[520] 12 августа Клейст все же умер.
Всего в сражении потери немцев 7627 убитых, 4500 пленных, 29 знамен и 172 орудия. У русских потери 2614 убитыми и 10 863 ранеными, у австрийцев – 2500[521].
Как доносили русские генералы, потери прусской армии были гораздо больше. Перечислив количество пленных (4542, взятые русскими, и 252, взятые австрийцами), они заявили, что этих пленных «за ничтожность (почитать) можно противу тех, кто в Польшу и другие места разбежались»[522]. Кстати, после сражения 243 прусских артиллериста, дезертировавшие из прусской армии, записались в русскую.
Во время сражения прусские войска, которые охраняли место своей переправы, – 10 гусарских эскадронов и несколько батальонов – подошли левым берегом Одера к Франкфурту и в самые сумерки сбили русские форпосты и вошли в город. В городе пруссаки захватили в плен 6 русских офицеров и 250 солдат, ограбили раненых офицеров, свезенных в город, захватили часть австрийского обоза и в час пополуночи ретировались.
2 августа разбитая прусская армия стала переправляться обратно за Одер. Настоящего преследования не было. Лишь казаки взяли 2 офицеров и 36 рядовых да подобрали 200 раненых.
3 августа остатки прусской армии находились у Фюршенвальда. В тот же день к Салтыкову – к шапочному разбору – подошел австрийский корпус графа Гаддика.
5 августа Салтыков писал Елизавете Петровне в реляции, что Даун планировал отвести русскую армию на зимние квартиры в Силезию. Но в армии после двух побед осталось 20 тысяч войска, и она утомлена беспрестанными форсированными маршами, поэтому Салтыков запросил решения императрицы.
Разбитая прусская армия еще несколько дней стояла в 2 милях от переправившихся через Одер русских между Кюстрином и Лебусом, а 5 августа вечером стала двигаться по берлинской дороге под прикрытием своей кавалерии. Куда она пошла, Салтыков не рассмотрел «за великою пылью и темнотою»[523].
Настоящего преследования не было. После сражения у русских оставалось в строю более 20 тысяч, 15 тысяч имел Лаудон, и 12 тысяч было в подошедшем корпусе Гаддика. Сил для похода на Берлин насчитывалось достаточно. Фридрих, впав в уныние, в это время снял с себя командование. Впрочем, «по складу своего характера Фридрих был всегда склонен переходить от крайней самоуверенности к глубокому отчаянию»[524]. Однако поход на Берлин тогда не состоялся. Австрийцы были явно недовольны, что русские могут занять Берлин и практически выиграть войну. Как тогда делить добычу? 11 августа командующие – Салтыков и Даун – встретились в Губене.
А.А. Прозоровский вспоминал об этой встрече: «Прусской король с разбитою своею армиею, не останавливаясь нигде, пошел к берлинской стороне, а оттуда в Нидерлаузниц. Армия ж наша, простоя тут несколько времени и перейдя реку Одер под Франкфортом, пришла в местечко, где и прусской король с армиею стоял в самом крепком месте окруженном лесными дефилеями и болотами. Фельдмаршал Доун, стоявший с другой оного стороны, несколько подале нас, сделал было требование свое графу Петру Семеновичу Салтыкову, чтобы он его [Фридриха] атаковал. Но фельдмаршал сказал, что он, два раза побивши неприятеля, имеет и у себя раненых и убитых для чего и предлежит ему паки очередь атаковать. Он же дает с своей стороны честное слово в том, кто б из них победителем ни остался, но в обеих сих случаях обещается он еще в тот же или на другой день его атаковать»[525].
Даун предлагал или двигаться вместе в Силезию, или идти на Берлин. Салтыков считал, что поход в Силезию выгоден только австрийцам, а на Берлин без главного австрийского войска (Даун явился на свидание один, без армии) идти опасно. Пока сомневались, колебались и интриговали, Фридрих II взял себя в руки, вызвал корпус Клейста из Померании, а Берлинский арсенал восполнил его потери в артиллерии. 18 августа под Берлином у него уже 33 тысячи человек.
15 августа Салтыков просил у царицы «наставительных указов», где расположиться на зимних квартирах. 17 августа русская армия выступила к Либрозе, куда прибыла 19 августа. Тем самым он «дал Фридриху возможность соединиться с принцем Генрихом.
“Эти люди ведут себя, как пьяные”, – сказал король, узнав об этом»[526].
«Между тем принц Генрих прошел с находившимся под его командою корпусом в Саксонию, – вспоминал А.А. Прозоровский. – И граф Доун, пропустя его, за нужное нашел туда за ним следовать. Тогда от Армии нашей отправлен был с переговорами к Доуну граф Петр Александрович Румянцев о содержании которых я, будучи полковым штаб-офицером, не знавши тогда, и сказать не могу. Армия наша сделала движение к Гернштату, а оттуда к Королату, где, перейдя реку Одер и вошед в Польшу, взяли кантонир квартиры в местечке ‹…› (пропуск в тексте. – Прим. публ.). Тут же вместе с нами имел их несколько времени корпус генерала Лаудона и оттуда, наконец, пошел к соединению с своею армиею. Но марш был ему небезтруден, ибо должно было проходить Польшею близ границы Шлезской до тех мест пока пройдя все прусские владения вошел в австрийския земли»[527].
22 августа, из опасения нового наступления на Познань, Молдавскому гусарскому полку и казакам было «велено кордон от Познани к Кросену сделать для беспечности»[528].
25 августа на рассвете Тотлебен с 500 казаков и 5 эскадронами гусар напал на прусские форпосты при Валдау, в результате чего 8 прусских белых гусар погибли, а 6 попали в плен. Прусская армия поднялась по тревоге и даже открыла по отряду Тотлебена артиллерийский огонь. Тотлебен отошел, расставил форпосты и с остальными бойцами отряда отправился на левый фланг неприятельской армии, где Донского войска полковник Попов готовился атаковать прусский разъезд. Тотлебен с ходу стал отрезать тому разъезду путь отступления. Пруссаки стали отходить к болоту, куда и были вогнаны казаками. Полковник Попов взял в плен полковника графа Гордта, который, как оказалось, с 30 гусарами выезжал на рекогносцировку, в плен попали 1 гусарский поручик и 16 гусар, прочие 14 были побиты и в болоте утоплены. У казаков двое получили легкие ранения.
Сам Гордт описал свое пленение следующим образом: «Вдруг я увидел около 200 казаков, которые прогнали сначала двух часовых, стоявших перед деревней, а потом напали и на остальную часть войска. Она не оказала им никакого сопротивления и сдалась вместе со своим офицером… Тогда я увидел, что почти не имею возможности спастись. Скоро казаки рассыпались вокруг меня. Мне все-таки удалось с моим ординарцем проложить себе путь среди них, но удаляясь от дороги, я попал в болото, из которого моя лошадь не могла выйти… Они стреляли в меня несколько раз из карабинов. Я весьма неосторожно ответил им двумя пистолетными выстрелами, и тогда они решительно напали на меня. Я сошел с лошади, которая по горло увязла в болоте и не могла сделать ни шагу, и мне не оставалось ничего другого, как принять предложение сдаться в плен»[529].
В плену Гордт рассказал, что прусская армия восстановила свою артиллерию, потерпевшие полки сводятся по два и по три в один полк. «Его величество король нимало не уныл, но по-прежнему бодр, однако теперь с большею осторожностью поступать будет против победоносного вашего императорского величества войска, ибо уже достаточный опыт имел твердости оного, а австрийцев ни во что не почитает», – доносил Салтыков слова Гордта[530]. Гордт послал Фридриху записку, в которой просил его обменять, и Фридрих согласился. Но когда шел обмен пленными, Горта не обменяли. Заявили: пусть будет доволен, что его в Швецию не выдали, где его казнили бы как изменника.
Окончание кампании 1759 года
Даун звал Салтыкова в Силезию для совместного похода на Берлин, но рейд прусских гусар сорвал планы Дауна. 11 сентября Фридрих прервал сообщения Салтыкова с Дауном. Салтыков двинулся на Глогау. Немцы двигались параллельно. У обоих противников было по 24 тысячи войска. Тотлебен открыл пруссаков у Спортау и доложил, что они идут к Бейтену. Салтыков устремился к Бейтену. Русская армия ночью перешла Одер по 3 мостам и 21 сентября по берегу Одера двинулась на Глогау. Но оказалось, что в Глогау сам Фридрих, и русская армия остановилась в деревне Гросс-Остен на реке Барче и находилась там до 11 октября.
Считалось, что русские отвлекают короля, чтоб Даун ударил ему в тыл. Австрийцы продолжали настаивать, чтоб русские шли к ним на соединение. Но русские ограничивались наблюдением за пруссаками. Единственный населенный пункт, который они заняли ближе к Глогау, был Фрауштадт, куда явились казаки Луковкина. Вот только «казаки нередко прорывались в район расположения неприятеля с реквизиционными целями»[531].
3 октября Тотлебен вступил в перестрелку у деревни Речицы, а Краснощеков сплавал с 100 казаками через Одер, ударил на прусский пост, захватил стадо овец и 50 лошадей.
С другой стороны, в тылу русской армии бесчинствовали немецко-польские банды.
Русская армия отошла в окрестности города Шрима и оставалась там до середины ноября. С 20 октября начались морозы. Военные действия застопорились. Кампания закончилась. Она «принесла… России много славы, но никаких материальных выгод, и положение воюющих сторон после разных колебаний вернулось опять к прежнему…»[532].
Ведомость о численном составе действующей армии на 31