7.
Эдуардо молча оглаживал свою макушку, и каждый раз, когда его рука в нежной задумчивости прохаживалась по бритой голове, желтым, белым и зеленым лучами на мизинце его загорался большой оправленный в платину алмаз. Или изумруд — Сережка не очень в этом разбирался.
— Значит, в машине тогда оба насмерть разбились? — в который уже раз переспросил Мигель, пожевывая свои фисташки.
— Оба, — кивнул Сергей, — дружок мой — Лимонад, когда у них бумажники вынимал, они уже мертвые были.
— А если все же живые? Может им надо было помощь оказать? Они бы и не умерли тогда? Вы же не хотели их убивать? — продолжал расспрашивать Мигель.
— Да мне об этом и следователь о том же целый месяц в тюрьме по голове долбил, — придавая интонациям максимум развязности, ответил Сергей.
— Ну и как же ты выкрутился? — прервал наконец свое молчание Эдуардо.
— Муж старшей сестры моей меня вытащил — он человек со связями, да с деньгами, а милиция в России за деньги — все что хочешь сделает.
— Да, мы тут наслышаны про ваши порядки, — усмехнулся Мигель.
Эдуардо прекратил оглаживать и без того полированную поверхность своего черепа и сказал, повернувшись к Янеку, — поди пока на бильярде поиграй пол-часика, хорошо?
И когда слегка обиженный Янек удалился, Эдуардо вдруг крепко схватил Сергея за шею, и притянув его голову вплотную к своей, почти прошептал, -
— А не струсишь такое дельце еще разок повторить? Только на более высоком уровне? Без вашей детской любительщины?
У Сергея дрожь пошла по всему телу, и мгновенно — до пота ему стало жарко.
— Ну? — Эдуардо глядел ему прямо в зрачки, прямо в мозг его.
— А когда? — совершенно, как ему показалось нелепо, переспросил Сергей.
Эдуардо ослабил хватку, и потом совсем отпустил его.
— А может и никогда. Это мы просто так, парень, на всякий случай тебя спросили, — сказал он почти миролюбиво.
Помолчали.
Мигель приказал принести еще по выпивке.
Выпили, поговорили о каких то пустяках. О машинах, о девчонках…
Робко вернулся Янек.
Потом Мигель с Эдуардо засобирались и уходя, сказали, что у них дела.
Рассказывать Янеку про окончание разговора с испанцами, Сергей не стал. Про себя он решил, что это тоже своего рода проверка. Что Янек и без того как то тесно связан с Мигелем и Эдуардо…
Испанцы проявились через пару недель. Достали Сережу по его мобильному. Он даже не удивился — а давал ли им номер?
Звонил Мигель, он спросил, может ли Сергей прилететь через три дня в Барселону.
У Сергея греческий паспорт.
Теперь понятно, почему Янеку ничего не предлагают. Янек нелегал, ему через границу — никак, а Сергей — свободный человек.
— Прилетай, есть дело. Все расходы за наш счет.
И отрываясь от бетонки Гатвика, сидя в кресле «боинга» Бритиш Эйрвэйз, Сережа думал, — а что! Испанию погляжу. А если дело покажется слишком — всегда можно смыться.
Но он понимал, что обманывает себя, отчетливо сознавая, что он уже необратимо и самым тесным образом повязал свою судьбу с испанцами.
А в аэропорту его встретила… Вот уж никогда бы не подумал — Наташка Гринько!
Сама за рулем Мигелевского чернильно-фиолетового «сеата».
— Ребята мне его почти насовсем отдали, — сказала Наташка, выруливая с подземной парковки, тормознув перед автоматическим шлагбаумом, и не вылезая из машины, через опущенное стекло, суя в щель магнитную карту, — а себе Мигель новую «альфа-ромео» купил.
— Да-а-а!
— Ага!
Сергей с любопытством оглядывал проносившиеся за окном окрестности.
Вместо привычных зеленых английских лужаек — коричневая голая земля, слегка прикрытая местами какой-то совсем не похожей на траву жухлой растительностью. И обилие цветущих деревьев. Так странно — в Англии цветы в палисадниках подле домов, а здесь — цветы из за высоких белых заборов по макушкам деревьев торчат…. Белые, розовые, фиолетовые.
Да!
И это обилие высоких белых стен вокруг особнячков, из-за которых ничего не видать — как там они у себя живут? Прям как наши «новые русские» в Новочеркесске, или чечены богатые — что отгораживаются от лишних глаз. Только у нас заборы не такие ослепительно белые.
— Я тебя сейчас на хату одну отвезу — ее Эдуардо снимает, тебе там понравится.
— А зачем звали, не знаешь? — и Сергей тут же понял, что напрасно спросил об этом.
— Они тебе сами скажут, я не в курсе.
И замолчали.
А Гринько — ничего себе. Нормально в Европу вписалась. Модное легкое платье, косыночка стильная, очки, косметика. Все тип-топ. И за рулем так классно, правит даже не без лихости.
«Хата» Сергея слегка разочаровала. Это была совсем не вилла, не гассиенда с бассейном и не Каса дель Калабуз из кино про богатого испанского бандита, которое Сергей смотрел две недели тому назад по каналу Би-Би-Си — 3…
Хатой оказалась комнатка, которую жилой можно было назвать только с очень большой натяжкой. В комнатку эту надо было проходить через какую то гаражную мастерскую, а окна каморки выходили в чей-то совершенно русско-советский огород внутри небольшого захламленного разным автомобильным барахлом двора.
— Тут тебе спокойно будет, и вон даже телевизор и холодильник, а в нем и пиво есть! — по хозяйски хлопая дверцей старой белой развалюхи, тараторила Гринько.
— А когда к Мигелю с Эдуардо поедем? — спросил Сергей
— Они сами к тебе приедут.
— Когда?
— Сегодня, так что лежи пока — отдыхай, телик смотри, пиво в холодильнике.
И ухала.
Тоже мне — развлечение — телик ихний на испанском… Вот удовольствие!
Однако, пощелкав каналами, нашел «Евроспорт», по которому шел футбол. В холодильнике и в самом деле — была упаковка баночного пива. Вроде как местного или португальского. Лег на диван. Стал смотреть, как Реал выигрывает у Порту, и задремал.
А разбудила его снова Наташка.
— Хорош ночевать, всю жизнь молодую проспишь!
Серега недоуменно тер глаза,
— А где Мигель с Эдупрдо?
— У них планы поменялись, мы с тобой на машине едем назад в Лондон, а ребята послезавтра нас там с тобой догонят.
Сергей был в полном недоумении — стоило ему тратиться на самолет, чтобы через всю Европу сутки трястись назад в автомобиле и снова вернуться к Янеку в Пэйлстон-Вале?
— Вот твои деньги за билет на самолет, и твои заработанные, — Наташка протянула ему конверт.
— Ого, три тысячи долларов, а за что?
— За беспокойство и за то что со мной прокатишься до Лондона, вроде охраны.
Гринько похвасталась новеньким паспортом и водительскими правами.
Хуана Гонзалес — е — мае!
Мигель сделал дубль того паспорта своей сестрицы, по которому Наташка выезжала с острова на континент. Взамен, якобы утерянного. Тот теперь надо еще Хуаните назад передать — он ей самой еще понадобится.
— И че, не боишься?
— Не-а! Паспорт настоящий. Мигель официально в Мадриде выправлял. И вообще он нужен только чтобы на пароме из Кале границу переехать. А испанцам — им здесь все равно.
8.
Тот гэбист, которого Марина условно про себя наградила прозвищем Кефиров, был тут как тут. Едва лорд Джадд с Генри улетели из Владикавказа в Москву, Кефиров навестил ее в Новочеркесске. Собственной персоной.
Марина как раз свою стройку века инспектировала, свой великий долгострой по улице Садовой.
Бригаду строителей, словно переходящее почетное знамя, по знакомству передал ей один из старых Володиных приятелей. Украинцы с Донбасса. Они в этих краях уже не один коттедж построили — и цыганскому барону Васе, который на наркотиках здорово поднялся — ему аж четырехэтажный дом, и даже с самым настоящим лифтом — забацали, и двоюродному брату Руслана, ему только на отделку первого этажа с Московского аж метростроя — три трейлера мрамора и черного габбро пошло…
Теперь эти украинцы ей — Маринке достались.
Хорошие ребята. Работать умеют. В бригаде четверо с дипломами инженеров.
Она им из Ростова еще и архитектора привезла, чтобы попробовал выкроить что то из уже навороченного, да с учетом ее новых английских представлений об уюте.
Они с бригадиром и архитектором Светланой Михайловной как раз на втором этаже стояли и обсуждали, где и как светильники ставить, где электропроводку протаскивать, как снизу машина какая то загудела.
— Там хозяйку спрашивают, — крикнул ей один из работяг.
Спустилась вниз. Возле ее «мерседеса» — «волга» стоит с ростовскими номерами. А рядом — Кефиров, явился — не запылился.
— А вы хороший домик себе тут задумали.
— А вы старый тот, который тогда обыскивали, не забыли?
— Не забыл…
Маринка не глупая, сразу все поняла. Вербовать приехал.
Поэтому, когда присели в саду за тем столиком, где рабочие обычно обедали и пили чай, сразу взяла правильный тон, -
— Ну, майор, или как вас там, на каком компромате или слабости моей вербовать будете?
Кефиров не выдал смущения, но задуманный темп разговора явно потерял.
— Во первых, я подполковник, но подполковник запаса… — Кефиров пожевал губы, собираясь с мыслями, а во вторых, уважаемая Марина Викторовна, вы как то напрасно так резко и агрессивно встречаете мои попытки наладить с вами взаимовыгодную дружбу.
— А-а-а, это я дура облажалась. Не поняла сразу, что вы дружить ко мне приехали. Первый раз, я помню, такие знаки дружбы выказывали, что весь сад перекопали.
— А насчет сада — огорода, это как в анекдоте про старого еврея и КГБ… Помните? — Кефиров совладал с собой — профессионал все-таки.
— Что за анекдот? — отдала инициативу Марина
— А такой анекдот, что понадобилось старому еврею дрова напилить-наколоть, так он позвонил в КГБ и нашептал — а у Рабиновича в дровишках золотишко, валюта и запрещенная литература… Ну, приехали, напилили — накололи, ничего не нашли и уехали…
— А-а-а, поняла теперь, так это вы в прошлый раз тогда мне так огород вспахали и намекаете на то, что по моему же ложному самодоносу?