень. Адъютант Краснощекова Попов эти вещи у есаула отобрал и через капитана Гаудринга послал обратно. Хотя справедливость была восстановлена таким же казачьим офицером, но Фермор 25 июня вызывал в главную квартиру полковника Краснощекова и высказывал ему претензии по поводу дисциплины казаков[327].
Впрочем, не одни казаки вели себя грубо с местными жителями. Тогда же Фермор рассматривал рапорт, как некие кирасиры побили местного сборщика податей и всю его семью, причем жену и служанку-девку били дубьем, а самого сборщика отходили поленом.
И все же зачинщиками грабежей всегда выставляли казаков. Пастор Теге, взятый на службу в русскую армию, которого те же казаки ограбили «дочиста, сняв с него даже платье»[328], в своих воспоминаниях приводит случай, как некого арендатора ограбили русские синие гусары (синие ментик и доломан носил Сербский гусарский полк), как виновника нашли и наказали, но завершает историю так: «Провинившийся гусар, верно, был позван на грабеж казаками»[329].
Меж тем 24 июня Конференция направила Фермору секретный рескрипт, что Фридрих II увяз в Моравии, а его брат принц Генрих – в Саксонии; генералы Платен и граф Дона отходят от морского побережья, чтоб прикрыть от Фермора бранденбургские земли, поэтому Конференции «видится» необходимость наступления на Глогау и Франкфурт на Одере: «Все сие не может мешать при подающемся случае и на самой Берлин покушение сделать»[330].
К Глогау должны были выдвигаться Обсервационный корпус и дивизия Броуна, Фермор с остальными силами должен был двигаться к Франкфурту. Однако он беспокоился за свой левый фланг и требовал, чтоб Броун далее, чем на 4 мили от него не отдалялся.
Однако 29 июня к Фермору прибыл курьер от австрийского фельдмаршала графа Дауна с известием, что прусский король после сражения с австрийцами ночью стремглав бежал в Силезию, и опытнейший Фермор предположил, что Фридрих, оставив часть своих войск против австрийцев, будет наступать на него, Фермора. Ситуация резко изменилась.
Успешные бои пока продолжались на правом фланге. Румянцев послал разведку на все тот же Дризен. В городе стояла одна милиция, но ждали прихода на помощь Платена или графа Дона. В Дризен зашел отряд графа Гордта. Гордт вспоминал, что комендант гарнизона уже хотел сдать город, и они встретились уже в миле от Дризена, но Гордт уговорил коменданта вернуться в город.
Меж тем 27 июня Румянцев послал партию капитана Шелтона к деревне Гобцент. В партии были офицеры Грузинского гусарского полка поручик князь Андронников, прапорщик Киниев, Чугуевского полка ротмистр Степан Рышков и Донского войска есаул Луковкин («которой и пред сим вашему высокорейсграфскому сиятельству от меня рекомендован»). Партия, переправясь вплавь чрез две речки, захватила пост, стоящий при деревне Гобцент от «фрей-регимента» в числе двадцати четырех рядовых и одного барабанщика при порутчике Абраме Вилке. Солдаты сдались «по увещанию, а по большой части рядовые австрийцы, не слушая офицера, оружию ее императорского величества без сопротивления покорились». Кроме того, к партии разведчиков вышли три дезертира.
Румянцев докладывал Фермору, что «вышеписанные пленные и три дезертира, явившиеся у Шелтинга, согласно объявляют, что оной весь вольной полк, лежащий в Дризене, только ожидает приближения войск ее императорского величества, не имея намерения к сопротивлению». Чтобы не допустить в Дризен «генерала Платена с его корпусом и Морицова и Беверинского полку из Штетина, из которых первой якобы уже в пяти милях от Дризена, а последние чрез три марша от того места, по объявлению пленного порутчика Вилке находятца», Румянцев просил разрешения Фермора послать к Дризену отряд конных гренадер, гусар и казаков с восемью пушками во главе с генералом Демиком[331].
Отряд Демику повторно подошел к Дризену и потребовал капитуляции, но был обстрелян и отошел. По воспоминаниям Гордта, к нему прибыли с просьбой о помощи курьеры из Кюстрина и Франкфурта. «Казаки прорвались в ту сторону и, по своему обыкновению, совершали тысячи жестокостей»[332]. Гордт направил 400 солдат к Франкфурту, а сам следил за действиями Румянцева. Он должен был докладывать через генерала Дона, куда пойдут русские, не повернут ли они на Силезию, оставшуюся без прусских войск.
Румянцев, недовольный действиями Демику, 2 июля послал бригадира П.Д. Еропкина занять крепость Дризен и рекомендовал пустить в обход казаков, «дабы тем умножить страх и опасность неприятелю со всех сторон быть окруженному»[333]. Пруссаки в числе 800 пехотинцев «вольного полка» и ландмилиции и 40 гусар оставили крепость Дризен и ушли к городу Фридберг.
Полковник Краснощеков и капитан Шелтинг, посланные вперед Еропкиным «для примечания на неприятельские обращении», в деревне Гамен встретили бежавших из Дризена капрала и девятнадцать рядовых «вольного Гортова полку». Указанные дезертиры показали, что отряд Гордта «в числе вольного полку четыреста пятьдесят, ландмилиции триста пятьдесят, гусар сорок, оставя крепость, ретировался к городу Фридберху». Шедший с казаками полковник Краснощеков бросился их преследовать, а Еропкин занял Дризен. Но сначала «из города Дризена посыланная от него малая партия привезла двух бургомистров, которые при отдаче городских ключей, город и всех граждан высочайшей ее императорского величества власти и оружию покорились и о вольном полку числе согласно с дезертирами, а о ландмилицах только двести сорок показали, а о прибытии сикурса, хотя давно тем обнадежены, не знают оного времени прибытия»