зать себя дегтем? Ведь из неоднократно цитированных уже материалов VIII Всеказакской партконференции ВКП(б) довольно явственно следовало, что сельскохозяйственная политика потерпела провал, а сельскому хозяйству нанесен огромный ущерб. Делегаты партконференции могли бы вспомнить планы трехлетней давности, сопоставить их с наличным положением и понять, что из всех грандиозных планов сбылась только коллективизация, но ни 14 млн гектаров зерновых посевов, ни 50 млн голов скота и в помине не было.
Тов. Мирзоян врал, приписывая хозяйственный кризис скотозаготовкам, это было уже показано выше. Но почему? Думается, что у него была самая веская причина для этого. В зале, среди делегатов партконференции могли быть байские агенты? Да, конечно, могли! Прием в партию байских сыновей, видимо, был не единичным случаем, не говоря уже о всякого рода людях, связанных с баями и чем-нибудь им обязанных. Они вполне могли просочиться через отбор делегатов. К тому же материалы партконференции с весьма подробным изложением хозяйственного положения в КАССР были напечатаны и розданы делегатам. Они увезли материалы с собой, потом использовали в выступлениях, давали читать другим и так далее. Несмотря на гриф «Только для членов ВКП(б)», распространение этой информации шло в неопределенно широком кругу лиц. Не будем забывать, что только в аульных партячейках состояло в 1933 году 19,4 тысячи человек и каждый из них был вправе ознакомиться с этими материалами. Ознакомиться и побежать к баю докладывать. Поэтому, что бы там тов. Мирзоян и другие докладчики ни говорили в своих выступлениях, об этом байство вскоре узнает.
Моя гипотеза состоит в том, что имела место масштабная кампания по дезинформации, очевидно, выработанная в Москве с одобрения тов. Сталина, целью которой было казахское байство. Его в сложившихся условиях следовало уничтожить, а для этого нужно было добиться, чтобы байство это утратило бдительность и осторожность, перестало отсиживаться в глухих местах и песках. Тогда агенты ОГПУ могли бы до них добраться. Чтобы байство утратило осторожность, требовалось его убедить в том, что все их действия достигли цели, что советская власть делает им широкие уступки и готова чуть ли не на признание власти байства над кочевым аулом.
Например, знаменитое постановление ЦК ВКП(б) от 17 сентября 1932 года о помощи Казахстану явно было такой декларативной уступкой. В нем говорилось, что можно допустить владением скотом: до 100 овец, 8–10 голов крупнорогатого скота, 3–5 верблюдов и 8–10 табунных лошадей на хозяйство[216]. Постановление действительно сыграло большую роль в выправлении хозяйственного положения в КАССР, но вот именно пункт о размерах допустимого владения скотом тогда не имел реального хозяйственного значения. Просто потому, что в Казахстане уже не было столько скота, чтобы всем кочевникам создать такие хозяйства. В 1932 году имелось 3,2 млн голов скота всего[217]. Количество кочевых хозяйств в животноводческой зоне КАССР в том же году составляло 215,9 тысячи хозяйств[218]. Если мы условно поделим весь скот Казахстана только лишь между кочевыми хозяйствами одной животноводческой зоны, то получится в среднем по 15 голов скота на хозяйство. Так что речи о ста овцах и десяти лошадях на хозяйство и быть не может.
Но это постановление имело политическое значение в качестве уступки и к тому же легализовало баев, которые еще где-то обретались в степи со своим или с награбленным в колхозах скотом. Баям, конечно, сразу донесли об этом постановлении, а учить казахское байство, как разделить тысячу овец между десятком хозяйств, не было необходимости.
Потом сняли «революционера» и организатора «малого Октября» в ауле тов. Голощекина, явно бывшего для байства фигурой крайне одиозной. Сняли его тихо и незаметно, не предъявляя ему никаких особых обвинений. Новый первый секретарь Казкрайкома тов. Мирзоян занялся самокритикой и публичным выставлением коммунистов как феноменально криворуких неумех. Видимо, это была одна из главных задач Мирзояна в Казахстане, и он с ней справился очень хорошо. Даже можно сказать, что слишком хорошо — его рассказы стали непреложной истиной на 90 лет. Можно еще упомянуть про раздачу скота колхозникам, расформирование части колхозных товарных ферм и некоторые другие меры, которые были важны и необходимы и сами по себе, но, кроме того, создавали впечатление, что советская власть отходит от коллективизации.
В общем, можно предполагать, что байство, которое к 1933 году не покинуло Казахстан, а кочевало в малонаселенных и труднодоступных местах, вполне могло поверить, что дело практически в шляпе, что советская власть сломалась и готова сделать им самые широкие уступки и вернуть все назад, как было до 1927 года. На условиях признания своего права безраздельного господства над аулом и кочевниками байство могло признавать советскую власть и даже угождать ей.
Вот как раз в этот момент и началась, должно быть, секретная операция по ликвидации оставшегося в республике байства. На это указывает интересный момент, что именно в это время, в 1933–1934 годах, из публикаций и даже документов стали пропадать и довольно быстро исчезли совсем какие-либо упоминания о том, что байство и их вездесущие аткамнеры как-то досаждают советской власти. На мой взгляд, это было выражением уничтожения байства, в самом прямом, физическом смысле. В степь поехали агенты ОГПУ с целью найти баев, вступить с ними в контакт и ликвидировать.
Агентурная работа, в том числе и для засылки убийц, была в ОГПУ поставлена весьма хорошо. Еще в начале 1920-х годов проводились такие масштабные и замысловатые операции, как «Трест», по внедрению агентов в руководство зарубежных белогвардейских организаций и выманиванию их руководителей на территорию СССР для ареста. Подобных операций проводилось много. Так что внедрить агента в окружение баев особого труда не составляло. Для тех, кто не верит, что чекисты могли организовать нечто подобное, можно привести в пример убийство атамана А. И. Дутова в Синьцзяне. Агент ВЧК Касымхан Чанышев, член РКП(б) и начальник милиции в Джаркенте, сумел внедриться в окружение атамана и 6 февраля 1921 года застрелил атамана на его квартире в Кульдже[219].
Выход агентов ОГПУ на баев, кочевавших в степи, мог происходить под самым разным легендированием, например в качестве связных от лжебасмаческих отрядов. Такой агент под личиной связного прибывал к баю, сообщал ему, что скоро подойдет отряд басмачей, который нужно принять и помочь ему. Для разработки достоверной легенды могли и, скорее всего, привлекались настоящие басмачи, взятые в плен и принужденные к сотрудничеству. Бай соглашался, и в назначенное время в назначенном месте устраивалась сходка, которая быстро заканчивалась выстрелами в упор. Явившиеся на встречу были чекистами, переодетыми в басмачей. Ликвидацию баев можно описать примерно так. Точные сведения, видимо, станут доступны нескоро, поскольку спецслужбы крайне неохотно раскрывают методы своей агентурной работы.
Впрочем, в борьбе с казахским байством тов. Мирзоян не только занимался масштабной дезинформационной кампанией. У него были и другие важные задачи. Просто ликвидировать байство было недостаточно, требовалось также вычистить всех их агентов и помощников отовсюду: из советов, парторганизаций, колхозов, совхозов, МТС и других организаций. В любом случае это были люди или прямо враждебные советской власти, или совершенно непригодные.
Потому тов. Мирзоян провел крупную чистку руководящих кадров по всей республике. К примеру, в 1933 году из МТС было вычищено 2487 кулацко-байских элементов, уволено более половины директоров совхозов[220]. В 75 районах Казахстана сменили половину состава секретарей райкомов ВКП(б). Пожалуй, наиболее забавным был случай с районным начальством Бостандыкского района Южно-Казакстанской области. Секретарь райкома Абдуллин, председатель рика Бабаев и райпрокурор Илеев все лето 1933 года пьянствовали с друзьями и проститутками и допились до того, что шлялись по улицам райцентра голыми и домогались женщин. Помимо пьянства, они ездили по колхозам района и взимали с них своего рода дань на свое содержание. От такого «руководства на месте» район, конечно, понес определенный, но не слишком сильный ущерб: вместо запланированных к посеву 25 тысяч гектаров яровых зерновых культур было посеяно 21,8 тысячи гектаров. Когда пьяниц в августе 1933 года изгнали, тут же дело пошло на лад. Озимых зерновых культур под урожай 1934 года было посеяно 10 тысяч гектаров при плане в 9,7 тысячи гектаров, и район сдал 38,2 тысячи центнеров зерновых (99,3 % плана), на 100 % выполнил натуроплату МТС и возврат семенной ссуды[221].
Прокатились также кампании по расследованию хищений при выделении продовольственной помощи. В 1933 году прокуратура КАССР завела более 800 дел по хищениям продпомощи, из которых 600 дел дошли до суда. По этим делам было осуждено 1800 человек, из которых 566 человек было из партийного и государственного аппарата. 90 человек за хищение продовольственной помощи было расстреляно, 1084 человека приговорили к лагерям[222].
Наказания за хищение хлеба иной раз были жестокими. К примеру, в одном только колхозе «Первое Мая» в Акбулакском районе Актюбинской области было осуждено за хищение продовольственной помощи, кражу хлеба из урожая и подделку документов 14 человек, из которых шесть человек было расстреляно, а остальные отправились в лагеря. Скажете, жестоко? Осужденные буквально делили продпомощь между собой и ничего не дали рядовым колхозникам, умиравшим от голода. Или вот еще пример: в Жарминском районе местное начальство присваивало продовольственную помощь и забивало колхозный скот для личных нужд, из-за чего умерло от голода как минимум 18 человек. 14 ответственных работников района были арестованы, и часть их, несомненно, была расстреляна.