[433]. Итак, русская атака была решена. Румянцев замыслил опередить неприятеля.
Пленные подтвердили, что визирь и хан приготовились устроить сражение 21 июля. Турки нанесут фронтальный удар, «тогда как хан крымской, не меньше же в силах, обляжет весь армии нашей тыл с равным устремлением»[434].
С севера от русского лагеря тянулся второй Троянов вал; с запада протекала непроходимая река Кагул; с востока лежала широкая лощина. Между рекой Кагул и лощиной расстояние, по нашим меркам, 8 км, к югу долина сужается до 1 км. Параллельно реке Кагул тянулись четыре хребта.
Что касалось нового турецкого лагеря, то за ночь турки выстроили 4 ряда окопов на фронте в 2 км ярусами по высотам хребтов. На востоке окопы доходили до крайнего восточного хребта, но не пересекали его. Здесь было уязвимое место их позиции.
Лощины меж хребтами казались удобны для контратак конницы.
Пехота турок предполагалась в укреплениях. Конница – в глубине лагеря.
Решение Румянцева было следующим: удар по левому флангу противника, сковывая в центре и на правом фланге. Вспомнив два предыдущих сражения, увидим – решение стало трафаретным. А скорее всего, копировало «косые атаки» Фридриха II.
Планируя атаку, Румянцев решил использовать то, что расположенные между ним и турками кряжи концентрически сходились к фронту турок. Пехота, наступающая долинами меж кряжами или по самим кряжам, была довольно сильно защищена или даже гарантирована от ударов с фланга.
В ночь на 21 июля каждая дивизия составила свой каре, имея артиллерию в средине таковых. Корпус генерал-квартермистра Баура выдвинулся в авангард правого крыла, а корпус генерала-поручика князя Репнина – в авангард левого крыла. Правее Репнина стала в каре 3-я дивизия Брюса. Кавалеристы Его высочества и Нижегородского полка, казаки и арнауты встали между каре Репнина и Брюса. Правее дивизии Брюса развернулась в каре 1-я дивизия Олица. Тяжелая кавалерия Салтыкова остановилась между каре Брюса и Олица. Еще правее Олица в каре стояла 2-я дивизия Племянникова. Между войсками Олица и Племянникова разместились 6 эскадронов карабинеров под предводительством генерал-майора князя Долгорукова и Ахтырские гусары. Сербскому гусарскому полку оставался интервал между каре Племянникова и Баура.
По плану Румянцева, корпус генерал-квартермистра Баура должен был «итти по высотам, ведущим к неприятельскому левому флангу, и атаковать оный»; 2-я дивизия Племянникова получила приказ идти за Бауром «до дороги Трояновой», принять оттуда влево и «атаковать параллельно с оным также неприятельской левой фланг»; 1-я и 3-я дивизии и корпус князя Репнина должны были «маршировать по трем гребням, ведущим на неприятельский левой же фланг и центр, предположенный за предмет нашей атаки».
В час пополуночи войска выступили и двинулись к неприятельскому лагерю. Во время движения у турок в лагере началась тревога, несколько минут слышен был сильной ружейной огонь и канонада, и турецкие лошади в сбруе подбегали к русским каре.
Как после показали пленные, турки уже не спали, но все готовились к бою, хотя русских из-за темноты еще не видели[435].
На рассвете русские в боевом порядке приблизились к Трояновой дороге и перешли ее. Неприятель был готов к бою и показал русским «все свои силы на высотах, окружавших его лагерь, и встретил многочисленною конницею, которой мы конца не видели»[436].
В 4 утра в атаку бросились турецкие кавалерийские массы, «которые даже трудно определить числом»[437].
Турки, «которые в лице у нас были», нарвались на «жестокую канонаду», а особенно их привел в замешательство скорострельный огонь из главной батареи, которою распоряжался генерал-майор Мелиссино. Огня этой батареи хватило на то, что «скоро приведен был в замешательство неприятель в его лагере»[438]. Ресми-эфенди писал, что турецкие батареи, насыпанные на скорую руку за 4 часа, не выдержали артиллерийского удара русских[439]. Турецкая конница носилась вокруг каре Брюса и Репнина, но остановить не могла.
На одном участке туркам, казалось бы, улыбнулась удача. Между гребнями, по которым шли дивизии Брюса и Олица, пролегала глубокая лощина. По ней и понеслась турецкая конница, «снося по себе наижесточайшие выстрелы пушечные и оружейные», которыми ее старались задержать обе дивизии. Турки могли прорваться в тыл русских войск, но между каре Брюса и Олица стояла тяжелая кавалерия Салтыкова. И ее турки могли бы сбить, но за Салтыковым возвышалась насыпная Троянова дорога. Никакая кавалерийская рубка не переместилась бы через насыпной вал.
Тем не менее лощина между каре Олица и каре Брюса была переполнена турецкой конницей.
Сквозь густоту дыма главнокомандующий разглядел ситуацию и немедленно приказал отделить из каре «резервы пехоты и охотников с пушками и наступательно вести их на неприятеля, где он кучами держался, сказав между тем и всему каре принимать влево, чтоб конницу турецкую, забежавшую по той лощине, отрезать». Из дивизии Олица отряд охотников с орудиями поднялся на Троянский вал и открыл продольный огонь по лощине. Переднее каре Олица повернуло влево и закрыло лощину. Турки поняли, что попали в ловушку, и, боясь быть отрезанными от своего лагеря, обратились «во всю лошадиную прыть с криком» к своему лагерю, провожаемы будучи «наижесточайшею пушечною стрельбою, которая порывала в густых толпах великим числом всадников, отчего вострепетала и вся прочая турецкая конница, нападавшая со всех сторон на каре Племянникова, графа Брюса, князя Репнина и Боура, и пустилась назад, примером отраженной от каре генерала-аншефа Олица»[440].
Используя каре, Румянцев «крестообразным их огнем не только удержал в повиновении турецкую конницу, но и защитил свою собственную от нападения неверных, поставив оную в пустых промежутках каре, позади пушек. Таким образом, конница наша, быв прикрыта огнем артиллерии и пехоты, могла свободно действовать в преследовании неприятеля»[441].
Отбив первый турецкий натиск и «быв в огне непрерывном с 5-го часа утра по 8-й, очистили мы себе путь и удвоили свои шаги к неприятельскому лагерю, в котором еще видели, что пехота и конница смелость имеют нас к себе дожидаться»[442].
Каре Баура и Племянникова тоже отбивали конницу и шли вперед.
В центре в это время из-за предыдущей атаки турецкой конницы русские шли в три эшелона – Племянников, за ним уступом влево Олиц, позади конница Салтыкова.
Турецкая конница прорвалась между Племянниковым и Бауром и окружила каре Баура. Из-за этого каре Племянникова и Олица обогнали фланги. К 9 часам они подошли к укреплениям.
Под сильным артиллерийским огнем, осыпавшим солдат «ядрами и картечами, без большого однакож вреда», русские поспешали к ретранжементу, «который сверх чаяния своего увидели в одну ночь обширно сделанным стройным глубоким рвом, и последней наполненный их янычарами». В это время последовала контратака тысяч до десяти или более янычар, которые вышли из своего ретранжемента и неприметно спустились в лощину, примыкавшую к их левому флангу. Мимо лощины шел со своим каре генерал-поручик Племянников, и янычары, внезапно выскочив из лощины с саблями в руках, атаковали его каре с фланга. Они «обыкновенною своею толпою» ударили на правой фас каре «и в самой угол оного».
Янычары ворвались внутрь каре Племянникова и атаковали каре Олица, «к которому пред фронт… промчалась с великою яростью янычаров толпа и их знаменосцы». Встретивший янычар штыками 1-й гренадерский полк дивизии Олица впоследствии был назван «лейб-гвардии гренадерским».
Румянцеву удалось остановить бегущих солдат из каре Племянникова. Он велел «ударить наижесточае из своих батарей по янычарам» и послал «на сию дерзкую пехоту свою тяжелую кавалерию, с которою с одной стороны генерал-порутчик граф Салтыков, с другой – генерал-майор князь Долгоруков, пробившись, ее посекали и силою вообще огненного и белого оружия великую часть янычар положили на месте, а остальных погнали и в ретранжамент потом вошли»[443].
Гренадерский батальон Баура, пользуясь отсутствием янычар, которых рубила русская кавалерия, ворвался в их окопы на их левом фланге. Восстановивший каре Племянников и Олиц атаковали с фронта. Баур отбил конницу и вышел во фланг турецкого лагеря. Брюс атаковал их правый фланг. Репнин стал огибать лагерь и показался в тылу.
У турок началась паника. К 10 часам русские заняли их окопы.
Визирь Халил-бей, увидев гибель янычар, «на всю мочь побежал из лагеря». И «неприятель, видя свой великий урон, бросил весь обоз и побежал толпами во все ноги к стороне Дуная, где было до трехсот судов больших, которые послужили к его переправе»[444].
Увеличивая суматоху, с тыла на турок напал отряд курдов, которые шли к ним на соединение и по дороге стали грабить.
Сражение длилось «до половины десятого часа поутру, в который свершили уже нашу победу, а в кавалерии, за отделением ее к прикрытию запасного магазейна, имели мы недостаток»[445].
Салтыков и Долгоруков преследовали турок 4 версты. Трофеи, взятые в лагере, составляли 140 орудий. Была захвачена казна визиря, «но казаки и арнауты успели разделить ее между собой прежде, чем о том узнали»[446], «о чем хотя главнокомандующий приказал следовать, только нельзя было добраться в чьих она руках»