октября 1759 года:
В армии числилось 49 455 всех чинов, но если прибавить больных, раненых и здоровых, но находящихся в обозе и в дальних отлучках, получалось 87 029[533]. То есть в строю оставалось чуть больше половины армии и менее половины положенных по комплекту 105 979 человек. Рекрутов пригнали всего 7–9 тысяч, и то поздно, хотя требовали 30 тысяч. В Восточной Пруссии мобилизовали 500–600 человек, но только на нестроевые должности.
В гусарских полках числилось 2216 человек и 2163 лошади. В Чугуевском полку – 514 людей и столько же лошадей. Донских казаков оказывается тревожно мало – 1620 при 1652 лошадях[534]. Видимо, шла «пересменка». Потом в послужных списках многие казаки напишут, что побывали в Прусии по два раза.
Салтыков требовал казаков держать компактно, а не рассылать их по дивизиям. Конференция согласилась с его требованием «о преумножении донских казаков» в армии[535]. 18 ноября 1759 года вышел приказ Конференции отпустить на Дон больных и раненых, а Салтыкову определить, сколько казаков «вдобавок потребно», учитывая при этом, «сколько они с одной стороны нужны и полезны, столько ж с другой (чрезмерное из число) весьма умаляет нужное для армии пропитание»[536].
Салтыков затребовал казаков 6000 и «некоторый новый порядок завести и чтобы их ни в какие внутренние армии раскомандировки не употреблять»[537]. Для «раскомандировок», которые все равно были неизбежны, он предлагал привлечь 2000 малороссийских казаков.
Во 2-й половине 1760 года в армию явились 2000 кампанейских казаков полковника Чеснока, но в начале 1760 года казаки здесь были представлены только донцами.
Чеснок Василий, командир 2-го кампанейского полка[538].
Зимой Краснощеков держал посты у Конница и Лабизцина. Все главные заставы были связаны летучей казачьей почтой. К 1 января Краснощеков уже вовсю вел фуражировку в Померании, вывез оттуда 748 четвертей овса и 800 пудов сена. «Официально эти запасы брались не даром»[539]. Продуктов все равно не хватало. Мясом в армии не кормили даже в день Светлого праздника. Чтобы больше выкачать из Померании, Краснощекову приказали пресекать в Померании прусские фуражировки и набор рекрутов в прусскую армию.
Новинкой сезона стали нападения на тыловые учреждения и населенные пункты немцев и поляков, одетых казаками.
Казаков стали усиливать, решили придать им полковую артиллерию. Сначала находили для них трофейные прусские орудия, но в январе 1760 года гусарским и казачьим полкам были выделены 6 8-фунтовых единорогов.
В середине января русские разъезды стали выдвигаться от Кольберга до Глогау. 16 января полковник Луковкин с тремя полками подступил к Фрауенштадту и Лиссе. 19-го он совершил налет на Миличе, где разбил команду Герсдорфского гусарского полка, захватил в плен 20 человек и сам потерял 1 казака. Другой отряд, состоящий из 50 казаков и 50 гусар, налетел 23 января на Ландсберг, выбил из города 2 роты милиции, взял 2622 талера контрибуции и 45 лошадей и отошел к Бернштадту.
Кого они били: Герсдорфский гусарский полк. 8-й гусарский (красные гусары). Создан в 1743 г. Шефами полка были: с ноября 1743 г. – Сигизмунд фон Халлаш, с сентября 1747 г. – Александр фон Зейдлиц, с апреля 1759 г. – Отто фон Герсдорф. Полк был расформирован после Семилетней войны.
Униформа: мирлитон, темно-красный доломан, ментик и sharawaden, белые шнуры и пуговицы, красный кушак с белыми вставками, красный чепрак с красными «волчьими зубами», окантованными белой выпушкой. Ремень патронной сумки носился через левое плечо.
Унтер-офицеры: серебряный кант на обшлагах, красная кокарда на мирлитоне.
Офицеры: серебряный галун, в том числе двойной галун по краям шнуров на груди доломана и ментика. Ташка красная с серебряным вензелем «FR» и серебряным галуном по краю.
Трубачи: серебряная окантовка «крыла» мирлитона, бело-красный плюмаж и шнуры, белый галун с двумя красными линиями на «крыльцах».
Боевая история полка в Семилетнюю войну: Колин, 18 июня 1757 г.; Бреславль, 22 ноября 1757 г.; Росбах, 5 ноября 1757 г.; Лейтен, 5 декабря 1757 г.; Максен, 20 ноября 1759 г.
На правом фланге Подгоричанин с Молдавским гусарским полком занял Столпе, а князь Шаликов – Кеслин «для содержания разъездов к Кольбергу и Штаргарту».
8 февраля Салтыков отбыл в Санкт-Петербург, прибыл туда 19 февраля, был принят императрицей и вернулся в Мариенвердер только 31 мая. Все это время его замещал Фермор. С ноября 1759 до февраля 1760 года Фридрих делал новые попытки примириться с Петербургом, но получил отказ. Он боялся продолжения войны: «Я дрожу, когда вижу приближение кампании», – писал он брату[540].
Кампания 1760 года
Сразу после отъезда Салтыкова, 9 февраля, пришли известия об усилении пруссаков в Померании. Тотлебен сразу же выдвинулся вперед от левого берега Вислы, разделив свои силы на две группы. Связь между ними поддерживал полк Петра Попова в Накеле. Сам Тотлебен стоял в Бромберге.
Итак, командир полка Петр Попов… Мы вычислили его по его детям в «корягинском сборнике».
Разведка съездила под стены Кольберга и установила, что защищают город всего 3 батальона пехоты. Но экспедицию на город без командующего никто организовывать не стал. Ограничивались более мелкими, локальными мероприятиями.
11 февраля майор Декович с командой казаков налетел на город Шведт, стоящий на берегу Одера, захватил там принца Виртембергского, принцессу Маргариту, зятя маркграфа Фридриха и шведского майора Шварца. Владетельных особ Декович оставил в городе, а шведского майора отправил с казаками в тыл. Интересно, что этот шведский майор в таком обществе делал? С города же Декович содрал 20 тысяч талеров контрибуции.
На обратной дороге из Малого Кенигсберга Декович был перехвачен погоней и «принужден был с командою своею сквозь неприятельскую конницу и пехоту прорубаться». По сводкам, погибли есаул Митрофанов и 17 казаков, собранную контрибуцию у Дековича отобрали, под ним самим убили 2 лошади, да казаки 53 лошади потеряли[541].
Митрофанов Лев, родился около 1722 г. в ст. Павловской (г. Черкасск), в службе с 1745 по 1775 г., участвовал в походах до Кубани, до Риги, охранял границу на Кагальнике, в Пруссии провел в плену 2 года[542]. Оказывается, Митрофанова не убили, а взяли в плен.
Конвой при шведском майоре Шварце тоже перехватили и увезли в Штеттин. Выпущенный из плена казак Качалинов поведал, что 2 казака из конвоя «уже взяты под неволю в солдаты»[543].
Пруссаки попытались бороться за территорию. Штутергейм, наблюдавший за шведами, сманеврировал, оставил на месте 6 батальонов, а сам с остальными 6-ю, с кирасирами, драгунами и гусарами подошел к Штеттину и стал возводить полевые укрепления. Майор Подельвис выдвинулся еще дальше и занял Новый Штеттин отрядом в 2000 конницы при 8 орудиях.
Тотлебен нацелился на Новый Штеттин. Казаки распустили слухи, что сам Тотлебен с 20 тысячами будет наступать с фронта; полковник Подгоричанин с Молдавским гусарским полком пойдет к Руммельсбургу, там соединится с Прерадовичем, командующим Славяносербскими эскадронами, и с казачьими полками Перфильева и Попова, эти силы будут наступать с правого фланга; бригадир Серебряков с казаками будет обходить слева.
Пруссаки не ждали и сами перешли в наступление из Нового Штеттина, решили бить русскую конницу по частям. 18 марта Подельвис повел свою кавалерию на Руммельсбург и атаковал Подгоричанина. Из деревни Грюненвальде эскадрон прусских гусар выбил команду Молдавского гусарского полка. Полковой комиссар, 1 капрал и 4 гусара были убиты, ускакали секунд-майор Секи, 1 корнет, 1 вахмистр, 1 квартирмейстер, 3 гусара и 5 казаков. На помощь Подгоричанину бросились подполковник Цветинович со своей командой и сам Тотлебен. Подельвис ушел в Кольберг и там укрылся.
Разведка сообщала, что принц Генрих с 20-тысячным войском готовится идти в поход на Польшу, сам король набрал в Бранденбурге новую армию, в которой учредил 4 легких драгунских полка, отличавшихся от старых драгунских полков зелеными мундирами с разного цвета обшлагами – красными, белыми и т. д.
Русские передовые посты теперь стояли в полумиле от Кольберга, в трех милях от Штутгарта и Штеттина. К силезской границе отправили бригадира Серебрякова с полками самого Серебрякова, Дячкина, Туроверова и Луковкина 2-го.
Казаков не хватало. 19 марта, согласно рапорту, «за разбором находящихся при нашей армии донских казаков и за отпуском не способных к службе в их домы осталось теперь при армии здоровых налицо почти пять тысяч человек». До комплекта недоставало 306 человек[544]. Были наряжены 2 тысячи малороссиян «для внутренних при армии расходов»[545]. Той же весной была попытка ввести у казаков отличительные знаки. 27 апреля вышло распоряжение о казаках – «и каждый оных полк отличать особливыми шапками»[546]. 27 марта русские построили мост на Висле у Мариенвердера.
Тотлебен стал проситься в отставку. Каковы были на то причины, какие плелись вокруг интриги, нас пока не волнует. Важно, что, отчитываясь, он писал, что стоял в Померании два месяца и «ни одного казака не потерял»[547]