1, верно желаем, дабы оной победатворец Христос и в предбудущие мно-гочислимые годы и лета дражайшее В. И. В-ва здоровье на ограждение и победу супротивных силою благости своея цело, состоятельно и крепко сохранил, величие и славу имени вашему великому во всех ближних и далечайших странах иноплеменнических умножая заставил. Мы обиадежени высокою В. И. В-ва милостию, выраженною в премощнейшей грамоте, с правительствующего сената принесенной через наших в низовой поход посылаиных с найпокорнейшим прошением о избрании по давном обыкновении вольными голосами нового гетмана, на место умершего господина Скоропадского, что тое нового- гетмана избрание, заблаго-часным В. В-ва с оного походу возвращением сбудется; ныне за тую премногую В. В-ва милость достодолжное наше обсылаем благодарствие и о исполнении той же высокомонаршей милости В. И. пресв. В-ву с дозволенным нашим челюбитствием раболепное приносим прошение, при чем скипетрадержавную В. В-ва монаршую духом лобызаем десницу». Подписали челобитную Полуботок, Савич и Буна-ковский.
Вместе с тем Полуботок послал письмо кабинет-секретарю Макарову и просил его ходатайства «о неотлагатель-
ном исполнении высокомонаршей милостивой декларации в общенародном всей Малой России интересе, поиеже нам и всей Малой России без гетмана, яко без совершенного малороссийскою правителя, обходиться трудно и неудобно».
На просьбу о выборе гетмана Петр дал такой ответ: «Всем ведомо, что с Богдана Хмельницкого до Скоропад-ского все гетманы явились изменниками, от чего много потерпело государство Русское, особенно Малороссия, и потому надобно приискать в гетманы верного и надежного человека, а пока такой найдется, определено правительство, которому надлежит повиноваться и не докучать насчет гетманского выбора».
Это малороссийское правительство, на которое указывал Петр, была Малороссийская коллегия, до крайности ненавистная для малорусских начальных людей. Между нею и генеральною старшиною произошло тогда жестокое столкновение. Старшина толковала, что коллегия должна была производить только дела по апелляциям, поданным на приговор генерального суда; старшина находила несправедливым, что коллегия разбирает всякие дела, даже не бывшие в генеральном суде, и берет на себя право делать распоряжения мимо туземной власти. Главное, что произошло тогда между коллегиею и старшиною, было то ‘обстоятельство, что коллегия по приказу государя оповестила универсалом по всей Малороссии, чтобы все, которые имеют какое-нибудь неудовольствие против старшин и какого бы то ни было начальства в Малороссии, подавали жалобы в коллегию, установленную государем с той целью, дабы защищать бедных против богатых и вообще простой народ против малороссийских властей. Малорусские старшины увидели в этом тайное желание поднять против них подчиненных и таким путем привести к переменам, по их взгляду, нарушающим права и привилегии Малорусского края. Они поняли, что стоит объявить, чтобы недовольные шли жаловаться, — за недовольными дело не станет, хотя бы со стороны тех, на кого подаются жалобы, не было вовсе никаких злоупотреблений; в особенности старшины, знавшие свой край и дух своего народа, ожидали, что объявлением коллегии воспользуются крестьяне, чтобы заволноваться против землевладельцев, своих помещиков, потому что со времен восстания против польских панов при Хмельницком крестьяне составляли в Малороссии горючий материал, готовый вспыхнуть от малейшего возбуждения. Чего старшины ждали, то и случилось. На Полуботка появились от разных лиц жалобы. Во многих местах крестьяне забунтовали, не хотели слушаться своих помещиков; одного из последних, Данилу Забелу, драли за волосы и чуть не убили; другой, Андрей Лизогуб, жаловался старшине, что в селе его Погребах крестьяне исколотили до полусмерти старосту. Тогда Палуботок вместе со старшиною выдал универсал, предписывавший пасполитым людям, живущим на помещичьих землях, оказывать своим помещикам законное послушание под страхом наказания. По этому поводу между членами коллегии и старшинами произошли сцены ссор и несогласия. Бригадир Вельяминов говорил, что малорусское правительство не смеет без ведома коллегии посылать универсалов и,- вдобавок, противных по своему смыслу распоряжениям коллегии. Палубаток ссылался на свой сан наказного гетмана, который ■ признал за ним сам царь. Вельяминов на это сказал ему:
— Я бригадир и президент, а ты что такое передо мною? Ничто! Вот я вас согну так, что и другие треснут. Государь указал переменить ваши давнины и поступать с вами по-новому! '
Полубаток заметил непристойность его выходок при чтении указа.
— Я вам указ! — закричал Вельяминов.
Полуботок отправил государю жалобу на Бельяминава
и всю коллегию и привел в своем прошении государю статью договора, заключенного с Богданом Хмельницким московскими боярами во время присоединения Малороссии к России; Полуботок указывал, что московский царь Алексей Михайлович тогда утвердил старый порядок судопроизводства в новоприсоединенной стране: ни воеводы, ни стольники не должны были вступаться в войсковые суды, и все товариство судимо было своею генеральною старшиною; где три казака, — там двое третьего должны были судить. Палуботок смело припомнил Петру, что преемники Алексея Михайловича. подтверждали этот договор, и сам Петр подтвердил его при избрании гетмана Скоропадского.
Но со своей стороны коллегия жаловалась государю, что наказной гетман и старшины посылают самовольно универсалы, противодействуя коллегии, поступающей по царскому указу; и вместе с тем Вельяминов прислал жалобы, возникшие от разных лиц на Полуботка и старшину. Государь приказал призвать к себе в Петербург Полуботка, ге-неральнаго судью Ивана Чарныша и генерального писаря Семена Савича.
Позванные к ответу малорусы явились в Петербург 3 августа 1723 года и поместились в доме Бутурлина (кия-
зяпапы). Сначала их приняли ласково и милостиво; августа 6-го они представлялись государю на острове Котлин, потом несколько времени оставались без спросов, посещая разных вельмож; везде их принимали радушно и приветливо. '
В сентябре начался над ними допрос в Тайной канцелярии, сохранившийся в делах государственного архива. • Прежде всего и более всего налегали на универсалы о повиновении крестьян помещикам, разосланные без ведома коллегии. Полуботок и Чарныш обЪясняли, что это сделано ради того, чтобы в поспольстве не учинилось опасного смятения. «Вельяминов, — говорили они, — разослал ни своих владельцев, ни старшин, а мы знаем, что наше поспольство всегда готово подняться на панов, и потому, чтобы не допустить до большого мятежа, мы разослали универсалы, иначе с нас бы самих взыскивалось, если бы вышло общее волнение». Савич _уклонился от всякою объяснения, отговариваясь, что был болен в то время, когда посылались универсалы.
— Вы, — спрашивали малорусов, — посылали в Кро-левец козака Уманца предлагать козакам для выбора в сотники подозрительных людей: Семена Григоровича и Захара Колесниченка; первый был зять изменника Кожуровского, а второй — шурин прилуцкого полковника Горленка, приставшего к Мазепе, между тем как нежинский полковник Толстой, зять покойного Скоропадского, писал вам, что по приговору и желанию кролевецких козаков и поспольства надобно было оставить прежнего сотника Головаревского, верного слугу государя, на занимаемом им месте. Вы же не учинили по его письму. и велели выбирать нового из подозрительных людей, а Григорович со своими товарищами бил и сажал в тюрьму козаков. .
Полуботок отвечал:
— Мы предлагали на выбор трех персон: Григоровича, Агиенка и Колесниченка, и посылали узнать, какое будет согласие кролевецких козаков; мы сделали так потому, что козаки из Кролевца приезжали к нам и требовали для выбора наметить нескольких лиц, а не одну персону; старшины никого не назначили, а предоставили выбор козакам. Нежинский полковник Толстой писал нам об определении Головаревского, но мы не сделали этого по одному письму Толстого, а прежде послали козака Уманца проведать: точно ли хотят его кролевецкие козаки и за кем окажется более голосов? На Головаревского были челобитчики: и мещане, и козаки, а кто имение, того не припомню; его ви-
нили, что он разоряет и отнимает грунты у некоторых лиц; так делал он, когда был сотником. По этой-то причине мы и не определили Головаревского. О том, чтобы Григорович кого-нибудь бил или сажал в тюрьму, я ничего не знаю.
Спрошенный по этому пункту Савич прибавил, что еще гетман Скоропадский отставил Головаревского от должности сотника за нанесенные людям обиды. Чарныш отозвался полным неведением по делу о выборе сотника в Кролевце.
Тайная канцелярия задала потом следующий вопрос:
— Бригадир Вельяминов писал, что вы без указа коллегии раздавали в работу деревни, приписанные прежде к ратуше. Кому раздавали вы деревни и какие именно?
Савич и Чарныш отозвались незнанием. Один Полуба-ток дал на этот вопрос такой ответ:
— Мы отдали одну деревню в тридцать или сорок дворов иовгород-северскому сотнику Голезному, потому что этот сотник по сенатскому указу был переведен из Полтавского полка в Новгород-Северский, а прежнего сотника де-
. ревня была уже отписана к гетманским маетностям. Потом мы отдали небольшую деревню бунчуковому товарищу Кушневскому ради отъезда его в Петербург, как прежде делалось у нас в подобных случаях; когда же бригадир сказал, что не следует давать деревню Кушневскому, тогда мы снова отобрали ее и приписали к ратуше. Наконец, дана была небольшая деревня канцеляристу Хоменку в Старо-дубском полку, в Баклановской сотне, потому что этому канцеляристу дано было обещание еще гетманом Скоропад-ским по тому поводу, что Хоменко перешел на его сторону из-за Днепра и там покинул бывшую за ним деревню. Более этих трех деревень мы никому не давали.
Был затем сделан малорусам такой вопрос:
— В Малороссийской коллегии определено иметь счетчика и комиссара для приема денежной казны. В 1722 году велено было выбрать счетчика из гарнизонных солдат, но на указ об этом получено донесение, что счетчик и комиссар уже выбраны и не из гарнизонных солдат, потому что из гарнизонных солдат выбрать некого: они все бедны. Зачем отставили счетчиков и комиссара, не дождавшись указа?