азаре, но ничего не мог поделать.
Екатерина писала Румянцеву: «Будущая кампания, кажется, должна производиться на Дунае, так как нынешней положено было происходить на Днестре. Если б же нынешняя осень нам доставила Бендеры, то половина, кажется, уже бы сделана была»[314]. Возможно, она намекала взять этой же осенью Бендеры.
Румянцев на намеки не поддался, оставил в Хотине гарнизон, отвел войска на зимние квартиры и выделил сильный отряд для занятия Молдавии.
Важнейшим препятствием при занятии Молдавии и Валахии становился вопрос о продовольствии. Из мамалыги нельзя делать сухари, привычные русским солдатам, и считалось, что «обилие разнородных фруктов не доставляет нашим войскам питания, способствует только развитию желудочных болезней между ними»[315].
23 октября Румянцев отправил в Санкт-Петербург план новой кампании, назвав его «Предварительные соображения». В этой бумаге он дал характеристику подчиненной ему армии.
Русская пехота от пехоты неприятельской «не видела противоборства», но турки могут увеличить число своей пехоты, а значит, «потребно и в нашей учинить прибавок».
Наша конница, особенно легкая, в нынешнюю кампанию много претерпела, и невозможно «в одну зиму поставить ее в состояние прежнее». Тем более надо «части сих войск с нашей стороны числом большим умножить». В будущей кампании первым объектом, на который предстояло направить усилия, Румянцев считал крепость Бендеры. Кто будет их завоевывать, Румянцев предоставил решать императрице. Если для этого будет назначена 2-я армия, то ей надо будет переждать обычное для татар время нападений на наши границы. Если это будет поручено 1-й армии, то ее надо сверх обычного усилить пехотой, чтобы хватило сил и турок сдерживать, и в осаде преуспеть. В армию, назначенную добывать Бендеры, надо перевезти из Киева осадную артиллерию и необходимый шанцовый инструмент. Да и войска, предназначенные для осады, надо перевести за Днепр заблаговременно.
Румянцев предполагал «обеспечить свой тыл от мятежников польских», для чего «употребить, не тратя удобного времени, особливой корпус, чтоб их зимою, где им и пристанища и пропитания трудно доставать, сокрушить вдруг и невзначай». Иначе же придется содержать в Сандомире, Львове, Люблине и Станиславове войска, которые охраняли бы сообщения армии, все транспорты и самые границы.
Азов, по мнению Румянцева, не нуждался в защите от неприятельского флота, «потому что береги тамошние сделались неприступными для военных судов». Поэтому нашей эскадре надо обратиться к Крыму, чтобы на тамошнем морском проливе отыскать удобные броды для прохода войск и организовать совместные действия с войсками против Крыма.
Для поисков против Крыма Румянцев рекомендовал калмыков. «Калмыцкое войско, подобное хищным татарам, нельзя удержать в порядке, и лучше не соединять его, соблазна ради, с армиею, а оставить в удобное время примером прошедшим, придав к оному несколько Донского и для виду регулярного войска, чинить поиски на Крым».
Малороссийских казаков Румянцев рекомендовал распустить по домам, «как они с прошлой зимы в походе находятся без жалованья и пришли в несостояние». Поравнять их в смысле содержания «с прочим порядочным войском, много надобно бы иждивения», поэтому и надо отпустить «их на зиму в домы» «к поправлению». Некоторых, без которых не обойтись, придется оставить при армии, и дать им «содержание равное с донскими казаками». Сменить их другими малороссийскими казаками нет возможности, «потому что с прошлого года все другие содержат бессменно форпосты по польской границе, и все их число, называемое выборное, в раскомандированиях находится»[316].
Такие же распоряжения дал он и по донским казакам. «Казаков донских, назначенных к отпуску за неспособность к службе, соберите, Ваше сиятельство, – писал Румянцев Прозоровскому, – в такое место, из которого б удобно было мне отправить их в домы»[317]. Объяснялся и мотив: «Ибо всеминутно доходят мне жалобы о наглостях наших легких войск»[318]. Относительно казаков, набранных в Польше, Прозоровский тоже получил конкретные инструкции. «Казаков же польских выбрать самых лучших из охотников и в число здешних войск соединить. А которые слабоконные и безоруженные, так лучше их отпустить домой. А сверх того добычь от неприятеля всю им обещать, дабы тем воздержать их от другого непозволительного грабежа»[319].
На зиму войска разместили следующим образом.
В Яссах – 4 гренадерских батальона, 2 егерских батальона, 1 пехотный полк.
От Ясс к Дунаю контролировали территорию – 4 гусарских полка и казаки полков Степана Макарова, Бориса Луковкина, Дмитрия Сулина 2-го, Никифора Сулина 1-го, а также бывшего полка Федотова.
В Батушанах стояли батальон егерей, 2 батальона гренадер, 1 пехотный полк, 2 гусарских полка.
В Черновицах – 1 пехотный полк.
В Степановице – 1 пехотный полк, полки Данилы Краснощекова и Василия Леонова.
Отряд из полков Петра Саврасова и Ивана Титова стоял в Ямполе.
Полк Алексея Пушкарева стоял в монастыре на реке Жиже.
Григорий Поздеев с полком – в Черкезине и Шелдонешти.
Петр Попов – в Бузео.
Еще 1 пехотный полк стоял в Станиславове, 1 пехотный полк – в Снятове, 1 карабинерский – в Алене, 1 – в Клумачи, 2 пехотных полка – в Хотине.
В ноябре главная квартира разместилась в Летичеве. 5 ноября в главную квартиру прибыли прусские волонтеры, которых распределили по полкам.
Осенью и зимой продолжались стычки с турками «вследствие данных… повелений для поисков над неприятелем». 3 ноября поручик Горсеванов встретил 200 турок у Браилова между Бузео и Градешты, убил 27, остальных гнал до Браилова.
Подполковник егерского корпуса Фабрициан выступил из Батушан с 1600 пехоты и конницы к Галацу. В его отряд входил подполковник Бринк, имевший в строю 300 гусар и 200 казаков из полка Данилы Краснощекова. 5 ноября Фабрициан был атакован 6 или 7 тысячами турок, с которыми находились сераскер Мегмет-Урфа-валаси, Абаза-паша, Салестин-валаси, Али-паша, Гаджи-али-бей. Турки окружили отряд. Но Фабрициан, «увидя арнаутов наших уступающих превосходной силе и себя окруженна, решился отважно атаковать их батарею своею пехотою», егеря атаковали турецкую батарею, захватили ее и повернули пушки против турок. Турки бежали к Дунаю. Они потеряли 1200 убитых. Были убиты Абаза-паша и Гаджи-али-бей, Анатолийский властитель. Молдавский господарь Маврокордато и секретарь Сераскира попали в плен и с ними еще 30 человек. Русские заняли Галац, захватили 5 орудий, главное знамя Сераскира и бунчук. Последний был взят гусарским поручиком Требинским.
С нашей же стороны было убито рядовых двенадцать, ранено из штаб-офицеров майоры: Генкинг тремя ранами, Левашов получил контузию, из обер-офицеров гусарские поручики: Требухович, Герсеванов, Донде; из пехотных – Белозерского полку подпоручик Томашевской, рядовых сорок шесть человек, лошадей убито шестнадцать[320]. Захваченный в плен Маврокордато сильно болел и вскоре умер.
Бои эти шли вдали от главной квартиры. Штофельн рапортовал о них из Батушан 11 ноября. Румянцев послал о них реляцию царице лишь 15 ноября, через 10 дней после боя.
Капитан Макнаб у Фальчи на Пруте имел стычку с татарами, освободил 15 христиан. Капитан Фотати отогнал у татар скот. Вербованные арнауты у Чечельника тоже разбили татар. Разведка считала что татары готовятся в набег, потому что они отправляют свои семьи к Дунаю.
Местные бояре определенно стояли за турок. Турки, отступив, не мешали им грабить местное население. Русские мешали, так как планировали использовать местные ресурсы в будущей кампании. Бояре, хитрейшие из хитрых, грабили от имени русских[321].
И на левом фланге 2-й армии успели подраться.
13 ноября татары появились в верховьях Кальмиуса, там на посту стоял полковник Колпаков с 200 казаков. Заприметив 500 татар, он погнался за ними, догнал, 100 убил, среди погибших оказались Шатимир-ага и наездник Хозбагач. Казаки захватили 1 пленного, 1 значок, 160 лошадей, 74 сайдака, 8 пар пистолетов, 12 копий. Сами потеряли 5 раненых – 1 есаула, 1 хорунжего, 3 казаков.
Другие татары напали на мельницу у Казенного Торца и захватили 5 человек и 20 волов. Колпаков догнал и эту партию и отбил у татар их ясырь. Отличился есаул Сулин.
20 ноября Панин уехал в Харьков. 25 ноября армия расставила посты через каждые 25 верст от Бреславля до селения Граново и стала размещаться по квартирам. Через месяц – 23 декабря – все части 2-й армии заняли отведенные им квартиры.
Но для 1-й армии зима выдалась тревожной. Русская разведка сообщила, что 30 тысяч турок и татар решили зимой разорить Молдавию. Поэтому русские войска двинулись на Бухарест и Фокшаны. Штофельн, наоборот, стал выдвигать свое войско из Бухареста ближе к Дунаю «для удобнейшего его пропитания»[322].
Подполковник Назар Каразин (болгарин) в Бухаресте взял в плен господаря Григория Гику и вернулся в Яссы. С агитационными целями было организовано вступление в Яссы с пленными и парад. В параде участвовали эскадрон гусар и 100 казаков.
В ответ был налет турок на Галац. Город прикрывал пост в Шербешти, в 15 верстах от Галаца на Серете, там стояли 1 эскадрон гусар и 100 казаков. 29 ноября 1000 янычар и 5 тысяч конных (по данным гусар и казаков) атаковали на рассвете пост, захватили Галац и сожгли.
Татары собирались при Кишиневе, готовились идти на Молдавию. Против них был собран отряд капитана Острогожского гусарского полка Зорича – 400 пеших, 4 орудия, 1000 легкой кавалерии и местные жители. 5 декабря они выступили на татар и пошли по татарским селениям, у Тераклия они напали на татарский отряд в 4000, рассеяли его, подобрали 13 убитых и 2 мурз взяли в плен. В этом набеге русские дошли до реки Елтух, разорили 3 тысячи дворов, угнали 400 голов скота и 200 лошадей. Начальство требовало, чтоб гнали татар до Каушан и разоряли их жилища. Кроме того, легким войскам предписывалось протянуть кордоны от Фальчи на Прут, через Баралат до Фокшан и тем самым прикрыть сообщения главной армии с Валахией.