Доктор Климмер писал, что главным источником инфекции являются выделения больного животного и зараженные этими выделениями корм, солома и вода. Зараженной может быть и пыль, поскольку мокрота от кашля и чихания больных животных высыхает, потом растирается в пыль, которая может заразить здоровых животных. К примеру, возбудитель оспы овец в пыли переносится на 20–25 шагов и даже дальше по направлению ветра[201]. Другие источники инфекции — зараженные выделениями покрывала, сбруя, предметы уборки, а при сапе лошадей и ящуре также ведра, водопойные корыта и кормушки. «Следует также указать на обувь, платье и руки ухаживающих», — подчеркнул немецкий профессор, говоря о источниках заражения скота[202].
Отсюда он вывел рекомендацию, чтобы за здоровыми и больными животными ухаживали разные лица, которые не должны общаться между собой, или, во всяком случае, лица, ухаживающие за больными животными не должны входить в помещение для здорового скота или подходить к здоровым животным[203]. Для дезинфекции следует собрать весь подстилочный материал, навоз, грязь, остатки корма, оставшиеся после больных животных, все это нужно сжечь, или закопать, или облить густым известковым молоком. Помещения для скота и весь инвентарь обрабатываются креозотовой водой или раствором карболовой кислоты.
В справочнике были приложены обзоры по различным инфекционным заболеваниям скота, написанные разными учеными. Из них можно узнать немало интересных деталей. Заражение сибирской язвой происходит через корм, выросший на сибиреязвенных скотомогильниках. От сибирской язвы овцы умирают практически моментально, лошади и крупнорогатый скот через 2–3 дня после заражения[204]. Заражение ящуром происходит через зараженный выделениями корм, поскольку высохшие выделения сохраняют вирулентность в течение 100 дней[205]. Смертность от ящура около 50 % в течение 2–3 суток после заражения. Ящур может передаваться людям через сырое молоко, при контакте и воздушно-капельным путем. Карбункул передается через раневую инфекцию или через зараженный корм, смертность от него высокая и быстрая, через 12–48 часов. Особенность карбункула в том, что заболевшие животные размножают в себе возбудитель и выделяют его вместе с калом[206]. Повалка или повальное воспаление легких крупнорогатого скота передается воздушно-капельным путем и влечет за собой смерть животных в течение примерно трех недель. При повалке убой больных животных считался обязательным[207]. Оспа овец передается воздушно-капельным путем, возбудитель живет в овчарнях до полугода, в шерсти животных и на пастбищах в течение двух месяцев[208]. Сап лошадей передается через зараженный корм и воду, обычно смерть наступает через 1–3 месяца, бывают и острые формы болезни со смертью в течение недели. Встречается хроническая форма сапа, когда лошадь болеет без заметных признаков в течение многих лет. Сап опасен и для людей[209]. Наконец, туберкулез. Опасный и устойчивый возбудитель, хорошо переносящий высушивание, сохраняющий вирулентность в воде и почве в течение года, и под снегом в течение нескольких месяцев. От зараженного скота туберкулез передается людям, в основном через молоко и молочные продукты (кефир, сыр). Доктор Климмер писал, что в Германии около 20 % детей или 4 млн человек в возрасте до 15 лет подвержены туберкулезу, из них 25 % или около 1 млн человек заражается туберкулезом[210].
Как видим, опасность от заразных болезней сельскохозяйственных животных была весьма высока, а заражение ими весьма легким. Достаточно было постоянно смешивать больной скот со здоровым, кормить и выпасать здоровый скот после больного, чтобы вызвать эпизоотию. Проф. Климмер указывает на одежду как на средство переноса возбудителя, из чего следует, что халат пастуха мог использоваться в качестве средства заражения скота. Это могло происходить как в силу небрежности в уходе за скотом, так и в силу умысла, причем в каждом конкретном случае было очень трудно выявить умышленные действия. Эпизоотия, особенно многолетняя, уничтожала колхозные стада куда эффективнее скотозаготовок и убоя и в этом смысле была наиболее простым в исполнении, наиболее скрытным и одновременно эффективным средством уничтожения колхозного животноводства.
Сколько именно скота пало жертвой этой своего рода бактериологической войны — сказать пока трудно. Возможно, где-то в документах остались какие-то более определенные данные. Однако вполне очевидно, что эпизоотия, с которой стали очень активно бороться в Казахстане в 1931–1932 годах, внесла очень существенный вклад в крушение животноводства.
Глава седьмая. Секретная операция
В истории любого голода важно установить, почему голод прекратился и какие меры для этого были приняты. Обычно говорят о том, что ЦК ВКП(б) 17 сентября 1932 года разрешило кочевым и полукочевым хозяйствам иметь скот, приказало также раздать скот из совхозов, колхозных товарных ферм, а также распорядилось специально закупить скот для раздачи за пределами Казахстана, в том числе и за границей. Колхозники в 1933 году получили 590,2 тысячи голов скота, в том числе 57,2 тысячи лошадей и 130,6 тысячи коров[211]. Ряд районов КАССР освободили от заготовок скота и мяса. Также выдавалась продовольственная помощь и проводилось устройство возвращавшихся откочевщиков в колхозы и совхозы или в другие отрасли промышленности на работу и постоянное место жительства. Все это были весьма существенные и важные меры по ликвидации последствий острого хозяйственного кризиса, однако, как мне представляется сейчас, они вовсе не исчерпывали арсенал средств, к которым прибегло новое руководство Казкрайкома ВКП(б) во главе с тов. Мирзояном. Было кое-что еще, о чем открыто не говорилось.
Для начала оценим продовольственные ресурсы, которые были в распоряжении КАССР в момент хозяйственного кризиса. Теперь у нас есть достаточно данных, чтобы составить хлебофуражный баланс республики на соответствующие годы и посмотреть, хватало ли Казахстану зерна, чтобы прокормиться, или нет. Необходимость этих подсчетов связана с тем, что казахские «голодоморщики» в целом стараются создать впечатление, сугубо эмоциональное, что в 1932–1933 году в Казахстане будто бы не было продовольствия совсем и люди умирали повсеместно. Эти эмоции взаимосвязаны с теми цифрами, которые называются в том или ином варианте мифа о «казгеноциде», и чем выше цифры умерших от голода, тем сильнее плещутся эмоции. Впрочем, надо отметить, что современным пропагандистам мифа о «казгеноциде» в создании эмоциональных, душещипательных картин далеко до такого мастера пера, как Валерий Михайлов.
Оценивать состояние экономики КАССР с опорой на эмоции — дело однозначно негодное. Цифры надежнее. Несмотря на то, что у нас нет под рукой готового хлебофуражного баланса Казакской АССР за годы хозяйственного кризиса, то его можно рассчитать самим, пользуясь извлеченными из документов и публикаций данными. Такой расчетный баланс, конечно, не претендует на абсолютную точность, но зато он позволит, даже при известных погрешностях, сопоставить объем производства хлеба и его потребления и таким образом ответить на вопрос, имел ли Казахстан достаточно хлеба. Ответ на этот вопрос сразу внесет много ясности в вопрос о голоде, его характере и зачинщиках.
Методика расчета хлебофуражного баланса весьма проста. Во-первых, оценка производства по размеру запашки и средней урожайности. Во-вторых, оценка потребления по количеству населения и скота, потреблявшего зернофуражные корма, а также зерна, потребного для посева.
Расчеты мы приведем в нескольких таблицах. Сначала приходная часть хлебофуражного баланса, то есть оценка размера полученного урожая:
204 Казакстан к IX съезду Советов (1931–1934). Материалы к отчету правительства Казакской АССР IX краевому съезду Советов. Алма-Ата: Казакстанское краевое издательство, 1935, с. 71.
205 Казакстан к IX съезду Советов (1931–1934). Материалы к отчету правительства Казакской АССР IX краевому съезду Советов. Алма-Ата: Казакстанское краевое издательство, 1935, с. 62.
Теперь расходная часть хлебофуражного баланса, в которой делается оценка потребления хлеба. В нем приняты следующие коэффициенты: продовольствие населения — 1,63 центнера в год на душу, прокорм лошадей — 4 пуда (0,65 центнера) в год на голову, посевной фонд — 1,95 центнера на гектар по среднесоюзной норме и 0,65 центнера на гектар по норме КАССР 1928 года[212]. Итого получается (см. таблицу ниже):
Справочник «Социалистическое строительство Казакской АССР», бесспорно, интересное произведение советской статистики. Его материал сложился сугубо случайным образом, без какой-либо заметной системы, очевидно, из того, что попадало под руку. Характерной чертой этого справочника было то, что в нем старались затушевать хозяйственный кризис 1931–1933 годов, и статистических материалов об этом периоде там не найти. Зато, поскольку требовалось справочник чем-то набить, в него были вставлены таблицы, попавшие туда явно случайно, но представляющие собой весьма ценный материал. Среди них — статистика железнодорожных перевозок в Казахстане, в общем и по областям, с выделением хлебных и мясных грузов, распределенных по категориям «получение» и «отправление». То есть у нас есть совершенно точные данные, сколько хлеба и мяса вывозили из КАССР в это время. В столбце «Вывоз из КАССР — сальдо» знаком «−» обозначен чистый вывоз хлебных грузов из КАССР, рассчитанный по данным о железнодорожных перевозках. В 1932 году, напротив, был чистый ввоз хлебных грузов в КАССР.