' Бытавский и Юрий стояли в таборе под Германовкою несколько дней, ожидая сбора Войска на раду. Еще не успели собраться все полки — рада произошла. 11 сентября. Он приказал Верещаке и Сулиме читать перед собранием Гадячский договор, и собирался объяснить выгоды, какие получит от этого отечество, и рассеять возникшие толки. Но в собрании поднялся шум и крик. Обвиняли гетмана за разоренье местечек и сел на левой стороне Днепра, за жестокие казни над своими врагами; некоторые говорили, что ^тман продает Украину крымскому хану и хочет восстано-‘ Рйть Астраханское Царство; укоряли его, что. он оклеветал московского государя и взвел на него такие умыслы, о которых царь и не думал. Многих пугала возрастающая власть Выговского, который из избранного и зависящего от собрания предводителя, делался воеводою и князем русским. Его возвышение вооружало против него и старшин, прежних соучастников его замыслов: одних — по зависти, других — по причине личного его высокомерия и вражды; таким образом он раздражил Носача, который бщ хуже других вознагражден на сейме; раздражил Ковалевского, умышляя тайно на жизнь его в Чигирине. Но более всего вооружились против Гадячского договора козаки, не попавшие в дворянство и завидовавшие тем, которые получили его. Они были уверены прежде, что Гадячский договор даст им всем шляхетское право, но потом увидели, что только немнагим оно досталось, по произволу гетмана, и для того, чтоб властвовать над остальными. Рада превратилась в неистовую междоусобную драку. Верещака и Сулима были изрублены в куски; сам Выговский избежал смерти оттого, что его закрыло наемное войско — польский отряд в тысячу человек, убежавших вместе с ним из разъяренного собрания. «И бежал он, — говорил украинский летописец, — как бежит обожженный из пожара».
Некоторые приятели советовали Выговскому бежать в степь к хану. Посланник турецкий перед тем только приезжал к нему, с готовностью, от имени Порты, защищать его и толковал, что Турция давно уже имеет право на Украину, потому что одиннадцать лет охраняет ее своим оружием от разных" неприятелей. Выговский отверг это предложение, несмотря на то, что жена его находилась в Чигирине, и вместе с Андреем Потоцким отправился в Белую Церковь. "''
Толпа козаков последовала за ним и недалеко от Белой Церкви, во Взиньи, собралась снова рада. На этой раде Выговский был отрешен от гетманства и гетманом провозглашен Юрий Хмельницкий. К Выговскому явились посланцы и требовали, чтоб он приехал на раду и торжественно сложил булаву. Выговский не поехал. Тогда снова явились к нему каневский полковник Лизогуб и миргородский Лес-ницкий и требовали, чтобы Выговский, если сам не хочет ехать, то прислал бунчук и булаву. При этом они обрати,. лись к начальнику вспомогательных польских войск, Андрею Потоцкому, просили его склонить гетмана и уверяли, что Войско Запорожское желает оставаться в верности и подданстве короля. Выговский еще сопротивлялся, но рассудил, что против воли целого козачества нельзя удерживаться, и сказал: «Я отдаю бунчук, но с тем условием, что Войско Запорожское останется в непоколебимой верности королю».
Полковники обещали.
Выговский вручил булаву и бунчук брату своему, Данилу, и вместе с послами отправил его на раду.
Андрей Потоцкий послал с ними польского полковника Корчевского, с тремя пунктами: во-первых, чтоб казаки дали присягу в верности королю, чтоб ввели дворянство в имения и выпустили жену Выговского и других людей, находящихся в Чигирине, для чего дали бы заложников в в ерности.
На дороге эти послы встретили казацкое войско. Козаки грозили силою схватить Выговского, показывали длинное обвинение, написанное на раде, и требовали, чтоб поляки его оставили. «Каждый из нас, — отвечал Корчевский, — лучше рад — и не раз, а несколько раз — готов умереть, нежели постыдно оставить усердного слугу короля».
Но казаки успокоились, когда узнали, что Выговский добровольно отказывается от гетманства. Бунчук и булава положены были на раде.
Козаки радостными окликами провозгласили Юрия Хмельницкого гетманом.
Взявши булаву, Юрий спросил: «кото желаете признать государем, — польского короля или московского царя?»
Старшины и простые казаки закричали, что они желают короля. Но на этой раде было немногочисленное собрание: через несколько дней оказалось, что большинство было вовсе не на стороне короля.
«Благодарю вас за верность», — сказал Корчевский, и подал им другие два пункта.
На выпуск жены Выговского козаки согласились. Что же касается до требования ввести шляхту в имения, то они, — говорит Андрей Потоцкий в своем донесении, • отложили рассуждение об этом на дальнейшее время, а исполнение будет разве в день судный.
По окончании рады обозный Носач, полковники Гуля-ницкий и Дорошенко прибыли в Белую Церковь и дали Выговскому подписку гетмана и всех старшин в том, что они доставят ему жену и поляков из Чигирина.
Так окончилось гетманство Выговского; с ним кончилось и Великое Княжество Русское. И украинцы, и поляки были не в состоянии: первые — понять этот плод создания голов, стоявших не в уровне с народом, вторые — с честью и прямотою сохранить данное слово.
Эти междоусобные смуты расстроили Украину нравственно и физически. <<Сила козаков ослабела в бурях междоусобных», — писал Выговский к королю: «громаднейшие полки, — Полтавский, где.было сорок тысяч населения, Миргородский, где было тридцать тысяч, Прилуцкий и Ир-клеевский погибли вконец; города и села зарастают крапивою». «Здесь страшное вавилонское столпотворение, — говорит поляк-современник, описывая междоусобия при Выговском: — местечко воюет против местечка, сын грабит отца, отец — сына. Цель их, чтоб не быть ни под властью короля, ни под властью царя; и они думают этого достигнуть, ссоря соседей и стращая короля — царем, а царя — королем. Благоразумнейшие молят Бога, чтоб кто-нибудь — король ли, царь ли — скорее забрал их в крепкие руки и не допускал безумной черни своевольничать».
ГЕТМАНСТВО ЮРИЯ ХМЕЛЬНИЦКОГО1
1
28-го сентября 1659 года царский главный воевода князь Алексей Никитич Трубецкой прибыл в Переяславль с наказом, где ему поручалось утвердить в Малой Руси гетмана, кого пожелают и изберут казаки. Выговскому- не отнималась надежда на примирение. Трубецкой должен был и его пригласить на раду, как будто бы ничего не было, и даже признать его в гетманском звании, если б этого хотели козаки. Но это сказано было, очевидно, для соблюдения вида справедливости
1 Настоящая монография есть, по ходу описываемьк в ней событий, непосредственное продолжение статьи, напечатанной ■ во II томе «Исторических монографий и исследований», под названием: «Гетманство Выговского», и сочинения «Богдан Хмельницкий». Автор, как то было и прежде, пЭльзовался делами бывшего Малороссийского приказа, хранящимися в Архиве Иностранных дел и в архиве Старых дел министерства юстиции. Эти дела состоят из столбцов, заключающих черновые грамоты, отписки, письма разньк лиц и копии; эти документы доставляли материал преимущественно для изучения и описания дел как внешних, так и внутренних, на левой стороне Днепра, в период времени от изгнания Выговского до избрания Бруховецкого в гетманское достоинство, т. е. от конца 1659 до половины 1663 годов. Что касается до правой стороны Днепра, то для истории этого края в том же периоде служили источниками польские акты, напечатанные в третьем отделе IV тома Памятников Киевской Археологической Комиссии, именно письма и донесения малороссийских гетманов на правобережной Украине, Юрия Хмельницкого и Павла Тетери, а также письма разных польских панов, имевших сношения с казаками. Кроме того, как добавочный к этому источник, служило сочинение Коховского: Annalium Poloniae Climacteres, etc., где изложены события Украины, имевшие отношение к польской истории, автором — современником описываемых происшествий. Сочинение: Historya panowanla и готовности предоставить козакам управляться по своим правам. Впрочем, в этом случае правительство могло писать из Москвы что угодно, будучи уверено по ходу дел, что Выговского никак не захотят выбирать козаки после того, как они его недавно низложили; напротив, если б он осмелился приехать в Переяславль, то козацкая рада приговорила бы его к казни. По прибытии в Переяславль московский военачальник получил через переяславского полковника Тимофея Цыцуру письма.от Юрия Хмельницкого, обозного Носача и семи зад-непровских полковников! В них извещалось, что на раде ко-
Jana Kazimirza przez nieznajomego autora, изданное в двух томах в 1840 г. Эдуардом Рачинским, есть вариант сочинения Коховского. Для описания собственно битв под Чудновым и Слободищем служили современные специальные сочинения об этом событии, и важнее всех — дневник Свирского: Relatio Historica belli Szeremetici per Septembrem, Octobrem, Novembrem gesti anno 1660. Составитель этой брошюры, напечатанной в Замостье в 1661 году, духовного звания, пользовался, как сам говорит, сведениями, доставленными ему от участников дела. Польский археолог Амвросий Грабовский, в сборнике разных материалов, изданных им под названием: Oyczyste Spominki, напечатал с старинной рукописи: Diaryusz wojny s Szeremetem, i Cieciura polkownikiem, Perejaslawskim, ktora sie odprawowala w Miesiacu Wrze — niu, Pazdzierniku i Listopadzie, roku 1660. Этот дневник есть вариант и чуть ли не оригинал реляции Свирского. Кроме этого дневника, существует другое современное сочинение для того же события, писанное Зеленевицким и напечатанное в 1668 году в Кракове под названием: Memorabili Victoria de Szeremetho exercitus Moschorum duce cum а duobus cosacorum exercitibus armis et auspitiis serenissimi Joannis Casimiri Polon. et cet. regis potentissimi ad Cudnoviato reportata. Автор, священник и декан, пользовался также известиями, которые слышал от очевидцев, но украсил слишком свой рассказ риторикою; вообще, упомянутый прежде дневник достоин больше доверия. Для описания Черной Рады в Нежине, где избран был Бруховецкий, служил, кроме летописи Самовидца, рассказ другого очевидца, Гордона, помещенный в его дневнике, изданном по-немецки г. Посельто