– Переполох, Лука! Сержант готов был всех растерзать, да что можно было поделать? Бродили, мол, тут какие-то недобитые индейцы, которые и помогли удрать Катуари с детьми и кормилицей. Поди их теперь сыщи в лесу-то. А вот усадьбу твою теперь обязательно конфискуют. Ты потерял почти все, Лука!
– Не скажи. Мы с тобой позаботились о том, чтобы с пустыми руками не остаться. Так что с деньгами все обойдется. Плохо, что приходится покидать уже насиженное место. Да побыстее надо сматываться. Только вот где теперь поселиться? Во французских пределах опасно. А в других не хочется – языка не знаю, да и вообще…
– Понимаю тебя, Лука. А по мне, так чем новее, чем необычнее, тем интереснее. Вон и Колен с этим согласится. Верно, Колен?
– Лука, а ты не хотел бы вернуться на родину? – спросил Назар, подойдя к другу и пожимая тому руку. Лицо его было серьезно, неулыбчиво.
– Привет, друг! Что дед Макей запаздывает?
– Торопится, Лука. Да стар стал. Неповоротлив и ленив. Но прибежит.
– Как сложатся ваши дела, Назар? Не отразятся ли мои трудности на вас?
– Боюсь, что может так случиться, Лука. Особенно после ночной прогулки и беседы с губернатором, о которой так красиво Савко рассказал. Это было бы очень плохо. Мне так не хотелось бы менять место жительства. Уже привык и мне здесь нравится.
– Я согласен с тобой. Мне еще хуже, но я надеюсь на то, что все сложится хорошо. Придется немного поплавать в поисках лучшего места. Если найду, обязательно приду сюда и расскажу. Возможно, вам и понравится рядом со мной жить. Обещаю.
– Спасибо, но надеюсь, что этого не случится. А тебе желаю благополучия.
Они вошли в дом, негритянки уже приготавливали обильный не то завтрак, не то обед. За большим столом все едва поместились, и начался прощальный обед на веранде, обвеваемой морским ветерком.
Дед Макей не отходил от Луки, заглядывал ему в глаза, хотел что-то сказать, но ему постоянно кто-нибудь мешал, и он лишь вздыхал, махал рукой и вяло ковырял душистое мясо руками, выискивая кусочки помягче.
Вечером Лука отправлялся на корабль. Он не хотел рисковать, да и надолго расставаться с Катой и детьми.
– Назар, я хотел бы с тобой совершить небольшую сделку, – молвил он на прощание. – Не могли бы мы с тобой обменяться неграми? У меня на борту их два десятка, но они еще ничего не умеют. Я тебе их даю, а ты мне десяток из наших общих по моему выбору.
– Это и твои негры, Лука, – ответил Назар. – Я согласен. Завтра можно это проделать спокойно.
– Тогда договорились. Сегодня же переправлю тебе всех новых, пусть обживаются.
Утром Лука с несколькими вооруженными людьми выбрал десяток негров поздоровей, отправил их на судно, погрузил продовольствие, дрова, воду, оружие, что нашлось в усадьбе и не было конфисковано сержантом. В последний момент Колен решил присоединиться к нему, заявив:
– Негритянка мне надоела, детей нет, чего мне сидеть тут и ждать, что и я попаду под подозрение? Иду с тобой, Люк! Берешь?
– Еще спрашиваешь, Колен? Конечно! Вон и Савко идет. Жаль деда оставлять здесь. Привык я к нему.
– Чего меня оставлять, сынок? Я с тобой! Что мне тут делать? Сидеть сидмя и ждать смерти? Лучше я буду нянчить твоих деток. Бери, сынок, обузой не буду. Да и старость может на что-нибудь сгодиться.
– Дед Макей! Этого я не ожидал! Рад, очень рад твоему решению. Собирайся!
– Чего мне собираться? Люлька всегда со мною, сабельку уже захватил, остальное на мне и при мне. Десять монет я уже взял у Назара. Я готов!
Лука покидал усадьбу с тяжелым сердцем. Было жалко, обидно, но другого выхода он не видел.
На судне все было забито грузами и людьми. Для такого малого суденышка около тридцати человек слишком много. Однако Лука посчитал, что чем больше, тем лучше. Неизвестно, что им сулит недалекое будущее.
Прозвучал прощальный пушечный выстрел, и скоро мыс скрыл от глаз пристань и толпу людей на берегу.
Ката неподвижно стояла на полуюте. В глазах застыли тоска и печаль. Она так и не попрощалась со своим народом, с теми, кто остался на Доминике. Да и на этом острове еще скрывались в отрогах вулкана Суфриер несколько десятков загнанных и обреченных карибов. Их участь была понятна ей.
Перед сном Лука поцеловал Кату и сказал, понимая, что ей неприятно будет это услышать:
– Мне необходимо зайти на Сен-Мартен, милая.
– Без этого никак нельзя? – встрепенулась она.
– Там наше дело осталось, милая. Больше ничто не связывает меня с этим островом. А средства нам могут понадобиться. И большие, раз у меня корабль.
– Я понимаю и согласна, хотя мне и неприятно.
– У нас все будет хорошо, – сказал Лука.
Каждый день Лука требовал, чтобы весь его экипаж овладевал приемами боя. Для этого он заставлял матросов ежедневно упражняться в стрельбе из мушкетов, а канониров стрелять из пушек. На палубе стояла кутерьма, грохот, и часто команды приходилось орать в рупор, чтобы перекрыть шум учений.
Ката часто сама брала в руки мушкет, палила из него, потирая ушибленное отдачей плечо, за что Лука ей постоянно выговаривал:
– Посмотри, какой синяк у тебя на плече, Ката! Зачем тебе это? Лучше из пистолета пали. У меня как раз есть для тебя подходящий, совсем маленький. Он не так тяжел.
– Я хочу тоже овладеть оружием белых, Люк! Это может пригодиться в любой день. А на борту наши дети.
– Не женское это дело, Ката. Ты меня пугаешь. А детьми пусть побольше занимаются кормилица Марта и дед Макей.
– У них это хорошо получается, Люк. А дед просто потешный. Он так плохо говорит по-французски, что его трудно понять. Почему это так?
– Старый он, Ката. У вас тоже ведь не все хорошо овладевают чужим языком. Помнится, только ты да Жан и научились говорить по-французски. Остальные запомнили лишь десяток-другой слов и этим ограничились. Я и сам с трудом научился. Зато Назар говорит без акцента. Вот это способности!
В Филипсбурге Ката наотрез отказалась сойти на берег и поселиться в доме Луизы. Это не удивило Луку. Он уже знал твердый характер Катуари. Не настаивал, но потом отвез ее в Мариго на французской стороне.
– Здесь ты познакомишься с местным обществом, развлечешься, пока я буду заниматься делами. Это будет тебе интересно, Ката. И полезно, – добавил он.
Она согласилась с неохотой, но перечить не стала. Прежняя закваска и суровое воспитание давали свои плоды.
– Постарайся надолго меня здесь не оставлять, – просила Ката. – Это тот дом, где поселился бывший пират, о котором ты мне рассказывал?
– Тот самый, Ката. Здесь живут две молодые девушки. Они тебе составят компанию, познакомят с обычаями и привычками. Должна же ты привыкнуть к ним. Это не больше чем на неделю. Или десять дней. Потерпи, любовь моя индейская! – И поцеловал ее в губы долгим поцелуем, ощущая, как ей нравится этот европейский обычай.
– Мне не нравится, что ты сказал «индейская»! Я просто твоя жена, белая, если хочешь, – и Ката засмущалась, чем сильно удивила Луку.
– Неужели ты стала причислять себя к белым? Это мне приятно слышать!
– В какой-то мере, Люк. Разве я не права?
– Конечно, права! Я очень рад, очень!
Прибежали девушки, подождали пока Люк попрощается, не дождались и спросили при нем:
– Мадам, вы не согласитесь с нами пройтись по лавкам? А то нас одних не пускают. Просим вас, мадам!
– Она пойдет, девочки! – улыбнулся Лука. – Я уже ухожу и оставляю эту мадам на ваше попечение, а чтобы вам было веселее, возьмите по золотому экю на сладости. Только не говорите отцу, а то он меня отругает.
– Спасибо, месье Люк! Вы очень добры! Мадам Ката, мы вас будем ждать.
– До скорого свидания, дорогая моя. – Он поцеловал ее и удалился.
Жан уже ждал его в бричке.
Неделя пролетела очень быстро, и Лука едва успел привести дела в относительный порядок вместе с управляющим мессиром Бертраном.
Он спешил за Катой. Судно почти было готово к отплытию, и дело было за его женщиной.
Она встретила его радостным вскриком, чем поразила Луку. Это уже явно здешнее влияние. По-видимому, общество горожанок потихоньку изменяло эту сдержанную и спокойную дикарку.
– Ката, ты выглядишь просто восхитительно! – не смог удержаться от восклицания Лука. – Эти две проказницы так изменили тебя?
– Мне неловко, Люк. Я сопротивлялась.
– Не огорчайся! Тебе очень все идет. Так красиво смотришься. Наверное, и поклонники появились? – улыбнулся он весело.
Ката покраснела, потупила глаза.
– Ты что? Это правда, про поклонников? Ха-ха! Вот забава!
– Не смейся, но это так, Люк. Ты уехал, и ко мне привязался один господин.
– И ты его чуть не убила, ха-ха-ха!
Она побледнела, но ответила тихо:
– Мысль такая была, но девочки отговорили.
– И правильно сделали! Ты-то тут при чем? Это же не ты к нему, а он к тебе подкатывался, этот самый некий господин. Не печалься! У белых это в порядке вещей. И не стоит придавать этому значения, Ката. Это вроде невинной, но приятной игры между мужчиной и женщиной. Называют это флиртом. Он, как правило, ни к чему не обязывает.
– И ты так играешь, Люк? – вскинула она на него синие глаза, и в них Лука прочитал беспокойство и зародыш гнева.
– Конечно, Ката! Но это было задолго до знакомства с тобой. Успокойся!
– А с твоей первой женой ты тоже так играл?
– Все начинается, как правило, с игры, Ката. Потом пара смотрит, что из этого получается. Большинство после этого расстаются, но некоторые продолжают встречаться, возникает любовь, и они вступают в брак и создают семью.
Ката надолго задумалась. А Лука покровительственно обнял ее и приник к холодным трепетным губам.
– Какая сложная у белых жизнь, Люк, – вздохнула она.
– Ты привыкнешь, Ката! Я верю в тебя! Ты уже многое переняла, осталось совсем немного! Вот устроимся на новом месте, и ты всему научишься. Мне ведь тоже нелегко было приспособиться к новой жизни.
Они вернулись через день и тут же стали собирать вещи. Судно было готово к отплытию. Она так и не посмотрела дом Луизы, но и о продаже его не заикнулась, хотя Лука этого ожидал.