Добрый бросился за ним в погоню, нагнал его и убил.
На другой день получил он от бая косяк лошадей и увел его в свой аул.
Прошел год, и Добрый повстречался с Злым.
Добрый теперь был богач, а Злой — нищий. Старый, рваный халат покрывал его голое тело, а из малахая торчали клочья грязной ваты.
— Я виноват перед тобой, — сказал Злой. — Я похитил твою лошадь, но добра она мне не принесла. А ты и без лошади разбогател. Почему пришло тебе такое счастье?
Добрый рассказал ему, как он попал в лачужку, как подслушал разговор зверей и какую извлек для себя пользу из услышанного.
Злой попрощался и поспешил в лес. Нашел он лачужку, про которую говорил Добрый. Увидел в казане пареное мясо, наелся доотвала, запил сурпой и залез на крышу отдохнуть.
Вскоре пришли в лачужку волк и лиса.
Посмотрела лисица в казан и закричала:
— Ой-ой, кто-то съел наш обед!
Стали они искать обжору и нашли его на крыше.
Тут Злому и смерть пришла.
Хатымтай и его скакун
Кто не знает Хатымтая! Кто не поет песен о его коне! Слава о них вместе с ветром носится по степи. А как родилась слава о Хатымтае и его коне, знают далеко не все.
Вот как это было.
Однажды на соседний аул напали враги. Хатымтай с жигитами бросился защищать соседей. Второпях он не нашел своего коня и оседлал трехлетнего скакуна.
Мчался Хатымтай и думал:
«Напрасно я поторопился! Пропадешь на молодом коне».
Но скакун мчался впереди всех. Скоро жигиты нагнали врагов, и начался бой. Врагов было много, к ним еще подоспела помощь, и Хатымтай с товарищами попал в плен.
Ночью, когда Хатымтай лежал связанный по рукам и ногам, он услышал, как заржал его конь. Пленник свистнул. Конь примчался к нему и ткнул мордой, словно говоря: «Вставай, садись!»
Но связанный Хатымтай только перевернулся со спины на бок. Тогда конь лег на землю и снова тихо заржал:
— Садись, помчимся домой!
Но Хатымтай, хватаясь зубами за стремя, ронял слезы от бессилья.
Караульный услышал возню и поднял тревогу. Тогда конь подхватил связанного Хатымтая и помчался в степь. Враги бросились в погоню за беглецами, но не смогли их нагнать. Через реки, овраги и горы конь пронес в зубах свою драгоценную ношу. Весь аул заплакал от радости, когда увидел спасенного Хатымтая.
В тот же вечер старый жирши[39] сложил песню о коне Хатымтая и пропел ее. Снова плакали все: дети, старики и сам Хатымтай.
Слава о коне полетела по степи из юрты в юрту. Нашлись люди, которые захотели приобрести необыкновенного коня.
— Разве конь не лучше бестолкового человека, думающего, что можно продать друга? — отвечал покупателям Хатымтай.
Один молодой бай предложил за коня косяк кобылиц, отару овец, три юрты с добром и двух сестер-красавиц.
Но Хатымтай, верный своему коню, только улыбнулся и отрицательно покачал головой.
Молодой бай потерял сон и ходил всю ночь около аула, думая, как бы похитить знаменитого скакуна. Но Хатымтай и его друзья зорко стерегли коня.
Тогда пошел молодой бай к хану и рассказал ему про коня Хатымтая. Хан послал гонца и велел купить коня.
— Он мне дороже жизни! — ответил Хатымтай. — Я не продам его даже хану.
Но разве у хана есть сердце?
— Достать мне коня или голову ослушника Хатымтая! — приказал своим визирям разгневанный хан.
Хитрые визири понимали, что казнь Хатымтая или насильственный угон его коня может вызвать большой ропот народа. Но они знали также, что за неисполнение ханского приказа придется положить свою голову под меч.
Визири нашли искусного вора, который взялся достать коня или голову Хатымтая.
С улыбкой на лице вор вошел в юрту Хатымтая. Хозяин увидел улыбающегося гостя и не вспомнил народную мудрость: «Сохрани юрту от беды и оговора, сохрани от человека, входящего с улыбкой и уходящего с ворчанием».
Хатымтай помнил другое, что «голодный путник уносит благополучие стада». Он строго соблюдал священные законы гостеприимства.
Свежим мясом кормил хозяин гостя, поил кумысом, предупреждал каждое его желание.
Вор в благодарность решил не убивать хозяина, а только похитить коня. Кушая конское мясо, гость приговаривал:
— Вкусное мясо! Хорошие казы!
— Прости меня, дорогой! — сказал Хатымтай. — Мой косяк пасется далеко, и я не мог зарезать жирного коня. А любимый скакун, которого ты ешь, имел много жил.
Вор был так тронут неслыханным гостеприимством Хатымтая, что не смог уснуть ночью.
«Разве можно убить этого человека? — думал он. — Но и вернуться с пустыми руками к хану нельзя».
Заснул вор и увидел во сне хана, рубившего ему голову. Заплакал он от страха. Хатымтай услышал плач, проснулся и стал спрашивать гостя:
— Отчего ты плачешь, дружок? Какое у тебя горе на душе?
Ответил вор:
— Я обещал ханским визирям привести твоего любимого коня или доставить твою голову. Но скакуна ты зарезал для моего угощения, а убить тебя я не могу.
Выслушал Хатымтай гостя и сказал:
— Стоит ли мучиться из-за таких пустяков? Вот кинжал и моя голова. Отруби ее и отнеси хану.
Но вор плакал и твердил:
— Ой, не могу! Никак не могу!
В это время проснулась жена Хатымтая. Узнала она, в чем дело, и посоветовала мужу:
— Лучше сам иди вместе с гостем, и пусть хан тебя казнит.
Вор и Хатымтай вместе поехали к хану. Люди, узнававшие в пути, зачем Хатымтай едет в ханский дворец, седлали коней и ехали вслед.
Хан увидел, как крепко народ любит Хатымтая, и понял, что казнить его нельзя.
Тогда хан сам вышел из юрты и обнял Хатымтая.
С тех пор еще громче запели в степи песню о славном скакуне и его хозяине Хатымтае.
Мудрый Аяз
Давным-давно это было. Жил на земле хан. Звали его Маден.
Хан Маден имел сорок визирей. Однажды он призвал их к себе и сказал:
— Вы отмечены печатью мудрости и осчастливлены высоким положением при моем дворе. Мне угодно дать вам испытание. Найдите самого ничтожного человека из всех живущих на свете, самую никудышную птицу на земле и самую никчемную траву в степи. Даю вам одиннадцать месяцев срока. Если в течение этого времени не исполните моих приказаний — жестокое наказание постигнет вас. Так говорю я, хан Маден!
Коли хан приказал — ничего не поделаешь. И визири, посоветовавшись между собой, отправились искать самого ничтожного человека, самую никудышную птицу, самую никчемную траву.
Долго искали визири. Много испытали они бед и лишений, пока нашли то, за чем послал их хан.
«Самая никчемная трава шенгель: скот отказывается есть ее колючки; когда идешь мимо, она цепляется за одежду и рвет ее. Наверное, это и есть самая никчемная трава в степи», — решили визири и, набрав ее целый вьюк, отправились дальше.
Ехали они, ехали, вдруг смотрят — сидит в кустарнике фазан, небольшая невзрачная птица.
«Это и есть, наверное, самая никудышная птица», — подумали визири.
Они изловили фазана и поехали дальше.
На склоне горы встретили они человека, одетого в лохмотья. Он пас не более десятка овец. Визири стали внимательно разглядывать его: не это ли самый ничтожный человек из всех людей, живущих на земле? Пока визири рассматривали его, человек сам обратился к ним:
— О высокочтимые, что вас так удивляет во мне?
Визири рассказали ему о поручении хана.
— Нам осталось найти самого ничтожного человека, и мы смогли бы тогда смело вернуться домой, — сказали они. — Но мы потеряли надежду найти ничтожного человека, и поэтому душа каждого из нас полна страха. Твой жалкий вид поразил нас, и вот мы стоим и глядим на тебя: не ты ли и есть самый ничтожный человек?
Оборванец ответил:
— Ну что же? Меня зовут Жаман[40]. Должно быть, это я и есть. Ведите меня к хану, и ваше дело будет сделано.
Визири согласились с Жаманом и повезли его во дворец. По дороге Жаман посоветовал визирям выбросить фазана и шенгель-траву, а вместо них взять кара-кога и сороку. Визири потребовали объяснения, но Жаман заявил, что ответит лишь самому хану, и визири сделали, как он советовал.
Когда визири предстали перед ханом, он, посмотрев на Жамана, сказал:
— Человек, которого вы привели, действительно похож на ничтожного. Ничтожнее его уже, наверное, нет никого на свете! Отведите его пока на кухню, пусть повар накормит его похлебкой с хлебом. Завтра я буду с ним говорить.
Увели Жамана на кухню.
— А что касается никчемной травы и никудышной птицы, — продолжал гневно хан, — то вижу я, что вы их отыскать не смогли. Ведь издавна считается никудышной птицей фазан, никчемной травой — шенгель. Незачем было ездить так далеко: кара-кога заполняет все берега моих озер, а сороки живут в любом из моих лесов. И хотя вы это отлично знали, вы все же притащили их сюда!
Визири ответили:
— Хан! Ты прав. Мы действительно взяли сначала шенгель и фазана, по по дороге Жаман сказал нам, что самая никудышная птица — сорока и самая никчемная трава — кара-кога, и посоветовал нам взять именно их.
Задумался хан.
— Э-э! Что-то есть на уме у Жамана. Приведите-ка его сюда.
Жамана привели к хану. Хан посмотрел на Жамана и спросил:
— Откуда тебе известно, что кара-кога самая никчемная трава, а сорока никудышная птица?
Жаман ответил:
— Великий хан! Я стал ничтожным не в старости, а еще смолоду: всю жизнь я работал у чужих людей. Когда я приносил в зимовье шенгель и топил ею очаг, то жар держался в печи до утра, как будто я топил саксаулом. Тогда я понял, что хотя шенгель рвет одежду и скот не ест ее, но все же шенгель полезна человеку. А кара-кога? Когда я бросал ее в огонь, она не горела; когда я пытался раздуть пламя, зола поднималась кверху, а пламя потухало. Тогда я подумал: «Может быть, скот будет есть ее?» Но скот не ел этой травы, отходя от нее прочь. Вот почему я решил, что кара-кога и есть самая никчемная трава.