Как это делается? Рассмотрим на примере «подсчетов» Н. А. Алексеенко. Он берет в качестве исходных данных численность казахов по переписи 1926 года — 3718 тысяч человек. Потом добавляет к ним прирост в 4,5 % за 1927–1929 годы и получает численность в 3886 тысяч человек в 1930 году[237]. Дальше Алексеенко утверждает, что провел анализ изменений в возрастной структуре населения между 1926 и 1939 годами, исключив естественную смертность и рассмотрев для сравнения возможный прирост населения при коэффициенте естественного прироста в 1,5 %. Так у него получились потери в 1840 тысяч человек.
Казалось бы, естественно проверить эти расчеты таким путем: вычесть исчисленное количество из рассчитанной им численности казахского населения на 1930 год и посмотреть, совпадает ли цифра с данными переписей 1937 или 1939 года. Но Алексеенко этого не делает. Понятно почему. В переписи 1937 года численность казахов — 2862 тысячи человек, а в переписи 1939 года — 2327 тысяч человек (по Казахской ССР). Если же из 3886 тысяч казахов, исчисленных Алексеенко для 1930 года, вычесть 1840 тысяч человек, то получается 2046 тысяч человек. Если же из 1840 тысяч человек потерь вычесть 616 тысяч безвозвратных откочевщиков, то есть получить чистую убыль умершими — 1224 тысяч человек, и вычесть уже ее, то все равно выходит 2662 тысяч человек. Иными словами, итоговые данные не совпадают с обеими переписями, из чего вполне очевидно, что его расчет неверен.
Алексеенко это, очевидно, понял и потому уклонился от последнего, проверочного подсчета, замаскировав тем самым то, что его оценка потерь явно сильно завышена.
Пример Алексеенко интересен для меня в первую очередь тем, что в своей предыдущей книге о голоде в Казахстане, «Ашаршылық. История Великого голода», я принял именно его оценки на веру без сопоставления с данными переписей. Он меня убедил тем, что привел данные Управления народнохозяйственного учета КАССР, которые показывали резкое падение численности населения автономной республики, с 5873 тысяч человек в 1930 году до 2493,5 тысячи человек в 1933 году. Тогда же это казалось убедительным. На эту же версию работали и доступные мне тогда данные о количестве хозяйств, учтенных в республике, с 1098 тысяч в 1931 году до 596,9 тысячи в 1935 году (цифра была получена из числа коллективизированных хозяйств, приведенных заместителем наркома земледелия КАССР У. Дюйсеновым — 540,8 тысячи и уровня коллективизации в 90,6 %)[238]. Исчезновение почти полумиллиона хозяйств (при среднем числе едоков в хозяйстве 4,2 это дает примерно 2100 тысяч едоков) также говорило за голод и его катастрофические последствия. Потому в 2010 году, когда писал свою предыдущую книгу, я считал, что Алексеенко в целом прав.
Но теперь приходится отвергать собственные предыдущие выводы, сделанные на основе статьи Алексеенко. Сверив использованные им данные с материалами переписей, я обнаружил тот фокус, при помощи которого получаются миллионы жертв «казгеноцида». «Голодоморщики» используют данные только по Казакской АССР — Казахской ССР.
Почему это Н. А. Алексеенко считает, что в 1926 году казахов было 3718 тысяч человек? Это не так. В материалах переписи 1926 года указано, что в КАССР проживало 3713 тысяч казаков[239]. То есть это численность казахского населения в одной только автономной республике. В РСФСР в 1926 году проживало суммарно 3851 тысяч казаков[240], а всего по СССР — 3968 тысяч казаков. Таким образом, численность казахов уже в исходных данных Н. А. Алексеенко занижена на 255 тысяч человек. Неплохой, надо сказать, «метод» — взять и исключить из расчета более чем 250 тысяч человек!
«Расчеты» Алексеенко я поставил вперед только потому, что его данные использовались в моей предыдущей книге о голоде в Казахстане. Но первооткрывателем вышеописанного метода был, конечно, не он. Лавры первоначальной выработки этого фокуса, с помощью которого возникали миллионы жертв «казгеноцида», надо отдать Макашу Татимову, который еще в пору перестройки выступал с определением численности жертв голода. Интересное обстоятельство: Татимов считается демографом, хотя он с 1970 по 1992 годы работал научным сотрудником Института философии и права АН КазССР, а в 1996 году сделался заведующим кафедрой политологии и социологии КазГАУ. Ученая степень — доктор политических наук. Это как? Татимов занимался демографией на досуге, в порядке отдыха от философии и права, что ли? Но вернемся к его публикациям. Статья о подсчетах жертв голода есть в сборнике дискуссии об истории коллективизации, состоявшейся в Алма-Ате в ноябре 1988 года[241], и аналогичные материалы есть в последующих публикациях.
Его вклад действительно был определяющим, поскольку он сформулировал основные принципы производимой фальсификации, которые состоят в следующем:
Во-первых, «Принципиально важным условием для правильного расчета является то обстоятельство, что все подсчеты должны быть в пределах границы республики, так как убыль коренного населения наблюдалась только здесь»[242]. Собственно, это и есть требование брать данные только по КАССР/КазССР, игнорируя, замалчивая или задвигая на задний план данные по казахскому населению в других союзных республиках и по СССР в целом. Это ведет к исключению тех казахов, которые в годы хозяйственного кризиса выехали за пределы Казахстана, то есть к грубой ошибке.
Во-вторых, завышение исходной численности казахского населения на 1930 год. М. Б. Татимов это сделал так. Он принял поправку за 1927–1930 годы на недоучет населения при переписи в 6,7 % и на естественный прирост в 5,6 %, в итоге добавляя к численности казахов в 1926 году 12,3 %. Получилось у него 4120 тысяч казахов в 1930 году[243]. При этом надо иметь в виду, что на Второй статистической конференции в КАССР в 1927 году заведующая отделом переписи ЦСУ КАССР Н. Крутилина отметила, что охват населения был полным, поскольку применялся обязательный обход каждого хозяйства и каждого казахского аула-кстау[244]. Стало быть, и недоучета, тем более в том масштабе, который обозначил Татимов, тоже не было.
В-третьих, выдвижение некоей цифры потерь, основания которой не вполне ясны: «Примерные масштабы гибели коренного казахского населения от голода и эпидемии составляют 2 млн 20 тысяч чел, или 49 % от общей численности до начала национальной трагедии в пределах республики»[245]. Это только погибшими. Вместе с безвозвратно откочевавшими цифра еще больше: «С учетом безвозвратно откочевавших (15 %) за пределы Казахстана общая убыль коренного населения составляет 2 млн 635 тысяч чел, или 64 %»[246].
В-четвертых, принципиальный отказ от проверки своих цифр потерь путем сопоставления их с переписями, как предшествующей голоду, так и последовавшей за ним. Это очень интересное, красноречивое обстоятельство.
Казалось бы, чего проще, из населения на 1926 год (да или на 1930 год с поправками) вычесть выведенную цифру потерь. Результат должен совпасть с переписью 1939 года. Но М. Б. Татимов этого не делает. Если мы сделаем это за него, то получим такие результаты:
3628* − 2020 = 1608
4120** − 2020 = 2100
4120 − 2635 = 1485
* Численность казахов по КАССР без Каракалпакской АССР.
** Исчисленная М. Б. Татимовым численность казахов на 1930 год.
В итоге получилась чепуха. Полученные результаты оказались значительно ниже численности казахов в Казахской ССР, указанной в переписи 1939 года. Особенно если вычитать «самую правдивую» цифру, в которой сложены погибшие и откочевавшие. Чтобы это замаскировать, обычно начинаются разговоры о том, что перепись 1939 года сфальсифицирована по приказу Сталина. Эмоции тут прикрывают явную ошибку, легко выявляемую сличением цифры и простыми арифметическими операциями.
В 1939 году численность казахов в Казахской ССР была определена в 2327 тысяч человек. «Голодоморщики» явно ориентировались именно на эту численность и, считая эту перепись сфальсифицированной, а также полагая, что они знают лучше, чем советские статистики, «исправляли» ее в меру своего разумения. К примеру, конечная численность казахов в 1939 году по «методу» Алексеенко получалась от 2046 до 2662 тысяч человек. Институт государственной истории при Минобрнауки РК также получал 2200 тысяч человек (если принять, что они исходили из численности 4500 тысяч человек и потерях в 2300 тысяч человек; в статье исходная численность казахов была указана неопределенно 4–4,5 млн человек). Аккулы утверждал вообще, что в 1937 году казахов осталось 2181,5 тысячи человек, используя данные по национальному составу Казахской ССР в переписи 1937 года, которые были опубликованы в 1990 году[247].
Некоторые работы прямо ссылались на данные переписи 1939 года по Казахской ССР. Например, в неподписанной статье на сайте Qazaqstan Tarihy так и говорится: «Численность казахов согласно Всесоюзной переписи населения 1939 г. составила 2 327 625 чел., или сократилась по сравнению с 1926 годом на 1 299 987 чел., или в 1,6 раза»[248]. Правда, и здесь не обошлось без манипуляций с цифрами. Сложив две приведенные цифры, мы получим 3626 тысяч человек, что на 87 тысяч человек меньше, чем приведено в действительности в переписи 1926 года для КАССР. Если так считать, то можно насчитать все что угодно: хватило бы только наглости. Еще раз обратите внимание на упомянутый выше фокус. Численность казахов только в Казахской ССР выдается за численность всех казахов. Вот это и есть источник миллионов жертв «казгеноцида».