«Все легкие войска своими нападениями в том неприятелю хотя несколько и мешали, однако гораздо превосходной силе уступить принуждены были»[500]. Как писал в реляции от 1 августа Салтыков, «я послал наши легкие войска неприятеля более беспокоить, нежели переходу его прямо препятствовать»[501].
Русские и австрийские войска собрались у Кунерсдорфа («Лаудон успел соединиться с русскими по дороге, насыпанной через болото на скорую руку»)[502] и развернулись фронтом к Одеру, правый фланг был в Мюльберге, левый – на Жидовской горе (которая считалась ключом позиции). Фронт был перерезан оврагами, что затрудняло взаимодействие войск. Мосты у Франкфурта прикрыли редутом, в котором засели два полка кроатов: Ликанер и Вараздинер, и венгерский полк Леопольдафе.
В 12 часов легкие войска Тотлебена собрались вместе против пруссаков и встали на высоте. В 2 пополудни пруссаки стали теснить Тотлебена, тот отошел к деревне Кунерсдорф, лежащей невдалеке от левого фланга русской армии, перешел там болото и присоединился к армии. Преследовавшие его немцы остановились на высотах за болотом.
Неприятель встал в 7 верстах от русской армии у Фраунбурга и Перица, «а более никакого дела с ним не было, как одна с легким войском перестрелка»[503].
1 августа произошло сражение под Кунерсдорфом, в котором немцы потеряли 2/3 армии и всю артиллерию.
В 2.30 ночи немцы выступили, шли они в две линии с конницей впереди и вышли к реке Гюнер, но дальше здесь не продвинулись: казаки Тотлебена зажгли мост через болото перед русским правым флангом и ушли за этот самый правый фланг.
Ситуация чем-то напоминала сражение под Цорндорфом. Немцы обходили русских и выбирали, где ударить. Русские опять развернулись, переменили фронт с севера на юг. Жидовская гора, ставшая правым флангом, теперь прикрывалась Фермором и Лаудоном. Здесь собрались австрийские полки Лаудона, Бетлинга, Баден-Баден, Вальдек, Аренберга, Лихтенштейна (венг.). Гренадерские роты стали в овраге. У подошвы горы сконцентрировались кавалерия и казачьи полки. Как считали впоследствии исследователи, «в отличие от устоявшихся правил построения линейного боевого порядка главнокомандующий русской армией П.С. Салтыков создал за правым флангом своей армии очень сильный подвижный резерв, благодаря чему стал возможен маневр им вдоль фронта»[504]. Центр позиции держали Вильбуа и Румянцев, а левый – Обсервационный корпус. Салтыков «учредил сообщение между флангами своими посредством ретраншемента, который прикрывал фрунт армии на все протяжение оного»[505].
С 3 часов русские были готовы к бою и следили, как прусский король выбирает место для атаки. Создавалось впечатление, что король хочет атаковать со всех сторон и просто ищет, где ударить удобнее.
Пруссаки обошли русские позиции с востока, оставили здесь часть войск и развернули главные силы южнее русской позиции.
В 9 утра пруссаки открыли артиллерийский огонь. Русские ответили.
В 10 утра пруссаки ударили с левого фланга. Там, где стоял Обсервационный корпус. Фридрих очень точно определил, какой фланг у русских слабее. На левом фланге пруссаки прорвали две русские линии и захватили 70 орудий. Командовал русским левым флангом князь А.М. Голицын, «и если предводимые им полки, составленные из рекрутов, не выдержали сильного натиска неприятеля, то единственно потому, что Голицын был тогда ранен, принужден сдать команду другому», – писал Д. Бантыш-Каменский[506]. Салтыков перебросил на левый фланг помощь из второй линии и австрийскую пехоту и пруссаков остановил. «Король три раза водил в атаку свою пехоту, и три раза она отступала, неся страшный урон от русских батарей. Фридрих хотел пустить в ход собственную артиллерию, но увидел, что песчаная местность мешает подвезти ее вперед. Тогда он велел Зейдлицу пустить кавалерию в атаку.
– Мы будем перебиты! – ответил отважный солдат, не разделявший иллюзий своего государя.
Но Фридрих настойчиво повторил ему свое приказание, и он повиновался, став во главе одного из первых эскадронов»[507].
Наполеон не знал, видимо, всех нюансов этой атаки, он лишь констатировал: «Знаменитый Зейдлиц не вовремя произвел кавалерийскую атаку вокруг прудов: он был ранен, кавалерия его прогнана в беспорядке, и сражение было проиграно»[508].
Зейдлиц действительно ударил на не расстроенную пехоту, был отбит и сам получил тяжелое ранение картечью в руку. Как рапортовал Салтыков, «в самое сие время неприятельская кавалерия в ретраншамент пошла, которая нашею под предводительством генерал-поручика графа Румянцева и австрийскою под командою генерал-поручика барона Лаудона опровергнута и прогнана»[509]. Расстроенная артиллерийским огнем конница Зейдлица была атакована русским кирасирским и двумя венгерскими гусарскими полками. В бою против прусской конницы участвовали австрийские драгуны Лихтенштейна и Ловенштейна. Знаменитые белые гусары фон Путткамера были опрокинуты, сам Путткамер – застрелен. «К пяти часам прусская кавалерия была уже не способна сражаться, а пехота не двигалась с места, не повинуясь голосу своего короля»[510]. «Но до 9 часа победа весьма сумнительна была»[511]. Русские контратаковали с флангов и с фронта. Захваченные немцами батареи были отбиты. Русская пехота продвинулась до места, с которого утром немцы начали атаку. Здесь по приказанию короля подполковник лейб-кирасирского полка фон Бидерье с двумя эскадронами ударил на Московский и Нарвский полки, причем Нарвский полк был взят во фланг. Это была классическая атака конного резерва на расстроенную преследованием неприятельскую пехоту. Однако кирасиры были перехвачены Чугуевским казачьим полком, который ударил «в копья», и разбиты, а фон Бидерье ранен и пленен. Чугуевцы также захватили кирасирский штандарт.
Кого они били: лейб-кирасирский полк. 3-й полк Leibkurassiere. Один из четырех гвардейских кирасирских полков. Носил форму палевого цвета, приборное сукно синее[512].
Русскую армию было уже не остановить. «И когда Лаудон пустил на расстроенные ряды пруссаков свои четырнадцать свежих эскадронов, они легко опрокинули войска Фридриха и обратили их в бегство»[513]. Возможно, именно поэтому прусские генералы считали Лаудона «главным виновником в этой победе»[514]. Пруссаки побежали, конница их преследовала. Лаудон и Стоянов с левой стороны, а Тотлебен – с правой. Неприятельская армия «так скоропостижно и конфузливо ретировалась, что нашею и австрийскою конницею около 15 верст до самой ночи преследована и врозь рассеяна; одним словом, в такую робость десницею всевышнего приведен был неприятель, что 30 человеками казаков целый эскадрон кавалерии в болото вогнан и потоплен»[515].
С потоплением дело обстояло таким образом: преследуя пруссаков, Тотлебен у Бишофзее послал через болото в лес казаков, чтоб отрезать прусскую кавалерию от пехоты, а сам с гусарами и 2 эскадронами кирасир построился для удара на эту кавалерию с фронта; «неприятельская кавалерия, усмотря, что казаки заезжают с тылу, ретироваться стала, но в то ж самое время оная с обоих сторон казаками и гусарами атакована, расстроена и разбита, многие поколоты и в плен взяты, а сверх того целый неприятельский от прочих отделившийся кирасирский эскадрон двадцатью человек казаков и пятнадцатью человек гусар в болото вогнан, побит и пленен, которого стандарт в добычу взят»[516]. Во время этого ночного преследования взято 346 пленных, 3 капитана, 4 поручика, 1 корнет, захвачено 268 кирасирских и гусарских лошадей. Крайне мало!.. Ю. Ненахов считает, что «Тотлебен преследовал противника на протяжении не более 5 километров от границ поля сражения, а австрийцы, по-видимому, еще меньше (к ночи австрийская конница уже вернулась на бивуак)[517]. Однако Тотлебен засвидетельствовал храбрость и неустрашимость бригадира Краснощекова, полковников Попова, Дячкина и Луковкина. Среди гусарского командования отличились Зорич и князь Амилахвари.
А.А. Прозоровский считал, что неприятелю «золотой мост построили, не сделав для преследования его никакого от войск отделения, чего Лаудон, как сказывают, требовал с тем, чтоб прибавили к нему наших войск. Однако, невзирая на то, легкия войски посланы были, которые никакого знатного поиску не сделали»[518].
«Ротмистр Притвиц, жертвуя собой, конвоировал вместе с сорока гусарами спасавшегося бегством короля»[519]. За ними гнались казаки, но ротмистр Притвиц удачным пистолетным выстрелом сразил офицера, который командовал казаками. Его падение на несколько минут остановило казаков, и король с конвоем из гусар успел ускакать.
В сражении был смертельно ранен немецкий поэт Эвальд фон Клейст, служивший в прусской армии майором. Ядром ему оторвало руку, картечью раздробило ногу. «Солдаты отнесли Клейста в лощину и оставили до окончания битвы. Здесь его нашли казаки; раздели донага и бросили в болото. Во время битвы русские гусары, проходя мимо, услышали его стоны, вытащили полумертвого из болота, приодели, чем могли, перевязали рану, утолили его жажду, но не смогли взять с собой, а оставили близ дороги. Тут пролежал он до глубокой ночи. Новый казачий пикет совершил ад ним новые насилия… На следующий день русский офицер нашел его в ужасном положении…»